— Ну что ты, мам… — солгал он и направился к двери.
— Ты должен узнать об одной вещи, — сказала она ему вслед, — раз собираешься приехать домой в Самайн.
— Что такое?
— Ариан ушла от Касты и живет дома с Наннкумалом.
— Почему?
— Она родила ребенка. Ты не знал? Мальчика. У него странные глаза — один зеленый, другой карий.
Конн не поехал в Три Ручья в Самайн, а остался в Старых Дубах с братом Солтайсом. Всю зиму друид учил Конна, Браэфара, Маккуса и Гованнана читать и писать. Коннавар принял такое решение после начала переписи населения — уж очень раздражало быть вынужденным постоянно обращаться к писцам. Браэфару учение давалось с замечательной легкостью и быстротой. Он был лучшим учеником и наслаждался похвалой друида. Гованнан очень старался, но к весне едва-едва читал по складам. Конна не интересовали языковые нюансы. Он хотел понимать письмо и заставил себя выучить побольше маленьких закорючек, чтобы разбирать результаты переписи.
Когда начало теплеть и близился двадцать второй день рождения Конна, в Старые Дубы начали прибывать купцы с вестями из-за моря. Армия Каменного Города вступила на земли гатов. Произошло три больших сражения, первое из которых ничего не решило, но в оставшихся двух гатов разбили наголову. Говорили, что погибло больше тридцати тысяч кельтонских воинов. Тургонцы подходили к городу-порту Гориазе, последней крепости гатов. На востоке убили короля Морских Волков, и ему наследовал сын, Шард. Конн ничего не знал об этом человеке и заговорил о нем с братом Солтайсом.
— Бродят ли друиды по землям Морских Волков?
— Нет. Вары поклоняются кровавым богам и убивают моих братьев.
— Вы знаете что-нибудь об этом Шарде?
— Очень мало. Но миролюбцем его еще никто не называл. Конн сообщил всем купцам о своем интересе к новому королю варов, и через пару недель пожилой торговец шкурами из племени остров попросил о встрече с ним. Конн принял его в бывших покоях Длинного Князя. Почти всю мебель вынесли, оставив большой овальный стол и десять стульев. Купец вошел, поклонился и принял приглашение присесть. Он был высокий, худой, сутулый и лысый. Лицо испещряли морщины, но глаза ярко сияли.
Конн сидел во главе стола, Маккус по левую руку, Браэфар по правую. Все трое оценивающе посмотрели на вошедшего и решили, что он холодный, расчетливый человек.
— Благодарю вас за аудиенцию, господин мой, — сказал остро льстивым голосом. — Я так понимаю, что вы желаете узнать о короле Шарде?
— Он меня интересует.
— Я располагаю информацией, которая может оказаться полезной. И могу собрать еще. Если, конечно, смогу приобрести больше шкур. Вары очень любят туники и сапоги из ваших черно-белых коров.
Маккус склонился к Коннавару и зашептал ему в ухо. Конн кивнул.
— Я уже заключил соглашение с двумя торговцами о продаже этих шкур, но и тебе достанется немало, если сведения и в самом деле окажутся полезными.
— Вы добрый и благородный человек, господин мой. Меня не удивляет, что вас заинтересовал король варов. Он вами, безусловно, интересуется.
— Почему?
— Говорят, что вы убили его брата во время набега на Семь Ив несколько лет назад. Он поклялся, что привезет вашу голову и наденет ее на шест возле дома брата.
Конн засмеялся, но Маккусу было явно не по себе.
— Чем ты еще торгуешь с ними, друг мой?
— Они очень любят вино.
— В следующий раз ты получишь тридцать бочек. Мне нужно узнать о его планах. Собирает ли он людей, строит ли корабли? Любые сведения о военных приготовлениях. Понимаешь?
— Конечно, господин мой. Рад служить вам.
Конн поблагодарил купца. Тот еще раз поклонился и вышел из комнаты.
— Ты знаешь, что этот скользкий тип продаст сведения о нас Шарду?
— Конечно. Он живет ради дохода и получает его, где может. Откуда он уплывает?
— Из Королевы Камней. Почти все, путешествующие на восток, пользуются этим портом.
— У тебя есть там друзья?
— Да, порядочно.
— Отправься туда и попробуй подыскать кого-нибудь, чтобы наняться к нему в команду. Неплохо иметь своего человека у него на корабле.
— Тебе следует рассказать Мирии, — строго сказала Ворна. Руатайн пожал плечами. Выглядел он весьма неуверенно.
Вбежал маленький Бануин, радостно вскрикнул при виде Большого Человека и забрался ему на колени.
— Я нашел алмаз! — гордо сообщил четырехлетний малыш, протягивая грязную руку и показывая Руатайну блестящий кусок кварца.
— Умный мальчик, — сказал воин. — Но я бы на твоем месте вымыл руки, пока ты не испачкал одежду матери. Беги, а я присмотрю за алмазом. — Бануин выбежал из комнаты. — Славный у тебя сын, — заметил Руатайн.
Ворна продолжала говорить о своем:
— Сердце у тебя не то, что прежде, Руатайн. Оно слабеет. Наперстянка и другие травы помогут тебе, но жить в прежнем ритме нельзя. Ты не должен переутомляться или напрягать сердце.
— А нельзя его укрепить?
— Приди ты раньше, было бы лучше. А теперь… нет, его нельзя укрепить. Можно только замедлить разрушение. Ты должен сказать Мирии. Она имеет право знать.
— Право беспокоиться? Вот уж нет. А сколько еще будет биться мое предательское сердце?
— Не говори о нем так. Оно не предает тебя. Думай о нем, как о заболевшем друге, который помогал тебе долгие годы, а теперь сам нуждается в помощи. Необходимо снизить нагрузку. Пить больше воды и меньше вина. Есть овсянку без соли.
— Я спросил, сколько времени.
— Если ты будешь осторожен, еще лет десять, но не больше.
— Значит, доживу до пятидесяти. Неплохо.
— До пятидесяти трех, глупец, — улыбнулась Ворна. — И ты должен принимать лекарство, как я сказала. Будь умерен с наперстянкой. Помни, что больше — не значит лучше. Большие дозы смертельны. Соблюдай мои предписания.
Бануин вбежал в дом и протянул Большому Человеку руки.
— Ну вот, малыш, теперь чистые. — Руатайн подкинул мальчика в воздух, и тот восторженно завизжал.
Ворна покачала головой, подавляя смех.
— Два ребенка: один большой, другой маленький.
— Можно я отправлюсь сегодня с тобой? Мы покатаемся? — спросил Бануин.
— Сегодня я буду рубить дрова, а ты помогай мне подкатывать полешки. Мне нужен сильный мальчик.
— Я сильный, правда, мама?
Ворна строго посмотрела на Руатайна.
— Значит, рубить дрова?.. Часто останавливайся и отдыхай. — Она повернулась к сыну. — Если увидишь, что у Большого Человека красное лицо, вели ему передохнуть.
