— Софи, - я не заметила, как рядом оказалась мама. Она выдернула меня из воспоминаний слишком резко. Голова снова начала болеть, словно я и не отсыпалась добрую половину дня. — Ты чего тут мёрзнешь, детка? - она присела на скамейку рядом. Коснулась тёплой ладонью моей холодной. — С отцом поругалась? - продолжаю молчать. Говорить сейчас совсем нет желания. Закрывая глаза, я вижу ледяной взгляд Лекса, и пронзительный - Давида. От этих воспоминаний низ живота предательски начинает ныть. Передергиваю плечами сильнее, чтобы избавиться от этого ощущения, кутаясь в кофту. — Соф, - мама обращает на себя моё внимание. — Ты же понимаешь, что папа прав? Ну что за глупые выходки? Один чуть не разбился, вторая постоянно пропускает занятия. Тебе не нравится там учиться? Профессия? А может обидел кто? Детка?
— Да кто меня обидит, мам? - только отмахиваюсь. Хотела сказать, что я сама могу обидеть кого угодно, только кто ко мне подойдет, кроме тех, кто знает с пеленок да двух вчерашних наглецов из клуба. — Я исправлюсь, честно - честно. И хвосты подтяну.
— Да я и не сомневаюсь, - Кейтлин Дрейк тепло мне улыбнулась. — Меня другое беспокоит, - она, как всегда, внимательна к деталям. — Ты взволнована чем—то еще, кроме разговора с отцом. Расскажешь?
— Нет, - вздыхаю. — Всё хорошо, правда. Не переживай. Филу сильно влетело? - перевожу тему разговора.
— Ему хватит! - фыркает мамуля, словно рыжая кошка. Красивая она у меня все-таки. Я очень её люблю. И папу. Потому говорить о вчерашнем странном знакомстве пока не буду. Может оно вообще мне привиделось после такого количества выпитого?
Мы увидели, как отец тащит Филиппа в сторону гаража. Он ухватил его за шкирку, заставив маму закатить глаза.
— Ну вот что он делает?! - ругается она и спешит спасать младшего ребёнка. Я следом в качестве моральной поддержки и из природной повышенной любознательности. — Дима! - зовёт она мужа. Отец оглянулся на нас, пока отъезжает створка гаража.
—Китти, не лезь. Мы разберёмся сами, - строго говорит папа. — И тебе тут делать нечего! — это уже мне.
Так мы его и послушали. Мама, возмущенно сопя, сложила на груди руки, а я просто облокотилась о стену подставив лицо осеннему солнышку. Ворота поднялись, выставив на всеобщее обозрение криво припаркованную, теперь еще и одноглазую тачку. Надеюсь, он хоть остальные не зацепил, пока пытался въехать в наш гараж, названный так по чистой случайности. Это такая мини парковка дорогих коллекционных тачек, которые мой родитель собирал половину жизни. Одну из них ему подарили друзья — дядя Алекс и дядя Максим.
—Я отработаю и покрою ее ремонт, - говорит брат.
— Естественно, — отец вошел внутрь, включил свет и стал осматривать остальные повреждения. — И не только ее, - в его голосе прорезалось рычание. — Рядом еще одна машина с идеально ровной царапиной почти по всему борту.
—Ой, ё… — Филипп зажмурил глаза и схватился за голову вцепившись пальцами в волосы. — Пап, я отработаю, честно, - вновь завел он пластинку.
— Ты убиться мог, ты это понимаешь! — папочка завелся. Он подошел и схватил брата за футболку обеими руками.
—Дима! - вскрикнула мама. Я же стою спокойно зная, что отец не тронет его, но накажет так, что Филиппа еще долго не потянет на подобное.
— Скажи мне честно, что я сейчас найду в своей машине, если открою передние двери? — отец проигнорировал переживательную маму, а я отлипла от стены, чтобы лучше расслышать. Интересно же!
— Не помню, — заявляет этот кретин. Ну все. Нам кранты. Родитель тяжело вздохнул и пошел исследовать автомобиль.
— Кейти, - обращается он к жене открыв дверцу с водительской стороны. Достает оттуда недопитую бутылку Мартини, валяющуюся под сидением. Ну да, мы отлично провели выходной. До сих пор тошно. — Родная, забери дочь и идите в дом. У нас будет сугубо мужской разговор. Вам его слышать совсем не обязательно.
— Дим, — вновь позвала его мамочка надеясь смягчить ситуацию, но увидев выражение его лица поняла, что спорить бесполезно. Она подошла, взяла меня под руку и повела в сторону входа в дом, а я готова захныкать от несправедливости. Так хотелось узнать, чего же там наоставлял мой любвеобильный братик. Ладно, если Фил останется в живых, выясню сама.
Глава 4. Феликс
— Что ты устроил в моей квартире? — возмущается друг, а я, морщась, пытаюсь просто разлепить глаза. Неудачно махнув рукой, уронил полупустую бутылку. Она с глухим стуком упала и покатилась в сторону разливая свое содержимое по ламинату. — Лекс, ну какого хрена?! — Давид возмущенно швыряет мою футболку прямо в лужу, и та начинает медленно промокать, впитывая в себя алкоголь.
—Извини, — голос с похмелья отказывается подчиняться. — Дай сигарету, а, — почти умоляю. — Я оплачу домработницу, — делаю честные глаза, но Дейв только скептически приподнимает бровь.
—Естественно, — в меня летит пачка его вишневых сигарилл вместе с зажигалкой. — Ты же устроил тут пьяный бардак.
— Я извинился, — напоминаю ему. — Ты хочешь, чтобы меня вывернуло прямо тут? — скривившись, все же достаю одну длинную сигарету шоколадного цвета. От нее приятно пахнет, с удовольствием веду носом по всей длине, но понимаю, что выкурить ее сейчас не смогу.
— Слабак, — Давид шарит по карманам моих штанов, находит пачку моих и кидает ее в меня. — Что за повод? Ты вчера так и не рассказал, — друг беспокоится, зная, что я редко пью что-то крепче пива и еще реже нажираюсь до такого состояния.
— Где ты был? — перевожу разговор в другое русло. У меня нет ни малейшего желания отвечать на его вопрос. Пусть он и лучший друг, но я должен переварить все сам.
— Встречался с клиентом, — Давид открывает окно, чтобы немного проветрить комнату. Ворвавшийся в нее свежий воздух приятно отрезвляет, настроение начинает приходить в норму. Нашел из-за чего переживать! Мне же плевать на все, напоминаю себе. Очень удобно, кстати. Рекомендую!
— Почему без меня? — поднимаюсь на локтях, прищурившись разглядываю друга в узких черных брюках и белой рубашке.
— Ты был невменяем несколько, — он присел на подлокотник кресла уставившись на меня. — Лекс, не уходи от темы. Мы сто лет знаем друг друга. Что произошло?
— Погоняем вечером? — вновь увожу его от этой темы — Это не важно! — начинаю злиться. — Какая разница? Что, я нажраться не могу раз в год? — он только тяжело вздыхает. — Мой рассказ уже ничего не изменит, — говорю спокойнее. Друг ведь не виноват, что я дебил. Давид продолжает смотреть. Падаю на подушки закрывая глаза. — Ритка сделала аборт, — сжимаю зубы до скрипа. — Сука! Молча, пошла и сделала! Сказала: «Феликс, какой из тебя отец? Ты кроме гребаной работы и тачек больше ничего не замечаешь». Да-да, так и сказала, прикинь! Я ударил ее, — закрываю руками лицо. — Дейв, я женщин никогда не бил, это низко, а тут не выдержал и ударил, губу разбил, плюнул и просто ушел. Давно мне так погано не было. Мы почти два года вместе были, а она вот так. Не заслужил я ребенка, видишь, — грустно улыбаюсь. — Плевать, Дейв. Я же гребаная сволочь. Пусть так и остается. Что я бабу себе не найду? Вспомнить хотя бы вчерашнюю блонди. Хороша, — а у самого внутри все рвется. Ну нахуя вот так? Ведь можно было сказать! Рука сама потянулась к той самой бутылке, в которой на дне еще что-то осталось. Выпил залпом, поднялся с кровати.
