«Уважительная причина?»
– Ну, разумеется, – пробормотал Ронин себе под нос, провожая взглядом крылатых зверей с седоками, свернувших на юго-запад и устремившихся вниз.
Ну, разумеется: кто еще, кроме диких дворфов, может счесть подобное предложение соблазнительным? Кто еще настолько безумен?
Нимало не задумываясь о том, какое впечатление производит со стороны, Ронин побежал за крылатыми силуэтами, исчезающими вдали.
Южная часть порта внушила Верисе совершеннейшее отвращение. Мало того, что успеха она здесь не добилась – из всех человеческих поселений, где ей доводилось бывать, Хасик мог считаться одним из самых зловонных. Нет, ни к постигшей его беде, ни даже к запаху рыбы это ни малейшего отношения не имело. Хасик откровенно вонял, и если большинство людей попросту не блистали остротой чутья, то местные, по всей видимости, были напрочь его лишены.
Больше всего на свете следопытке хотелось убраться отсюда подальше, вернуться к своим соплеменникам и взяться за новое, более важное дело, однако, не убедившись, что сделала для Ронина все возможное, отправиться домой со спокойной душой Вериса никак не могла. Вот только пути к продолжению путешествия она для волшебника не находила, а между тем его целью (в чем она больше не сомневалась) была вовсе не просто разведка. На задания мелкие, незначительные, с такой непреклонностью не стремятся, а значит, у Ронина на уме нечто иное.
Ах, знать бы, какова его цель…
Между тем время стремительно шло к ужину. Не видя вокруг ничего обнадеживающего, следопытка направилась от берега прочь, держась по пути самых прямых улиц и переулков, хотя пахло там порой просто-таки сногсшибательно. С соседями – особенно с теми, что покрупнее, вроде Хилсбрада и Южнобережья, Хасик соединяли не только морские, но и наземные пути сообщения. Правда, до любого из них придется добираться больше недели, но, может статься, других шансов не появится.
– О-о, моя прекрасная эльфийская леди!
Поначалу Вериса, решив, что так заговорил с ней один из людей, устремила взгляд не туда, но тут же вспомнила, кто совсем недавно обращался к ней в таких выражениях. Повернувшись направо, следопытка опустила взгляд ниже… и, разумеется, увидела рядом с собою Фалстада во всем его половинных размеров великолепии. Глаза дикого дворфа ярко блестели, зубы сверкали, обнаженные в широкой хитрой улыбке. На плечо его был закинут мешок, из-за другого плеча торчал огромный боевой молот. Тяжесть любого из этих грузов наверняка согнула бы эльфа либо человека вдвое, но Фалстад тащил то и другое с обычной для своего племени непринужденностью.
– Приветствую тебя, мастер Фалстад.
– Прошу тебя! Для друзей я – просто Фалстад! Да и мастер я разве что творить себе замечательную судьбу!
– Ну, а я для друзей – просто Вериса.
Да, самомнения дворфу было не занимать, однако имелось в его манере держаться нечто такое… Одним словом, отталкивающего впечатления Фалстад не производил, но и симпатий из тех, на какие, возможно, надеялся, не внушал. Интереса к Верисе он почти не скрывал и даже нет-нет да позволял себе опускать взгляд несколько ниже ее лица. Поэтому следопытка решила покончить со всякой двусмысленностью положения немедленно.
– Но друзьями мне остаются лишь до тех пор, пока проявляют ко мне то же уважение, которое я проявляю к ним.
Блеснув темными бусинами глаз, дворф поспешил поднять взгляд, но в остальном продолжал держаться как ни в чем не бывало.
– Как движутся дела с отправкой волшебника в плавание, моя эльфийская леди? По-моему, скверно, сквернее некуда!
– Да, это уж точно. Похоже, все уцелевшие корабли при первой возможности ушли в море, туда, где поспокойнее, и порт Хасика бездействует.
– Жаль, жаль! Надо бы поговорить об этом подробнее за доброй бутылкой чего покрепче, как полагаешь?
При виде такой располагающей настойчивости Вериса едва сдержала улыбку.
– Возможно, как-нибудь в другой раз. У меня еще дела не завершены, и у тебя своих дел, похоже, хватает, – ответила она, кивнув на мешок дворфа.
– Эта-то малость? – хмыкнул Фалстад, непринужденно качнув тяжеленным мешком. – Тут только немного припасов – как раз продержаться, пока не покинем человеческих мест. Мне б только отдать его Молоку, и тогда отправимся мы с тобой…
С языка следопытки готов был сорваться вежливый, но куда более прямолинейный отказ, но тут неподалеку раздался злобный клекот грифона. За ним последовали голоса – громкий спор, немедленно настороживший и Верису, и Фалстада. Ни слова не говоря, дворф отвернулся от нее, бросил мешок на землю и изготовил к бою буремолот. Для своего сложения двигался он невероятно проворно: Вериса без промедления последовала за ним, но Фалстад уже миновал добрых пол-улицы и куда-то исчез.
Вериса, обнажив оружие, бросилась следом. Голоса звучали все громче, все резче, и у эльфийки возникло тревожное ощущение, что один из них принадлежит Ронину.
Улица быстро вывела ее на один из пустырей, возникших во время налета на город. Здесь дожидались командира несколько наездников на грифонах, и здесь волшебник, по-видимому, решил в силу неких непостижимых причин, к ним привязаться. Да, волшебников частенько называют безумцами, но если Ронин предположил, что сможет так, запросто, без всякого для себя вреда, спорить с дикими дворфами, то он наверняка один из самых безумных представителей своей касты.
В самом деле: кто-то из дворфов уже сгреб его за пряжку пояса и поднял человека над землей более чем на фут.
– Я сказал: отвяжись от нас, нечистый! А если у тебя уши отказали, так их и оторвать недолго!
– Молок! – заорал Фалстад. – Чем этот чародей ухитрился так тебя разозлить?
По-прежнему держа Ронина на весу, второй дворф, что вполне мог бы показаться братом-близнецом Фалстада, если бы не шрам поперек носа да куда менее жизнерадостное выражение лица, повернулся к предводителю.
– Этот тип сперва заявился следом за Тупаном и остальными в наш лагерь, а потом, даже после того, как Тупан велел ему убираться и улетел, пришел сюда, где мы назначили общий сбор! Я ему трижды говорил: проваливай, но этот человек по-хорошему понимать нипочем не желает! Вот разве что, если поднять повыше, так на ветерке в голове у него слегка прояснится?
– Уж эти мне чародеи, – пробормотал предводитель наездников. – Безмерно, безмерно тебе сочувствую, моя эльфийская леди!
– Вели своему товарищу опустить его, или я буду вынуждена показать ему превосходство доброго эльфийского меча над его молотом.
Фалстад обернулся, заморгал, уставился на следопытку, точно увидел ее впервые в жизни, покосился на изящный, блестящий клинок и снова взглянул в ее решительно прищуренные глаза.
– Неужто ты вправду так и поступишь? Вправду станешь защищать это создание от тех, кто был добрыми друзьями твоего народа еще во времена, когда никаких людей на свете не существовало?
