Но то исторический феномен, который в современном Китае скорее покажется казусом: сегодня родителей предупреждают о том, что у оригинальности с индивидуальностью есть свои пределы. Чаще всего они ограничиваются количеством знаков, которые можно поставить в любой компьютеризированной системе – банковской, вузовской, регистрации водительских удостоверений, в общем, любой. Как правило, система ограничивается 15 окошками, а это автоматически означает и самое длинное имя (фамилия+имя). Всезнающая (но не всегда объективная) статистика утверждает, что самое длинное имя у представителя титульной национальности хань – как раз 15 иероглифов. Около тысячи китайцев (тысяча среди полутора миллиардов – это практически уникумы) носят имена, состоящие из десяти иероглифов. Правда, чаще всего это не ханьцы, а уйгуры – строго говоря, у них вообще фамилий нет, только имя и (если нашим языком говорить) отчество. Банковская и прочие учетные системы справляются с этими именами не всегда, а потому среди уйгуров развернули кампанию, призывающую брать фамилии, – ну, чтобы быть как все. Но далеко не все уйгуры соглашаются: мол, у отцов наших фамилий не было, у дедов не было, и нам зачем? Они ведь, как и ханьцы, большие приверженцы традиций. Просто традиции у них другие.
Уникальность фамилий – вещь китайцам почти незнакомая, но столь желанная для нас. Еще в школе меня поджидал первый «фамильный» сюрприз: параллельный класс тоже был богат ученицей по фамилии Кацубо, моей однофамилицей. Я считала себя невезучей, ведь у других моих одноклассников с фамилиями Шандроха, Клыга или Гушель, да даже у Марины Зеленковой – такая обычная фамилия! – однофамильцев не то что в нашей школе, а почти во всем районе не было. Потом я вышла замуж и стала Плескачевской и с тех пор по фамилии могу определить почти всех родственников теперь уже бывшего мужа – в некотором смысле очень удобно. Хотя с женскими фамилиями вечная морока: вчера Кацубо, сегодня Плескачевская, завтра еще кто-то. Вот мои двоюродные сестры, тоже урожденные Кацубо, теперь Тарабенко и Юшковская – ну кто скажет, что у нас одна бабушка? Последнее время мне все чаще кажется, что и в этом китайцы мудрее нас: при вступлении в брак фамилии здесь менять не принято – что дано при рождении, то определяет судьбу.
Тем не менее мы счастливцы – много ли вы знаете своих однофамильцев? Есть у меня один знакомый, белорусский журналист Борис Герстен, который немало поездил по миру.
В каждой стране он берет телефонную книгу и обязательно находит там несколько однофамильцев, звонит им, а с некоторыми и встречается. Самой удивительной, говорит он, была встреча в Атланте: пришел респектабельный адвокат, которого в политически корректных Штатах называют «афроамериканец». Это был первый небелый Герстен, которого Борис встретил в своей жизни.
С фамилиями бывает и нелегко. Как-то, в мою бытность в Министерстве иностранных дел, я оказалась в командировке в Нью-Йорке. Это был редкий шанс встретиться со старинной школьной любовью. Был 1999 год, последний раз мы виделись в Гомеле в 1989 году, и тогда парня звали Слава Лившиц. Телефонные книги – совершенно изумительная вещь, порой они творят настоящие чудеса, и я разыскала свой первый роман через его родителей. Мы встретились, на следующий день к нам присоединилась его семья и некоторые одноклассники, получился славный вечер встречи выпускников гомельской средней школы в ресторане на Брайтон-бич. Все бы хорошо, но Слава больше не был Славой и тем более не был Лившицем – он теперь зовется Стэнли Левитт, а его дети – стопроцентные американцы и «могут баллотироваться на пост президента» как рожденные в этой стране, гордо поведал Стэнли. В США, оказывается, это целая индустрия – смена фамилий для эмигрантов из бывшего Советского Союза.
Но никогда не заставишь китайца, приехавшего жить в любую страну мира, сменить родную фамилию Ли, Чжан или Цзян на что-нибудь «более местное». Пусть известного теннисиста и зовут Майкл, но фамилия его по-прежнему Чан. Знаменитые актеры Джеки Чан и Джет Ли, как и героический Брюс Ли, взяли более удобные для западного слуха имена, но своим фамилиям не изменили. Как можно? И в этом – весь китайский народ с его патриотизмом и фамильными корнями, уходящими в глубь столетий.
Что важнее, индивид или общество? Риторический, в общем-то, вопрос – никогда не ответишь, хоть всю жизнь спорь. Но в фамилии тоже отражаются национальные ценности. Как вас зовут родители? Ласковыми именами – Леночка, Галочка, Сереженька, Мишенька. Даже если вам 50, вы все равно останетесь детьми для своих родителей – Наташеньками и Сашеньками. Отчество и фамилия появятся потом. Признаться, когда меня стали называть Инессой Николаевной, я почувствовала себя гораздо старше – прошли беззаботные Инессушкины времена.
Совсем иначе обстоит дело у китайцев. К примеру, если человека зовут Чжан Вэй, фамилией будет Чжан, – то есть сначала китаец определяет свою принадлежность к роду, семейному клану, а потом выделяет себя в этом клане. Причем друзья и знакомые обращаются друг к другу по фамилии, а не по имени. В случае, если Чжан, например, весьма немолодой человек, его могут называть Лао Чжан (старый Чжан), а если он подросток – Сяо Чжан (молодой Чжан). Правило это незыблемо и строго соблюдается.
Находившуюся в Пекине группу белорусских журналистов сопровождала милая девушка из МИДа Чэнь Чжэ. Когда наши ребята пытались обращаться к ней по имени, она даже обижалась. И сама, конечно, величала всех по фамилиям: Сноп-ко, Заяц – и непривычно, и забавно для нас. Только очень близкие друзья и члены семьи в Китае называют друг друга по именам.
Правда, с мощной вестернизацией это правило меняется, но не стремительно. Многие китайцы, которые общаются с иностранцами, берут себе иностранные имена – для удобства. Так что мы нашу Чэнь Чжэ называли Ирой. Еще у меня есть знакомые с простыми китайскими именами Алексей, Николай, Света, Петя. Но приехав в эту страну, будьте готовы получить китайское имя, которое пишется во всех официальных бумагах. Чаще всего это написанная иероглифами ваша фамилия, и, конечно, она никогда не звучит так, как в оригинале. Моя непроизносимая для китайского уха фамилия – мое спасение, ее даже не взялись переводить. Так что все окружающие зовут меня по имени, которое состоит из трех букв, извините, трех иероглифов, и произносится «Инаша».
Так сколько же нужно фамилий, чтобы не потеряться среди без малого полутора миллиардов? Оказывается, совсем немного: всего сто фамилий. Простой народ здесь так и называют: лаобайсин, «сто старых фамилий», и если фамилия вашего знакомого китайца среди них есть, поздравляйте: носитель ее – неотделимая часть истории страны, в которой живет.
Сегодня в Китае используется около 3100 фамилий, но около 87 % населения носят только 100 из них (те самые лаобайсин), а 99,4 % жителей Китая умещаются в 500 фамилий. Вы только представьте: четверть населения страны, почти 350 млн человек, имеет всего пять фамилий – Ли, Ван, Чжан, Лю и Чэнь. Только в одном Пекине живут более 5000 человек, которых зовут Чжан Ли и Лю Хуэй. Семь самых распространенных сегодня китайских фамилий (прибавьте Ян и Чжао к нашему списку) были в ходу еще при династии Сун (960–1278). Как утверждают авторы научного труда «Сто современных китайских фамилий», на протяжении всей истории в стране использовалось лишь 10000 фамилий. Но достаточно ли ста фамилий для полуторамиллиардного государства? Конечно, нет. А поэтому одна из самых удивительных проблем, с которыми сталкивается Китай, – нехватка имен и фамилий.
