– Когда мне было года три, меня свалила лихорадка. Мама всю ночь была со мной – поила подслащённой имбирной водой из чашки, потом заснула. А мне очень захотелось пить. И я сделал так, чтобы вода из чашки сама пришла ко мне. Просто поманил её пальцем. Но потом от неожиданности пролил всё на себя и заплакал. Мама проснулась, навела порядок и дала мне воды. Тогда я успокоился.
– Бедные наши мамы, – с задумчивой улыбкой сказала Сару. – Моя нашла меня высоко на старом кипарисе, когда мне было два года. Дерево всё тряслось, потому что огромный кабан тёрся об его ствол, а я вцепилась в ветку наверху и громко кричала. Прошло несколько лет, и я стала лазить повсюду – забиралась на крыши, горы, деревья… Вот просто хлебом не корми.
Ину ухмыльнулся.
– По крайней мере, она не грозилась выпороть тебя, если не перестанешь делиться всем с собаками. Моя поначалу терпела, когда я ел с собакой из одной миски, но уж когда начал мочиться на деревья вокруг дома, всякому её терпению пришёл конец.
Они засмеялись, а Усаги подумала про свою маму. Как светились её карие глаза (так похожие на глаза Умы), когда она, Усаги, в первый раз пожаловалась, что лягушки на дальнем болоте всю ночь не давали ей уснуть. «Это твой Дар, моя девочка», – сказала она тогда. Усаги почувствовала, как у неё опять сдавило горло. Остальные тоже были погружены в свои мысли.
Из задумчивости их вывел отшельник:
– Эй, если вы собираетесь проболтать всю ночь, – я, пожалуй, доем, что осталось, с вашего позволения?
Они принялись за жареную утку на вертеле – вот было объедение: инжир так и таял во рту, а эта хрустящая румяная корочка…
Проглотив последний кусок, Нэзу с сожалением вздохнул и начал переплетать свою крысиную косичку. Ину обгладывал с вертелов остатки мяса. Сару сидела на пне и облизывала пальцы, испачканные в инжире. Усаги не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой сытой.
Отшельник закряхтел и вытер рот своими длинными патлами.
– Клянусь всеми печёнками, в жизни не ел ничего вкуснее. Может потому, что готовил не я… или… – Он прочистил горло, потом громко засопел. – Или потому, что ел не один. – Из горла у него вырвался странный звук. Юнджа скрючился и уткнул лицо в ладони.
Одна из собак заскулила и подбежала к нему.
– Ну вы поняли, что я хотел сказать. С людьми!
– Пока мы здесь, вы можете есть с нами, когда захотите, – предложила Сару. Глаза у неё блестели сильнее обычного.
Остальные усиленно закивали.
– Приходите, ладно? – попросила Усаги.
– Не выбрасывать же нам лишнюю пищу, – небрежно произнёс Нэзу.
– Вы хорошо знаете эти места, с вами мы будем чувствовать себя уверенней, – добавил Ину.
Отшельник поднял голову и вытер рукавом лицо, размазав грязь по щеке. Глаза у него были влажные.
– Вы очень добры ко мне, ребята. Очень добры. Со времени войны я уже перестал надеяться, что когда-нибудь повстречаю на пути живую душу.
– Бедный Юнджа, – Сару потрепала его по плечу. – Как же могло быть иначе. – Она окинула взглядом всю компанию. – Все, кто владеет Дарами Зодиака, должны по мере сил помогать друг другу.
Наконец они улеглись спать. Усаги лежала с открытыми глазами и ждала. Когда Ину захрапел, она подкралась к его торбе и стала шарить в ней, надеясь найти Дальнозоркое Зеркало. Потом, вспомнив, что он носит его при себе, запустила руку под его подушку.
Ину приоткрыл глаза:
– Что это ты тут делаешь?
– Прости, – прошептала Усаги, – я не могу не думать о сестре. Пожалуйста, можно я загляну в зеркало на минуту? Только сейчас. Обещаю больше не просить.
Ину застонал и достал из складок рубахи небольшой медный диск.
– Ладно, только быстро.
– Спасибо! – Усаги поднесла зеркало к тусклому свету догорающего костра и, затаив дыхание, стала ждать, когда в нём появится лицо сестры. Поверхность зеркала слегка затуманилась, потом снова прояснилась. Ума спала. Больше Усаги ничего не удалось увидеть – в помещении был полумрак. Но лицо сестры выглядело спокойным. Усаги стиснула зубы, чтобы не заплакать.
– Осталось недолго. – Она коснулась лица сестры в зеркале. – Скоро я буду у тебя, Ума.
Глава 9. Скромное оружие
Усаги пошевелила пальцами в новых сандалиях, любуясь на крепкие сложного переплетения ремешки. Это был подарок Юнджи. Он сплёл их из тростника и травы, которые сам же и собрал, и подошвы у них были удивительно плотные и пружинистые.
За те несколько дней, что они были у озера, отдыхая и готовя Усаги к Восхождению на Нефритовую Гору, Юнджа стал их постоянным гостем. Он приносил в лагерь плоды и дичь, и без него не обходилась ни одна трапеза. По вечерам они собирались у костра, рассказывали друг другу истории и пели песни – чаще всех ту самую, «Приветственную». Наследники снова повытаскивали из мешков свои инструменты, а собаки Юнджи усердно им всем подвывали.
Сандалии отшельник принёс вчера вечером и улыбнулся радостной щербатой улыбкой, когда они пришлись Усаги в самую пору. В таких она, пожалуй, и до Святилища доберётся. Если только не будет раздавлена лавиной, съедена дикими зверями или ещё чего похуже. В последний раз Дальнозоркое Зеркало её немного успокоило. Ничего толком она, конечно, не узнала, но, по крайней мере, убедилась, что Ума здорова, и на какое-то время у неё отлегло от сердца. А вот от наставлений Наследников ей каждый раз становилось не по себе.
Каждого, кто восходит в первый раз, Нефритовая Гора испытывает по-разному. Восхождение выявит твою силу, но также и твои слабости.
Тренируй свой прыжок – без него тебе не обойтись. Жаль, что ты не владеешь мечом и не умеешь стрелять из лука.
Будь готова к тому, что тебе понадобятся все твои способности. И мозги, конечно. Бывали случаи, когда люди при Восхождении сходили с ума.
После таких разговоров Усаги начинала думать – может, зря она решилась идти с ними на Нефритовую Гору? Но тогда что же ей делать? Остаться здесь со стариком Юнджей и его собаками? Вернуться в Златоклык? Добраться в одиночку до столицы – чтобы тоже оказаться в клетке?
Нет. Если удастся добраться до Святилища, последняя из Воинов Двенадцати научит её управлять Дарами. Тогда всё может получиться. Надо попробовать!
Взгляд её упал на посохи Наследников, оставленные ими в лагере на время охоты. Осторожно взяв один посох, она заметила линию на стыке двух его частей и потянула. Блеснуло острое лезвие – меч Нэзу. Вот бы ей такой!
Может быть, Нэзу уступит его на время? Но с ней всё время что-нибудь случается. Ещё чего доброго споткнётся и порежет себе ногу. Или прыгнет с мечом, а приземление опять окажется неудачным… Она поёжилась, положила посох Нэзу на место и подобрала с земли свою бамбуковую трость.
В подлеске послышались шорох и пыхтение. Усаги насторожила уши. Да, это возвращались собаки Юнджи. Среди кваканья лягушек и лопотания обезьян она различила заржавленный голос Юнджи, как будто напевавшего что-то себе под нос. Через некоторое время и сам он, словно заросший мхом, появился на поляне, размахивая своей палицей.
