Я моргаю. Он, разумеется, прав, мне нечего ему возразить.
– Ну и что с того? Ты что же, хочешь сказать, что я простовата, чтобы играть роль знатной дамы?
Кэл всплескивает руками.
– Ну что ты, тебя никто бы не назвал простоватой.
Я сжимаю зубы и решаю сменить тему.
– Может, сходим к ручью и наловим рыбы на завтрак?
– У меня по-прежнему есть сухари, – говорит Кэл.
– Об этих твоих затхлых сухарях я подумаю, когда нам будет грозить голод. Я даже не знаю, где ты их хранишь, да и не хочу знать. – Он молчит, разжигая костер.
Мне хочется сказать больше, но я не намерена затевать ссору. Как бы неприятно мне ни было это признавать, он нужен мне, пока я не поправлюсь, к тому же есть вещи, которым он мог бы меня научить.
– Я пойду искупаюсь, – говорю я и, повернувшись, иду по берегу ручья.
Наконец я дохожу до уединенного озерца, скрытого стеной деревьев. Я рада, что тут меня никто не увидит, но не успеваю я зайти в воду, как перед моим мысленным взором возникают лица моих тетушек, искаженные, как будто они смотрят на меня сквозь стекло.
Они использовали хрустальный шар, чтобы увидеть меня.
Я быстро моргаю, и их образы рассеиваются. Хотя они и видели меня, вряд ли они могут определить, где именно я нахожусь. Я не хочу, чтобы они добрались до меня и потащили меня домой или, хуже того, во дворец, но я не могу не радоваться тому, что они ищут меня. Какой виноватой я бы себя ни чувствовала за то беспокойство, которое я им причинила, приятно знать, что они так за меня переживают.
Когда я уверяюсь, что они на меня больше не смотрят, я наконец снимаю с себя грязную одежду. Снимать рубашку нелегко – жаль, что я не могу попросить Кэла помочь мне. Сначала я стягиваю ее со здоровой руки, затем снимаю через голову и наконец осторожно обнажаю раненую руку. Но, судя по состоянию раны, она заживает. Я обхватываю себя руками на случай, если Кэл подсматривает за мной.
Вода холодна. Я дрожу, но заставляю себя зайти в нее по грудь. Поначалу я мерзну, но затем прозрачная вода начинает казаться мне чудесной. Я кладу голову на воду и мочу свои волосы.
Я поднимаю руку, чтобы коснуться их, ожидая нащупать длинные волосы, рассыпавшиеся по воде. Я почти забыла, что теперь они такие короткие. Мыла у меня нет, так что я просто изо всех сил тру кожу головы. И уже от одного этого начинаю чувствовать себя лучше.
Я прислушиваюсь к приглушенным звукам, доносящимся снизу, к журчанию воды, колыханию водорослей, передвижению форели и черепах.
Краем глаза я вижу Кэла, он сидит слева от меня на берегу на камне, мастеря из длинной тонкой палки удочку. Поначалу он не обращает на меня никакого внимания – он сосредоточен на том, чтобы раздобыть нам пристойную еду. Но затем он поднимает глаза и замечает меня. Хотя на мгновение мы застываем, теплота его взгляда омывает меня, как волна. Он вскидывает бровь, словно бросая мне вызов, и я решаю, что мне все равно. Пускай смотрит.
Я медленно возвращаюсь за деревья, стаскиваю с камня в ручей свою одежду, мою ее, тру, затем раскладываю на солнце, чтобы она немного подсохла, пока я буду плавать.
Когда я натягиваю мокрую одежду, она холодна и неприятно липнет к телу. Кэл все еще ловит рыбу. Я слышу, как он заходит в воду. Я возвращаюсь в наш лагерь и подбрасываю в костер еще хворосту, чтобы погреться около него. Кэл приходит несколько минут спустя, держа нескольких блестящих серебристых рыб.
Я невольно улыбаюсь.
Он поджаривает их над огнем, и мы едим их вместе с сухарями из его мешочка.
– Они съедобны. Немного твердоваты, но съедобны, – он пожимает плечами.
Мне не хочется это признавать, но он прав. Сухари ужасно твердые, но они не так уж и плохи, если я даю им немного размягчиться во рту и только после этого начинаю жевать. В сочетании со свежей рыбой получается настоящий пир.
После еды Кэл берет палку и рисует ею круг на земле. Затем выходит из него, смотрит на него и отбрасывает палку.
– Возьми свою шпагу, леди Тень.
– Зачем? – с подозрением спрашиваю я. Мне смешно, что он назвал меня так, но я не понимаю, что он имеет в виду.
– Тебе пора потренироваться, – говорит он.
Я смеюсь.
– Мне не нужно тренироваться.
– Разве ты не мой подмастерье?
– Да, но…
– Тогда тебе необходимы тренировки. До сих пор тебе везло, но ты не можешь полагаться на то, что тебе и дальше будет удаваться обходиться бросанием камней с деревьев.
– Ты забываешь, что говоришь с волшебницей. И как насчет раны на моей руке, которая еще не зажила?
– Если бы ты что-то знала о фехтовании на шпагах, тебе было бы известно, что в таких случаях, как твой, полагается использовать здоровую руку. – Он бросает мне шпагу, и я ловлю ее левой рукой.
Что ж, можно сказать, что я сама напросилась.
– Когда ты используешь руку, которой владеешь хуже, надо… – Он бросается на меня со шпагой, пытаясь застать меня врасплох. Но я отбиваю его выпад, и у него округляются глаза.
– Недурно, – говорит он. – Я думал, ты поранила свою ведущую руку.
– Так оно и есть. – Я ухмыляюсь.
Он щурит глаза.
– Я научена пользоваться обеими руками. – Я пожимаю плечами, хотя это и причиняет мне некоторую боль.
Он учит меня фехтовальным приемам и финтам, и, несмотря на ранение, я усваиваю его уроки. Он хороший учитель, на удивление терпеливый, и подробно объясняет мне смысл каждого приема.
– Когда ты научишься основам, освоить остальное будет уже легко, – говорит он.
Он предлагает мне поединок, чтобы я продемонстрировала ему то, чему научилась, и, хотя я стараюсь изо всех сил, сразу же обезоруживает меня и приставляет к моему подбородку острия двух шпаг. Он быстр и смертоносен. Я видела это, когда он дрался в день нашего побега, но затем это подзабылось из-за его высокомерия. Меня пробирает невольная дрожь.
– Полно, – говорит он, быстро убрав шпаги. – Это всего лишь игра.
Я делаю судорожный вдох. Я думала, что фехтую достаточно хорошо, чтобы быть принятой в Гильдию, но теперь вижу, что это не так. Возможно, я никогда не научусь сражаться так же хорошо, как он.
Он бросает шпаги на землю.
– Закончили.
Когда шпаги оказываются на земле, я чувствую, что наконец могу дышать свободно. Я снова стала самой собой.
– Хорошо. Теперь твоя очередь.
– Моя очередь? Для чего?
– Для усваивания уроков. Если нам предстоит выдавать себя за аристократов из Аргонии, то тебе надо научиться, как вести себя при дворе.
– Как я уже вам объяснял, леди Тень, я провел немало времени при дворе. И хорошо усвоил искусство кланяться и помалкивать.
