– Возможно, ты и права. Полагаю, ты могла бы пострелять глазами. Я слыхал, что для ловли мух мед годится лучше, чем уксус.
Я делаю глубокий вдох и вздыхаю. Не стану же я набрасываться на самого смертоносного ассасина Реновии, тем более когда я ранена.
Он пожимает плечами.
– До короля Хансена не добраться ни с помощью силы, ни с помощью женских чар. В Монтрисе все зависит от того, какие у тебя есть связи. Нам понадобится знакомство с кем-то из влиятельных придворных, только он сможет представить нас ко двору.
Он останавливает своего коня, чтобы обозреть открывающийся отсюда вид. Мы находимся высоко на горе и видим только скалы, долины, речки и леса. Мы одни в этой глуши, далеко от городов и деревень, не говоря уже о дворцах и королевских дворах.
– Да, – говорю я, оглядывая верхушки деревьев. – Мне хорошо известны условности высшего света, поэтому-то я и…
Он перебивает меня, проведя ребром ладони по горлу, отпускает поводья, и его конь ржет.
– Если нас поймают, нам конец. Ассасину необходимо не только владеть оружием и уметь выслеживать свою жертву. Шпионаж – это целое искусство. Нужно овладеть многими навыками, нужно упорство. Мне пришлось усвоить этот урок еще в раннем возрасте, и это было… скажем так, это весьма далеко от того, чему ты могла выучиться у себя в «Медовой Поляне».
Мои ноздри раздуваются.
– Да, я знаю, – рычу я, едва удерживаясь от того, чтобы не вцепиться в его рожу.
– А, ну хорошо. Тогда я приберегу свои уроки для того, кто их достоин, – говорит Кэл. – Ведь нельзя заставлять человека учиться тому, к чему он не готов.
Я кривлю губы.
– Достоин? Не соблаговолишь ли ты объяснить, что имеешь в виду?
– Я не из тех, кто любит подчеркивать свое старшинство, Тень, но ведь тебя послали ко мне, чтобы…
– Чтобы я стала твоим подмастерьем, – договариваю я. Мне предстоит участие в опасном приключении под началом самого Кэледона Холта, о чем я всегда мечтала, и что же? Я испытываю сейчас только досаду и злость. Может, мне все-таки следовало отправиться во дворец?.. Вряд ли жизнь там приводила бы меня в такое же бешенство, как необходимость выслушивать этого самодовольного фигляра. Я пришпориваю коня и скачу вперед, чтобы не видеть его.
Какое-то время я скачу одна, затем он подъезжает ко мне, и мы снова оказываемся рядом.
– Что? – спрашиваю я.
Он хмурит брови и несколько раз моргает.
– Ты мой подмастерье, так что позволь мне напомнить тебе, что командир здесь я, и это я отдаю приказы. И я хочу сохранять хладнокровие. И предпочел бы, чтобы его сохраняла и ты. Жаль было бы потерять такое пригожее лицо. Да и твое недурно. – В его глазах пляшут веселые огоньки.
Я стискиваю зубы и качаю головой.
– Ты определенно… что-то с чем-то. – Не знаю, есть ли в его словах хоть крупица правды… но я не поддамся на его лесть, особенно на такую, весьма сомнительную.
Он смотрит на меня краем глаза.
– Знаешь, у меня точно такое же мнение о тебе.
Я отворачиваюсь, обратив свой взор на деревья, чтобы он не видел моих покрасневших щек. Вдалеке слышится волчий вой, и я рада этой возможности отвлечься.
– Скоро нам надо будет сделать привал, – говорит Кэл. – Мы не сможем добраться до перевала до наступления темноты.
Это второй раз, когда мы не спорим.
Глава 23
Кэледон
Если бы не Тень, признает про себя Кэледон, – хотя ей он этого не скажет – он не сумел бы одолеть стольких врагов. Проблема заключается в том, что, хотя сам он нехотя пришел к выводу, что от нее может быть кое-какая польза, очевидно, что, как бы она им ни восхищалась, он также вызывает у нее раздражение. А раз так, он не станет доставлять ей удовольствие, признавая, что она была права, чтобы она не могла им манипулировать.
После часа поисков они находят пещеру, пригодную для ночлега. Он ожидал, что она скажет, что не желает делать привал, чтобы что-то ему доказать, но она соглашается сразу. Вот и хорошо, потому что иначе им бы грозила опасность. Надо думать, на нее повлиял вой волков. Ни ему, ни ей не хочется опять встретиться со стаей.
Хорошо также, что им удалось отыскать пещеру так близко от дороги, да еще такую сухую. Кэл разводит костер, использовав обрывок тюремного одеяла. Затем начинает заниматься раной на руке Тени. Поначалу она отказывается.
– Со мной все в порядке. Сейчас мне уже лучше, – говорит она.
– Нет, не лучше. Дело обстоит хуже, чем я думал, – отвечает он, ощупывая края раны.
Она отдергивает руку.
– Не дергайся, – приказывает он.
Она позволяет ему продолжить осмотр. Он осторожно кладет ее руку себе на колени и пытается оценить ущерб при свете костра.
– У тебя кровь волшебников, – говорит он, заметив, что кровь у нее темно-синего цвета.
Она молча кивает. В Реновии ценится синяя кровь.
– Рана у тебя глубокая, и какое-то время ты не сможешь в полной мере владеть этой рукой. А это необходимо, если мы хотим выжить в лесу. Так что мы должны будем остаться здесь, пока твоя рана не заживет. Сколько бы времени на это ни ушло.
Она опять убирает руку, на сей раз медленно.
– Я же сказала тебе, что это всего лишь царапина. Ничего страшного.
– Я знаю, что говорю, Тень. Это далеко не царапина. Послушай, мне не хочется отрубать тебе руку, если она начнет гнить. Мне доводилось делать такие вещи, и ничего приятного в этом нет. Одно дело плоть – ее легко разрезать, другое дело кость. Мне пришлось бы делать это шпагой. Было бы куда лучше, если бы ты сохранила свою руку в целости. Я уверен, что так считаешь и ты.
У Тени вдруг делается больной вид, и Кэл начинает думать, что переборщил.
– Мы этого не допустим, – успокаивает ее он. – Но надо подождать, пока твоя рана не заживет.
Она кивает.
– Хорошо – но мы не можем ждать слишком долго. Чем дольше мы будем находиться здесь, тем более вероятно, что нас найдут.
Кэл рад тому, что смог уговорить ее согласиться со своим планом, – и строит новые. Зря королева послала ему на помощь новичка. Когда они доберутся до Монтриса, надо будет отделаться от нее. Прежде у него никогда не было подмастерьев. Он выполняет свою работу один. Он не может и дальше беспокоиться о том, что она выкинет очередное безрассудство – не говоря уже о том, чтобы возиться с ее ранами. Это будет отвлекать его от дела.
Он собирает целебные травы, набирает глины и чистой воды из источника, бьющего неподалеку от пещеры. Все его царапины и порезы, которые такой мазью лечил его отец, заживали за одну ночь. Надо полагать, так же она подействует и на Тень.
Закончив готовить мазь под любопытным взглядом Тени, он велит ей сесть, прислонясь к стене пещеры, и становится подле нее на колени.
