Наконец жрица услышала фырканье осликов и позвякивание уздечек, встала и подошла к краю утеса. Внизу она увидела трех наездниц верхом на осликах: они медленно поднимались по извилистой тропе от гавани. Первой ехала жрица Колея. Она повернулась и болтала с двумя другими — черноволосой девушкой, которую Ифигения не знала, и… Андромахой.
Старая жрица поднесла руку к сердцу. Андромаха уже здесь? Пересекла зимнее море, прибыв из Трои?
— Нет! — прошептала она. — Слишком рано! Еще слишком рано!
Андромаха сидела на спине маленького ослика, который медленно тащился вверх по крутой узкой тропе. Далеко внизу «Ксантос» был наполовину вытащен на берег. Люди, казавшиеся с такой высоты не крупнее насекомых, суетились вокруг корабля.
Жрица снова посмотрела на Кассандру. Когда посетившие остров люди поднимались по этой предательской тропе, они почти всегда нервно сжимали губы, сознавая, что малейшее неудачное движение пошлет их вниз, навстречу смерти. Но не Кассандра. Она, казалось, дремала, у нее был отсутствующий взгляд.
Раньше, на берегу, когда Андромаха приказала Ониакусу принести ей украшенный ларец, Кассандра ушла вместе с моряком и вернулась, неся на плече старый холщовый мешок.
— Что у тебя там? — спросила Андромаха.
— Подарок для друга, — ответила Кассандра с застенчивой улыбкой.
— А ты могла бы нести его в чем-нибудь… другом, более подходящем? Верховная жрица — грозная и сердитая женщина. Она станет высматривать любой поступок, который можно будет расценить как оскорбление или нарушение ее приказа.
— Ты ее не любишь, — сказала Кассандра.
Андромаха засмеялась, но смех ее был невеселым.
— Никто не любит Ифигению, младшая сестра. Как и ее брат Агамемнон, она холодная, суровая и бессердечная.
— Ты просто сердишься, потому что она позволила твоему отцу отослать тебя в Трою.
— Она продала меня за золото.
Неся свой мешок, Кассандра подошла к двум жрицам, посланным, чтобы их приветствовать. Андромаха знала одну из них, Колею, самую младшую дочь царя Лесбоса. Она появилась на острове в том же году, что и Андромаха. Колея, чьи темные волосы были завязаны в хвост, стала выше и стройнее, чем запомнилась Андромахе. Вторая девушка, светловолосая и веснушчатая, была примерно того же возраста, что и Кассандра, и казалась испуганной.
Геликаон подошел по песку и встал рядом с Андромахой. Она очень хорошо чувствовала тепло его тела, хоть он не прикоснулся к ней. Каждый раз, когда они разговаривали после той ночи на Миное, Андромаха слегка дрожала при звуке его голоса. Боясь, что краснеет, она опустила голову.
— Гектор и Приам считают, что от этого приглашения разит предательством, — негромко проговорил Геликаон низким от беспокойства голосом. — Они боятся, что тебя заманили на Теру по приказу Агамемнона. Но здесь и поблизости нет других кораблей, только маленький египетский торговый парусник. Я не знаю Верховную жрицу, поэтому не могу судить о ее поступках. Но ты ее знаешь.
Андромаха посмотрела в его сапфировые глаза и увидела, что они затуманились тревогой.
— Она меня не любит, — ответила она, заставив себя говорить твердо и четко, — и у нее есть свои причины желать, чтобы я была здесь. Но мы это уже обсуждали. Это может быть западней. Но она прежде всего Первая жрица Теры, а уж потом микенка. Я не верю, что она выполнила бы требование брата, если бы это нанесло ущерб Благословенному острову. Скорее всего, она хочет наказать меня, а не предать.
— За Каллиопу, ты имеешь в виду? — спросил он, показав на изукрашенный ларец в ее руках.
Андромаха кивнула.
— Когда ты вернешься, моя любовь? — спросил Геликаон тихо.
— Утром.
— Я буду ждать тебя, как только рассветет.
— Я приду.
— Если ты не придешь, я отправлюсь за тобой со своими людьми. Позаботься, чтобы старая ведьма это поняла.
— Она дочь Атрея и микенская царевна. Она поймет это и без слов. Не совершай опрометчивых поступков!
Геликаон наклонился ниже, коснувшись ее волос, и слегка похлопал по ларцу в ее руках.
— Опрометчивые поступки могут быть необходимы, если ведьма обнаружит, что ты ей лжешь.
У Андромахи пересохло во рту.
— Что ты такое говоришь?
— Я знаю тебя, Андромаха, — прошептал он. — Ты бы никогда не отдала душу своей подруги на служение монстру. В тебе этого нет. Где ты нашла эти кости?
— Ксандер их мне принес. Это череп и бедренная кость убийцы.
Геликаон усмехнулся.
— Что ж, они с Минотавром должны друг другу подойти.
Ифигения сидела одна в прохладе огромного приемного зала храма. Резное кресло с высокой спинкой было неудобным, но у Верховной жрицы больше не было сил долго стоять.
В конце концов появились две посетительницы; они вошли в храм с яркого солнца и остановились, моргая, пока их глаза привыкали к полумраку. Андромаха, чьи распущенные волосы сияли красным в падавшем из дверного проема свете, была одета в зеленый хитон и держала ларец из эбонита. Темные волосы Кассандры тоже были распущены. Лицо ее было бледным и осунувшимся, глаза возбужденными; она щурилась, оглядываясь по сторонам почти в темноте. На пол у своих ног она уронила холщовый мешок.
Колея шагнула вперед.
— Моя госпожа, вот…
— Я знаю, кто они, — сказала Ифигения сурово. — Теперь ты можешь идти.
Девушка кивнула и выбежала обратно на солнце.
С трудом встав, Ифигения шагнула к Андромахе.
— Я рада, что чувство долга не покинуло тебя.
Она помолчала, потому что Андромаха пристально и печально смотрела на нее. На мгновение это смутило старую жрицу, потом она поняла.
— Я выгляжу так ужасно? — холодно спросила она.
— Мне жаль, что я застала тебя нездоровой, — ответила Андромаха.
Искренность ее слов тронула Ифигению.
— Я была больна, но давай не будем задерживаться на этом. Твое появление меня удивило. Мы ожидали тебя только весной.
— Ритуал умиротворения Минотавра не должен откладываться надолго, — ответила Андромаха, и Ифигения увидела, что выражение ее лица изменилось.
Участие и беспокойство о здоровье жрицы ушло; его сменил вызывающий взгляд, который Ифигения помнила очень хорошо.
— Ты привезла останки Каллиопы?
— Привезла.
Андромаха поставила изукрашенный ларец на пол и собиралась его открыть, как вдруг Кассандра шагнула вперед и положила у ног Ифигении свой мешок.
— Кости Каллиопы здесь.
Кассандра нагнулась к мешку и растянула тусклую серую ткань. Развязав ее, она показала сияющие белизной кость и череп.
