Вернувшись на свою скамью, Халкей снова сел. Его рука перестала дрожать, и это было благословением. Но онемение вернулось. То было проклятием бронзовщиков. Никто не знал, что вызывает этот паралич, но он всегда начинался сперва с кончиков пальцев рук, а потом ног. Вскоре ему придется ковылять с помощью палки. Говорят, что даже бог кузнецов, Гефест, и тот хромой. Старый Карпит, когда Халкей жил еще в Милете, под конец жизни ослеп и клялся, что расплавленная медь отравляет воздух. Халкей не мог проверить эти слова, но настолько поверил им, что теперь ставил свои топки только на открытом месте, чтобы любой яд развеивался на свежем воздухе.
«Ты не имеешь права жаловаться», — сказал он себе. Ему было пятьдесят лет, а дрожь началась только сейчас. Карпит страдал от дрожи около двадцати лет, прежде чем ему отказало зрение.
Время тянулось и тянулось, и Халкей, никогда не отличавшийся терпением, все больше раздражался. Поднявшись со скамьи, он вышел в ночь, на воздух. Из центра крепости тянулся вверх черный дым: там все еще догорали кухни.
«Хотя враг рьяно взялся крушить и рушить, — подумал Халкей, — он сделал это очень неумело».
Многие дома обгорели только снаружи. А на опоры моста у Каприза Парнио микенцы вообще не обратили внимания. Они иссекли доски моста топором и мечом, чтобы ослабить их, потом вылили на дерево масло и подожгли. Идиоты не понимали, что вся конструкция держится на опорах, вогнанных глубоко в утесы по обе стороны моста. Какие бы люди ни строили этот мост, они были мастерами своего дела. Опоры остались на месте, огонь их не тронул, и в течение нескольких дней мост можно было бы отстроить заново.
Халкей посмотрел направо и в лунном свете увидел, как трое мужчин тащат ручную тележку, на которой лежат тела нескольких женщин и детей. Колесо застряло в рытвине дороги, тележка содрогнулась, и труп одной из женщин скользнул набок. Из-за этого ее туника задралась, обнажив ягодицы. Трое немедленно перестали тянуть тележку, и один мужчина поспешил обратно, чтобы прикрыть наготу мертвой.
«Как странно, — подумал Халкей. — Как будто ей теперь не все равно».
Он побрел обратно в мегарон. Несколько слуг вставляли новые факелы в скобы на стенах. Халкей окликнул одного из них:
— Эй, ты, послушай! Принеси мне хлеба и вина.
— А ты кто такой? — угрюмо спросил тот.
— Тот, кто хочет пить и есть, — ответил Халкей.
— Ты гость царя?
— Да. Я Халкей.
Слуга ухмыльнулся.
— Правда? Безумец из Милета?
Халкей вздохнул.
— Я не из Милета, но так меня зовут некоторые идиоты.
Слуга принес ему тарелку черного хлеба, сыр и кувшин разбавленного вина. Хлеб не был свежим, но вместе с сыром оказался довольно вкусным. Халкей отхлебнул вина и посмотрел на огромные двери и на тени в лунном свете за этими дверями. Он хотел бы, чтобы пришел Геликаон — тогда можно будет обсудить то, зачем Халкей сюда явился, и вернуться в Трою к его новым кузницам.
Первые попытки Халкея выплавлять металл из красных камней принесли лишь разочарование. Даже из самых горячих топок выходила лишь бесполезная ноздреватая серая масса. Он решил, что огонь должен быть еще более жарким. Придя к такому заключению, Халкей заказал новую топку на северной равнине у Трои, где ветер был особенно пронзительным.
Но ему требовалось больше времени и больше золота. Он был уверен, что Геликаон его поймет. Если Халкею все удастся, выгода будет колоссальной. Из красных камней, во множестве имевшихся повсюду на востоке, можно будет выплавлять мечи, копья, наконечники стрел и доспехи. Исчезнет нужда в дорогостоящем олове, которое приходилось везти на кораблях с далеких островов за Зеленым морем, и в мягкой меди с Кипра и других земель, находящихся под властью Микен. Металлические изделия — плуги, гвозди, обручи для бочек — можно будет делать гораздо дешевле, чем из бронзы.
Слуги дважды поменяли горящие факелы, прежде чем Геликаон наконец вернулся.
Он вошел вместе с пятью молодыми людьми, крича слугам, чтобы те принесли воды. Его красивое лицо было перемазано сажей, длинные черные волосы завязаны в хвост длиной до плеч.
Приблизившись к резному трону, молодой царь тяжело опустился на него и, подавшись вперед, закрыл глаза. Явившиеся вместе с ним люди начали разговаривать друг с другом.
Халкей слушал, как они жалуются на непреодолимые трудности. Это невозможно сделать по одной причине, то невозможно выполнить по другой причине. Халкей почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Глупцы с ленивыми мозгами! Вместо того чтобы решать проблемы, они впустую тратят время на выискивание причин, почему решения не существует. И зачем Геликаон позволяет таким дуракам находиться рядом с собой — непонятно.
Слуга принес серебряный кубок с вином и кувшин, полный холодной воды.
Геликаон наполнил кубок и осушил его.
— Только на то, чтобы заново отстроить мост, уйдут месяцы, — заговорил молодой человек с жидкой рыжей бородкой, — и у нас слишком мало дерева, чтобы восстановить здания, уничтоженные микенцами.
— И слишком мало плотников и столяров, — добавил другой.
— И уж наверняка слишком мало мозгов! — взорвался Халкей, грузно поднявшись со скамьи.
Люди, стоявшие рядом с царем, замолчали и резко повернулись к Халкею. Тот решительно двинулся вперед, сверля их взглядом.
— Я видел, что осталось от моста. Его можно починить за несколько дней. Клянусь богами, Геликаон, я надеюсь, эти ублюдки сражаются лучше, чем думают.
— Друзья мои, — сказал Геликаон рассерженным людям вокруг, — это Халкей. А теперь, прежде чем вы его возненавидите, вы должны понять, что ему будет наплевать на вашу ненависть. Халкея ненавидят все. Поэтому приберегите свой гнев для других и дайте нам поговорить.
Халкей подождал, пока все уйдут; он не обращал внимания на ледяные взгляды, которыми награждали его все, проходя мимо. Потом он приблизился к Геликаону и сказал:
— Я почти нашел решение. Но мне нужно больше золота.
Геликаон медленно, глубоко вздохнул, лицо его стало жестким. Халкей, внезапно заволновавшись, посмотрел в глаза царя и не увидел там дружелюбия. Напротив, взгляд сапфировых глаз был враждебным.
— Я сделал что-нибудь… что тебя оскорбило? — спросил Халкей.
— Оскорбило? Ты такой странный, Халкей. Гений и идиот в одном лице. Ты назвал моих людей ублюдками. Ты вошел в мой тронный зал, не поздоровавшись, не обронив ни слова соболезнования по поводу тех мук, которые вынесли здешние люди, просто бесстыдно потребовал у меня золота.
— А! — сказал Халкей. — Теперь я понял. Да, конечно. Отсутствие притворного соболезнования было оскорбительным. Приношу свои извинения. Однако мне все-таки нужно золото. Думаю, я близок к разгадке, Геликаон. Топки должны быть жарче, чтобы выжечь побольше примесей. А еще я считаю…
