Она берет его за руку, нежно гладит, а Феликс больше не сопротивляется, просто смотрит на гостью и этот взгляд задевает меня до глубины души.
— Я пойду, — вздергиваю подбородок выше, чтобы никто не увидел непрошенной слабости. Какая разница, что я к ним чувствую? Очевидно, что между нами пропасть, которую никак не выходит преодолеть.
— Соня, — Давид перехватывает за руку, Лекс переводит взгляд голубых глаз на меня.
— Не трогай, — высвобождаю кисть, хватаю сумку и как ошпаренная выбегаю в коридор.
— Стой! — за мной следом выскакивает Давид, ловит у лифта, крепко прижимает к себе. — Между ними ничего нет, — зачем-то шепчет мне в волосы. Ритка его предала, он не простит.
— Какое мне дело? — пытаюсь оттолкнуть зеленоглазого гада.
— Сонь, — он тихо смеется, разворачивает меня лицом к себе, убирает с него влажные от непрошенных слез волосы.
— Я никому не нужна, — произношу неожиданно даже для самой себя.
— Ты чего, маленькая? Ну что за глупости? Откуда это в твоей голове? У тебя друзья, семья, мы…
— А толку?! — толкаю его в грудь. — У отца работа, у брата свобода, у Лекса девушка, у тебя… принципы! А я? Где здесь я? Меня нет в ваших жизнях. Я никому не нужна… Может, Эмину? — щурюсь, глотая очередной ком.
— Забудь о нем! — в его голосе прорезается сталь.
— Почему? Какое тебе дело? Ты…
Давид не дает договорить. Он жадно целует мои губы забирая себе каждый нервный вздох. Прижимает к стене у лифта, его пальцы больно сдавливают талию, жадный язык не выпускает из плена мой.
— Я не просила, — слезы высохли, губы горят и омуты его зеленых глаз утягивают на дно.
— А мне плевать, — усмехается, целуя снова и я отвечаю забывая, что мы вообще-то в больнице. Что там, в нескольких метрах от нас лежит покалеченный друг.
Мы растворяемся друг в друге, выплескивая все, что накопилось за последние дни. Его хриплое дыхание обволакивает и возбуждает. Прервав поцелуй, он упирается лбом в стену поверх моей головы, тяжело дышит и молчит.
— Ты мне нужна, — признается, как только к нему возвращается способность говорить. — И Лексу ты тоже нужна. Хочу, чтобы ты это помнила, чтобы не случилось, — Давид отходит, берет меня за руку и возвращает в палату. Брови Феликса взлетают вверх, а я неловко кусаю губы со вкусом горькой вишни.
Глава 38. София
— Дейв, надо же, — усмехается незнакомка. — Ты перестал трахать все, что движется и нашел постоянную подружку? — язвит она, изучая меня с ног до головы.
— Вон пошла, — рычит Лекс. — Дейв выведи ее отсюда, пока я не встал!
— Совсем не меняешься, — глубокий вдох. — С таким характером так и сдохнешь один где-нибудь на трассе в своей чертовой машине! — ее голос вибрирует, из красивых глаз катятся слезы, но мне ее совсем не жалко. Я видела, как ему было больно, когда между ними не сложилось. Вижу, с какой ненавистью Феликс смотрит на нее сейчас и мне самой хочется схватить ее за волосы и выкинуть отсюда.
— Исчезни из моей жизни! — из груди Лекса вырывается хриплый рык. — Меня интересуют только тачки! — каждое его слово пропитано ядом.
— Ооо… — тянет Дейв. — Началось.
— А ты вообще не лезь. Вы, как дети! — психует она. — Посмотри на себя! — вновь обращается к Феликсу. — Я пришла спокойно поговорить, извиниться, но ты, как всегда…
— ИЗВИНИТЬСЯ?!! — его разрывает, Лекс дергается, но Давид успевает сделать вперед пару быстрых шагов буквально вжимая друга в больничную койку. — СУКА! Ты даже шанса мне не дала что-то изменить! Ты лишила меня возможности стать отцом! Молча!
— Да ты же не любишь меня, Феликс, — вздыхает незваная гостья.
— При чем здесь любовь? — он зло на нее смотрит. Грудь вздымается, голубые глаза жмурятся от боли в ребрах. — Речь идет о другом! Ты не имела право принимать это решение одна! — но она делает вид, что не слышит этого, продолжает гнуть свою линию изображая жертву.
— Зачем был нужен этот ребенок? Чтобы я стала матерью-одиночкой в двадцать пять? А еще лучше вдовой, да?! Когда ты разобьёшься насмерть! Я скучаю по тебе, — сбавляет тон. — И спать с тобой классно, но семья. Нет. Это точно не про тебя. Хотела закончить все как-то иначе. Помочь. Похоже, я приехала зря.
— Зря! — к ней разворачивается Давид, но Лекс срывается на очередной крик.
— Вон, я сказал!!! — он поднимается на локтях, Дейв вновь не дает ему подняться.
Хлюпая носом, оставив на полу пакет с апельсинами и каким-то вещами, уже точно бывшая девушка Феликса быстро покинула палату. В ней воцарилась гнетущая, некомфортная тишина.
— Вы целовались? — Феликс решает разбавить обстановку. В своей манере, закрываясь ледяным заслоном от внешнего мира.
— Ты против? — Давид обращается к другу обнимая меня за плечи, устраивает на одном из них подбородок.
— А я? — переварив что-то в голове Лекс обращается ко мне. И что мне ему сказать? Что целовать его я хочу еще больше, чем Давида? — Иди сюда, Сонь, — Феликс протягивает руку, а я не понимаю, что делать, пока Дейв не подталкивает вперед. Оглядываюсь, вижу теплую улыбку и до меня доходит…
— Вы меня поделили? — не спешу прикасаться к своему голубоглазому кошмару.
— Договорились, — улыбается Лекс. — Ты ведь наша девочка, — подмигивает, но его глаза говорят мне гораздо больше. Ему не понравился мой поцелуй с Давидом и сейчас он просто врет, что в них нет ни грамма ревности друг к другу, нет соперничества. Оно плещется на дне завораживающего взгляда и спрятать его у опытного хищника не выходит.
— Я пока не знаю, — решаю быть честной. — Вдруг вы завтра снова решите, что между нами может быть только работа?
— У нас было время подумать, — губы Давида касаются щеки.
— Я не понял? — наигранно возмущается Лекс. — Меня целовать будут сегодня? Я больной вообще-то, мне положено повышенное внимание!
— А она? — киваю на дверь задавая еще один важный вопрос прежде, чем позволю этим нахалам окончательно завладеть моим сердцем.
— Мое прошлое. У всех больших дядей оно есть. Иди же сюда, — тянет ко мне руку.
Сдаюсь.
Мне хочется вновь ощутить вкус губ этого ненормального, заносчивого гада. Он так близко и сейчас мне можно чуточку больше. Завтра спишу на стресс и буду снова на него злиться. Но в эту минуту я медленно веду языком по его верхней губе, чувствую, как мужчина напряжен и как он хочет меня.
Лекс тяжело дышит, разрывая наш поцелуй, касается горящих щёк, шеи, фиксирует ее чуть наклонив в бок, ведёт губами разгоняя по коже настоящий озноб. Я сжимаю пальцы в его волосах забыв, что мы здесь не одни. Мужчина стонет то ли от боли, то ли от удовольствия.
— Ну все, хватит, — Давид тянет на себя за талию. Лекс нехотя отпускает. — Мы сейчас уедем. А ему тут еще валяться. Пожалей парня.
