— Я не сумасшедшая, Гектор. Мне просто мерещится разное.
— Знаю.
Наступило молчание, и тут через ворота во двор ворвался воин и побежал через сад.
— Гектор! Повелитель Гектор!
Воин остановился, заколебался, словно внезапно осознав, какой удар нанесут вести, которые он принес.
— Ну? — сказал Гектор, выпустив Кассандру и повернувшись к нему. — Говори, Местариос, друг мой. Никто не отрежет тебе язык.
— Диос, повелитель… Он убит. Убит в нижнем городе.
Мгновение царила тишина. Потом Андромаха поняла, что слышит, как бьется ее сердце. Ее друг Диос мертв? Это казалось невозможным.
— Его убил микенский торговец Плотей, — объяснил Местариос. — Он и его сыновья. Они напали на Диоса на рыночной площади. Плотея убил кто-то из толпы. Один из его сыновей убежал. Второй схвачен. Парис был там, он знает о случившемся больше, чем я.
— Парис? Он ранен?
— Нет, повелитель.
В сад вышла служанка и поспешила к ним.
— Повелитель Гектор! — крикнула она. — За вами послал царь.
Лицо Гектора стало пепельно-серым. Он покинул сад, не сказав ни слова на прощание Андромахе и Кассандре.
Служанка подошла к Андромахе и негромко спросила:
— Я возьму мальчика, госпожа?
Андромаха, кивнув, передала ей ребенка. Астианакс слегка захныкал, потом пристроил голову на плече девушки. Когда служанка пошла прочь, холодный ветер прошелестел по саду, взъерошив сухие листья на дорожке.
Андромаха увидела, что Кассандра стоит неподвижно; ее большие голубовато-серые глаза были полны слез.
— Ты знала, что он мертв, так ведь? — спросила Андромаха. — Ты разговаривала с его духом.
Кассандра кивнула.
— Толстый торговец плохо видел. Он принял Диоса за Геликаона.
Андромаха вспомнила, что сегодня утром видела Диоса — на нем была белая туника, похожая на тунику Геликаона. Одиссей однажды заметил, что эти двое похожи.
— Они выглядят одинаково, — сказал он, — но они такие разные. Они как медь и бронза. И то и другое имеет свою цену.
Глаза его озорно заблестели.
— В борделе мужчине нужны медные кольца, чтобы заплатить за удовольствие. Но в битве человеку нужна острая бронза в руках. Геликаон — бронза. Диос — медь.
Голос Кассандры ворвался в мысли Андромахи.
— Диоса будут почитать после смерти. Его кости останутся лежать в городе, который он любил. Это важно, ты знаешь.
— Да, — ответила Андромаха. — Я уверена, что это важно.
Кассандра наклонилась поближе.
— Каллиопа хочет, чтобы ты отвезла ее домой. Ты можешь отнести ее обратно в тамарисковую рощу, где она была счастливее всего. Где она сидела с тобой той летней ночью. Помнишь?
Андромаха не смогла ответить, но кивнула, слезы струились по ее лицу.
— Ты можешь поговорить с ней там, — сказала Кассандра. — Ты почувствуешь ее в своем сердце.
Андромаха покачала головой.
— Нет. Я не могу забрать ее домой. Я не допущу, чтобы ее душа была скована.
Бледный предзакатный свет сочился сквозь высокие окна, когда Андромаха поцеловала спящего сына и позволила себе несколько мгновений насладиться теплом его щеки, прижавшись к ней лицом. Потом встала и вышла из своих покоев.
Одетая в желтый шерстяной хитон, она завернулась в тяжелый серо-зеленый плащ и, пройдя по тихому дворцу, вышла в ночь.
Кассандра уже ожидала в портике, ее худенькая фигурка тоже была закутана в темный плащ. Неподалеку слуги держали факелы, освещавшие четырехместную колесницу. Лошади в мерцающем свете нервно переступали с ноги на ногу и тихо ржали.
Из полумрака вдруг появился Гектор, в полном снаряжении, готовый к путешествию. Он поднял Кассандру и завертел в воздухе, как ребенка, прежде чем осторожно поставить в колесницу. Кассандра выглядела взволнованной и довольной.
Потом Гектор поцеловал Андромаху и поставил ее рядом с Кассандрой. Андромаха улыбнулась, глядя на мужа сверху вниз, и коснулась его щеки.
Они с Гектором проговорили далеко за полночь. Сегодня он поскачет на юг, чтобы защищать земли ее отца, в то время как Андромаха морем отправится на остров Тера.
— Может, боги сберегут тебя и вернут мне, — сказал Гектор.
Колесничий легонько тронул вожжами спины лошадей, и колесница, в окружении группы верховых поехала по каменной дороге к бухте.
Две женщины крепко держались, пока колесница, подпрыгивая, катилась по просыпающимся улицам. У Скейских ворот она помедлила, ожидая, пока откроют огромные створки, и скрип деревянных колес, поскрипывание сбруи и фырканье лошадей на время затихли.
Печаль охватила Андромаху, когда она снова подумала о Диосе. Она сожалела о том, что пропустит завтрашний ритуал прощания, но пообещала себе, что, когда бы «Ксантос» ни вытащили нынче ночью на берег, она скажет собственные прощальные слова душе Диоса.
Колесница дернулась вперед, и Андромаха схватилась за поручень, когда экипаж загрохотал, направляясь к берегу.
Вдали она увидела громадину «Ксантоса». Вдвое больше любого другого корабля у Царского Берега, «Ксантос» был наполовину вытащен из воды и слегка наклонился набок. Несмотря на огромный корпус, военный корабль обладал изяществом и красотой.
Когда колесница, стуча колесами, съехала на берег и приблизилась к «Ксантосу», из-за горизонта показались первые лучи восходящего солнца, превратившие полированный дуб обшивки в золото.
«Ксантос», тихий и мирный, был окружен людьми: члены экипажа карабкались по канатам на верхнюю палубу; береговые мастера и их рабочие загружали судно, рано вставшие рыбаки и шлюхи по вызову задержались, чтобы посмотреть на спуск корабля.
Сойдя с колесницы, Андромаха на мгновение остановилась в недоумении: как же они поднимутся на борт? Но, когда они приблизились к кораблю, на песок с кормы была спущена крепкая деревянная лестница.
Наверху Андромаха увидела перегнувшегося через борт Гершома и успокоилась. Тот помахал и выкрикнул приветствие.
Потом по песку подошел кудрявый Ониакус.
— Ты справишься, госпожа? Если хочешь, можешь сесть на канат.
— Чтобы меня втащили наверх, как скот, Ониакус? Мы с сестрой сможем подняться по лестнице.
Андромаха смягчила резкие слова улыбкой, вспомнив, что этот человек недавно потерял в Дардании свою семью.
— Остальные ваши пожитки уже на борту, — сказал Ониакус. — Сложены в задней части нижней палубы.
— И эбонитовый ларец? — спросила она.
Ониакус кивнул.
— В целости и сохранности, госпожа, вместе с другим твоим багажом. Твой лук тоже там, и два прекрасных колчана. Будем надеяться, что тебе не придется пользоваться ими… Кроме как для тренировки, хотел я сказать.
