– Понятно.
Кэледон кивает.
– Хорошо. Тогда едем.
* * *
Какое-то время мы едем быстро, каждый поглощенный своими мыслями. Хотя совсем недавно я уже ехала здесь, все вокруг кажется мне иным. Более угрожающим. Каждая скала, каждое большое дерево кажется мне местом засады, в котором нас могут поджидать тюремщики или разбойники. И мне очень не нравится на этой открытой дороге. Здесь нас видно издалека.
– Когда рассветет, нам надо будет ехать в Черный Лес, – говорю я, показав на лес, виднеющийся впереди. – Там есть дорога, по которой можно попасть в Монтрис. – Мне это известно только потому, что я читала об этом в одной из книг моих тетушек. Но, разумеется, ему я этого не говорю. – Это сложно, но там меньше путников. И там легче укрыться.
– Мне это не нравится, – возражает Кэл. – Ведь в первую очередь они станут искать нас именно там. Это слишком очевидно.
Я не уверена, что он хотел оскорбить меня, но прозвучало это именно так.
– Даже если и так, там у нас все равно будет больше шансов унести ноги. Ведь на этой дороге вообще негде спрятаться.
– Нам и не придется прятаться. Если мы не будем останавливаться, им нас не догнать. Если же мы поедем через лес, времени на дорогу уйдет больше.
Курам на смех. Как он вообще смог столько прожить? Складывается впечатление, что он хочет, чтобы мы были легкой добычей.
– Королева Лилиана послала меня к тебе от имени короны, и я говорю, что мы поедем через лес, – говорю я, надеясь, что в моем голосе звучит большая уверенность, нежели та, которую я испытываю на самом деле.
– Невероятно, – бормочет Кэл.
Несколько минут мы едем молча. Кэл подъезжает ко мне, но я продолжаю смотреть вперед, игнорируя его.
– Мы должны работать вместе, – говорит он. – Споря, мы только будем ставить себе палки в колеса.
– Мы бы не спорили, если бы ты не возражал против всего, что я говорю. Ты не желаешь меня слушать, мнишь, будто тебе и так уже известны все ответы.
Он качает головой.
– Ты должна принять мое старшинство.
– Но ты мешал наведению моих чар!
– Я что, должен был дать ему убить тебя? Ты же сама сказала, что я помогал тебе!
– А что, если мне не была нужна помощь? Это ведь я вытащила нас из передряги, не так ли?
– Но… – Он замолкает, и я начинаю испытывать нечто, похожее на торжество.
Помолчав, он говорит:
– Хорошо, мы поступим так, как предлагаешь ты. Поедем через лес.
Это не тот безоговорочный триумф, на который я рассчитывала, но, по крайней мере, начало положено.
* * *
Хотя уже рассвет и небо посветлело, когда мы въезжаем в лес, вокруг становится темно, как будто опять наступает ночь. Деревья загораживают солнце, которое только-только поднялось над горизонтом. Я сразу начинаю жалеть, что мы поехали этой дорогой, но я ни за что в этом не признаюсь. Впрочем, бояться тут нечего, и вообще, куда разумнее держаться вдалеке от главной дороги. Если в тюрьме забьют тревогу и назначат награду за наши головы, какой-нибудь фермер может донести на нас или попытаться задержать нас в надежде получить эту награду. Нам это совершенно ни к чему.
Я вижу, что Кэл думает о том же, о чем и я, – что, возможно, свернув в лес, мы совершили ошибку, – но пока что он ничего не говорит. Нам приходится ехать медленно из-за темноты и из-за состояния дороги: лошади ступают осторожно, поскольку тут полно выступающих корней и слишком глубокая колея. А еще я чувствую взгляды смотрящих на нас диких зверей. Лошади нервно прядают ушами. Откуда ни возьмись, рядом с моей головой, хлопая крыльями, пролетает что-то большое, и мой конь становится на дыбы. Я останавливаюсь, чтобы успокоить его.
– Тише, тише, это просто летучая мышь.
Кэл фыркает.
– Лошади устали, – говорю я ему. – Думаю, нам надо будет сделать остановку в Алвилле и дать им передохнуть.
– Еще бы тебе так не думать, – бормочет Кэл.
Мои ноздри раздуваются.
– Алвилла рядом с границей. И нельзя загнать этих лошадей. Что еще мы, по-твоему, можем сделать?
– Нам вообще не следовало съезжать с главной дороги, надо было ехать прямиком в Монтрис. А раз уж мы здесь… Я по-прежнему считаю, что нам нужно ехать без остановок.
– Да ну? Ты говоришь это просто затем, чтобы не согласиться со мной?
– Послушай, по-моему, останавливаться в городе – это плохая мысль. Люди будут искать двух беглецов.
– Но нам необходимо остановиться в Алвилле. Из-за лошадей, – говорю я, хотя дело вовсе не в них, а в том, что я голодна, устала и мне нужен отдых. Наведение чар отняло у меня много сил, но я не хочу, чтобы он понял, как я слаба. Не хочу, чтобы он одержал верх.
Кэл пожимает плечами, и какое-то время мы опять едем молча.
Я что-то слышу.
– Погоди. – Я прислушиваюсь, пытаясь разобрать, что это. Возможно, это какой-то зверь, но мне необходимо убедиться, что не что-то более опасное. Я вслушиваюсь в звуки. – Лошади, – тихо говорю я. – И вооруженные люди.
– Они ищут нас? – спрашивает Кэл.
Я сосредоточиваюсь, но пока что они слишком далеко. Впрочем, обычно вооруженные люди не въезжают в лес, когда едва рассвело. За нами погоня, как и предполагал Кэл.
Более того, у них собаки-ищейки. Я слышу их лай. Мы не сможем уйти от них, когда они почуют наш след. Они станут преследовать нас, пока не… Я закрываю глаза, пытаюсь думать и слышу что-то еще. С противоположной стороны доносится шум.
– Нам надо оторваться от них, – говорит Кэл.
– Я знаю, что делать, – отвечаю я, открыв глаза. – Следуй за мной.
Если я права, впереди есть перекресток. Если же я ошиблась, то мы попали в еще тот переплет.
– Мы не можем скакать слишком быстро, – говорю я. – Тюремщики нас, возможно, и не услышат, но их собаки будут знать, где нас искать. – Я слышу, что собаки подбираются к нам все ближе. Но слышу также грохот, приближающийся с другой стороны. Хоть бы мой план сработал.
Наконец мы доезжаем до перекрестка.
– Куда теперь? – спрашивает Кэл.
– Вперед, – отвечаю я. – Но не сейчас. Надо подождать.
– Почему?
– Доверься мне, – говорю я и опять закрываю глаза. С одной стороны приближаются тюремщики, с другой – тот шум, который я уже слышала прежде. – Как только я скажу, скачем вперед во весь опор.
Он соглашается.
Мы изготавливаемся, пригибаемся, как будто собираемся участвовать в скачках. Две силы приближаются к нам с разных сторон… сзади слышатся топот копыт, звяканье стали, лай собак. Приближается и шум, доносящийся с другой стороны, он так же громок и неудержим. Теперь все это может слышать и Кэл, а не только я с моим сверхчувственным восприятием.
