— Это так не работает, Софи, — его хриплый голос пробирается под кожу, а стрелка спидометра ложится на максимум.
— Или меня, — аромат горькой вишни обволакивает со спины. — Но за рулем Феликс, так что, — усмехается Давид. — Боюсь, детка, тебе придется очень постараться, чтобы он смог остановиться, — выдыхает эта сволочь прямо мне в ухо.
— Ненавижу вас! — замечаю, что мы возвращаемся в город, а это уже страшно. Даже в такое время может случиться авария. — Лекс, ну пожалуйста, — вжимаюсь в сиденье и чувствую, как пальцы Давида поглаживают мою шею прямо там, где сейчас от страха пульсирует венка.
— Неправда, — раздувая волосы дыханием, Дейв шепчет в ухо. — Один поцелуй, — тянется ближе, но я, развернувшись, толкаю его в грудь, приподнимаюсь и буквально врезаюсь губами в щеку Феликса. Этот засранец поворачивает голову и скользит губами по моим. Тут же отскакиваю обратно в кресло.
— За дорогой смотри!!! — злюсь на него.
— Приехали, — ржет Дейв и первым покидает автомобиль, а я за всем происходящим даже не почувствовала, как мы остановились.
— Что мы здесь делаем? — осматриваю гараж своих мужчин.
— Здесь все началось, — Лекс обнимает со спины, прижимает к себе. — Идем? — зачем-то спрашивает, будто без моего согласия нельзя войти в это помещение.
— Идем, — жму плечами еще не зная, на что соглашаюсь.
Внутри идеальный порядок. Под потолком растянута гирлянда с большими желтыми лампочками и там, где обычно стоят машины для ремонта, расположилась самодельная кровать с белоснежным постельным бельем.
Ошарашенно оглядываюсь на звук запираемой изнутри двери. Феликс подмигивает, проходит вперед и достает бутылку вина. Откупоривает, разливает по бокалам.
— Что происходит? — стараюсь не смотреть в дальний угол, где под чехлом стоит разбитая машина Давида.
— Мы начинаем сначала, — Феликс вкладывает бокал в мои пальцы.
— Втроем? — нервно сглатываю и не сдержавшись осушаю добрую половину налитого мне вина. Лекс не пьет, отсалютовав, он ставит свой алкоголь на столик и приближается ко мне.
— Да. Так уж вышло, — кладет руки на бедра, обворожительно улыбается.
— Люблю тебя, — Давид тоже не пьет, а у меня во рту все предательски пересохло, когда горячие губы мужчины коснулись шеи.
— И я люблю тебя, малыш, — голубые омуты Лекса приближаются, а вместе с ними губы, захватывающие в плен мои.
— Хватит уже бегать, — слышу от Дейва чувствуя наглые пальцы, забравшиеся под футболку. — Ты ведь хотела быть взрослой. Для этого нужно просто принять реальность.
Подхватив на руки меня переместили на кровать. Лекс исчез на несколько мгновений. Основной свет погас, его заменила потолочная гирлянда. Теплые, желтые лампочки создали уют в этом помещении. Продавленный с двух сторон матрас дал понять, что я окончательно сошла с ума позволяя им все, что сейчас здесь будет происходить. А это уже неизбежно.
В сторону полетела одежда. Сначала в четыре руки ее быстро сняли с меня, а затем красуясь подтянутым телом, полностью обнажился Давид, следом передо мной предстал наполовину скрытый корсетом и бинтами Лекс. Это ничуть не портит его. Так даже лучше. Напоминает мне о том, что эти двое мужчин сделали для меня. Вновь всплывшие мысли о предательстве и лжи я задвинула в дальний угол. Они спасли мне жизнь, остальное устаканится со временем.
Вдох. Выдох.
Наши руки сплетены воедино. Пальцы Феликса врезаются в простыни, сминая их вместе с моими ладонями.
Выдох. Вдох.
Хриплый мужской стон рвёт моё сердце на части, потому что он не один.
Невесомые поцелуи в шею. Наглый язык забирается в ухо, щекочет, ласкает. Дыхание Давида обжигает кожу. Его зелёные глаза затянуты дымкой желания.
Лекс спускается по моему животу расплетая наши пальцы. Мои тут же путаются в волосах его друга, его — отодвигают трусики в сторону. Опытные губы оставляют свой первый поцелуй там, у меня между ног. Завораживающе, интимно, безумно.
Если отец узнает, он убьёт меня. Нас всех. Но эти мысли несутся прочь, их отгоняет стон. Мой. Громкий, совсем неприличный. Феликс раскрывает меня языком, проталкивает его между влажных складок, касается того, что я даже себе трогать позволила лишь однажды.
Меня выгибает, но Давид не даёт толком пошевелиться. Он вдавливает меня в кровать удерживая. Ловит губами сосок, играется с ним языком заглядывая в мои ошалелые от происходящего глаза.
— Мне страшно, — признаюсь ему.
Лекс тоже слышит, замирает, я по инерции двигаю бёдрами ему на встречу.
— Поздно боятся, — серьёзно заявляет Давид. — Всё уже происходит.
Вдох. Выдох.
Я оказываюсь прижата спиной к мужской груди. Дейв раздвигает мои ноги шире, Лекс любуется видом. Два хищника, поймавшие долгожданную добычу.
Мой голубоглазый кошмар покрывает влажными поцелуями внутреннюю сторону бедра, втягивает в рот припухшие складочки. Давид по-хозяйски прижимает крепче, играет с сосками, целует ушки, щеки, шею, шепчет легкие пошлости, заставляющие меня краснеть. Я спиной чувствую его пульсирующее возбуждение и от этого меня еще больше куда-то уносит.
Феликс дразнит, кайфует от того, как я поскуливаю и сама приподнимаюсь навстречу его языку и пальцам.
— Попроси, — шепчет Давид. — Дергаюсь, но мои мужчины на чеку и сбежать мне никто не позволит. — Попроси, — тихо посмеивается он.
— Помнишь, что я обещал тебе там, на трассе? — Лекс вырисовывает круги пальцем по вздрагивающему животу. Мое тело изнывает, требуя чего-то большего. Оно просто не в силах вынести сладкую пытку этих двух засранцев.
— Я буду просить еще… — вспоминаю те чертовы слова. Лекс! — визжу, но он уже слишком близко. Его возбужденный горячий член упирается головкой во вход.
— Обязательно будешь, — улыбается это невыносимое чудовище.
Глава 52. Феликс
Надеясь, что той дозы обезболивающего, что я выжрал, хватит на эту ночь, не спешу забирать Софию себе. Медленно трусь головкой о заветный вход и кайфую от ее взгляда. Дейв пальцами терзает ее соски, осторожно прикусывает кожу на шее, ведет по ней языком, дует, разгоняя мурашки, тихо, довольно смеется от ее стонов.
Не даю ей опомниться, не даю больше думать или сомневаться. Решаюсь и с наслаждением разрываю единственную преграду между нами. Громкий крик Софии эхом разлетается по помещению. Наклоняюсь, вжимаясь плотнее в пульсирующую плоть. Ловлю губами нижнюю губку, кусаю, посасываю, облизываю верхнюю. Давид помогает. Он гладит нетронутое до нас женское тело и то с удовольствием откликается на каждую ласку.
Напрягаю бедра наполняя малышку собой до отказа.
— Ммм, — Софи решается на меня посмотреть и даже немного поерзать. Медленно опустошаю ее тело, так же возвращаюсь обратно. Очень бережно, чтобы не причинить больше боли, только удовольствие. — Всегда знала, что ты садист, — эта зараза умудряется еще и язвить в процессе. Дразнит, играет, совершенно не боится.
