Говорят, в первые годы советской власти были в нашей тогда еще необъятной стране популярны имена вроде Рэм (расшифровывается «революция, электрификация, мир»), Вилен («Владимир Ильич Ленин») и прочие Октябрины с Тракторинами, которые понятны без всякой расшифровки. В первые годы существования КНР мода была той же. На волне бэби-бума (это потом рождаемость стали ограничивать, а в первые десятилетия Мао Цзэдун призывал плодиться и размножаться, мол, «много людей – сильное государство») на свет появились сотни тысяч детей с политизированными именами: Цзэфань («Освобождение»), Цзяньго («Создание нового Китая»), Вэньгэ («Культурная революция») и Вэйдун («Защищай Мао Цзэдуна»), например. Сами понимаете, изменились времена – поменялись и имена. Теперь никто не планирует охранять товарища Мао: его имя и роль в истории – под надежной защитой коммунистической партии. Так что нынче выбор имени ограничивается фантазией родителей и… компьютерной системой регистрации баз данных.
Несколько лет назад один папа в погоне за уникальностью решил назвать своего сына (ох, дайте воздуха набрать побольше) Чэнгунфэньфатуцян. Как правило, в китайском языке каждый слог – иероглиф, так что в этом имени их шесть. Да и фамилия у мальчика была из трех иероглифов – Оуян. Кстати, большая редкость в Поднебесной, где большинство фамилий состоят всего из одного. В общем, Оуяну-старшему в полиции отказали: слишком длинное имя. Когда ребенок подрастет, это имя ни на банковской карточке не выбьешь, ни на авиабилете не укажешь, ни в домовую книгу не впишешь.
По стране даже прокатилась волна дебатов на эту тему – можно ли ограничивать родительскую фантазию? Правда, на этот раз толчком послужило не слишком длинное имя, а наоборот – потрясающе короткое. Отец назвал своего мальчика С. Просто С, произносится «си» – третья буква английского алфавита. Полицейский участок отказался выдать ему новое удостоверение личности – невозможно, мол, в китайском документе в качестве имени писать английскую букву, компьютер не считает. Недолго думая, студент (к тому времени ему 23 года исполнилось, и прожил их он без «именных» проблем – его первое удостоверение личности было написано от руки) подал на полицию в суд и выиграл. Этот случай вошел в рейтинг самых показательных судебных дел (есть в Китае и такой – демонстрирует происходящие в обществе изменения). Полиция подала апелляцию, но повторного суда не было – полиция смогла-таки убедить парня, и он изменил английскую букву на иероглиф. Но джинн уже выпущен из бутылки, и вся страна задается вопросом: не нарушают ли власти права человека, отказывая родителям в регистрации имен новорожденных?
Критики именных фантазеров вообще и родителей С в частности говорят, что такое, с позволения сказать, «творчество» размывает устои традиционной культуры. Где это, мол, видано, чтобы детей называли одной буквой – нет в китайском языке букв, а значит, не по-нашему это, а раз не по-нашему, то и неправильно. В конце концов, есть же примеры счастливого союза Востока и Запада. Например, в ставшем не так давно популярным китайском имени Мэнлу очень трудно услышать американское происхождение, тем не менее в оригинале это Мэрилин Монро. Или возьмите другое популярное женское имя Лисы – Лиза в нем вполне слышна.
В спор включились ученые. Они говорят, что в имени – вся тысячелетняя китайская культура, и тот, кто отказывается от иероглифа, отказывается и от матери-родины. Сторонники С и индивидуализма (который, кстати, в молодежи воспитывает в том числе и государство – через политику ограничения рождаемости) говорят, что корни действительно терять нельзя, но и принимать во внимание объективную реальность тоже нужно. В стране, где живет 1,4 млрд человек и 40 % из них делят десять самых распространенных фамилий (которые, конечно, состоят из одного иероглифа – Чжан, Ван, Ли, Чжао и т. д.), чтобы отличаться от других, нужно выделяться именем. Несмотря на пресловутую политику ограничения, каждый год в Поднебесной рождается более 20 млн детей, и родители ломают голову над именами для них. Некоторые обращаются даже к знаменитой «Книге перемен» и, открывая страницу наугад, ищут там скрытые имена. А что делать?
Конечно, тот факт, что 100 млн китайцев можно описать как «среднего Чжана», значительно облегчает обобщения и работу социологов, но ох как же нелегко приходилось коренному населению, когда страной правили иностранцы! Известно, что во времена монгольской династии Юань (1271–1368) один из провинциальных правителей по имени Цзайсян Боянь (чувствуете разницу?) был так настроен против доминирующего ханьского населения, что в 1337 году обратился к императору Шуню за разрешением убить каждого жителя своей провинции по фамилии Чжан, Ван, Лю, Ли и Чжао – простой и эффективный способ расправиться с огромным количеством людей. К чести императора, он отказал.
Власть и престиж сыграли немалую роль в том, какие фамилии выжили на протяжении веков, а какие канули в Лету. Фамилия Чжао была на пике популярности во время династии Сун (960–1278), Лю достигла зенита при Хань (206 г. до н. э.–220), а Ли стала самой распространенной в эпоху Тан (618–907).
Фамилия Ван дословно означает «царь» или «правитель», и большинство предков современных носителей этой фамилии вполне могут иметь каплю королевской крови. Самая знаменитая история о происхождении этой фамилии рассказывает об изобретательном наследнике престола, жившем во времена династии Восточная Чжоу, который в возрасте 15 лет (550 г. до н. э.) пытался давать советы отцу-императору, как справиться с наводнением – дерзость, за которую он был лишен трона
[13]. Со временем потомки юного вундеркинда растворились в массе простого люда, но назвали свой клан Ван в память о несостоявшемся императоре.
История фамилии Ли, что переводится как «слива», не так проста. Корнями она уходит ко двору легендарного императора Хуан-ди (2700 г. до н. э.), чьим главным советником был человек по имени Му Тао. Он возглавлял императорский двор, и его должность по-китайски называлась да ли. Утверждают, что в исполнении обязанностей ему помогал волшебный цилинь (единорог), который мог отличить правду от лжи, хорошее от плохого, и убивал своим рогом нарушителей закона. Потому как Му Тао был сильным и справедливым правителем, позднее во времена Ся и Шан (XXI–XI вв. до н. э.), когда имена зачастую присваивались в зависимости от профессионального занятия, фамилия Ли, означавшая порядок, принцип и причину, получила особенное распространение.
Однако по иронии судьбы иероглиф, обозначающий фамилию, изменился в XI веке до н. э., когда император Чжоу из династии Шан казнил своего главного судью Ли Чжэна. Его жена и ребенок, спасаясь от смерти, бежали в отдаленное царство, но чуть не умерли от голода во время путешествия. Их спасли только сливовые деревья, росшие вдоль дороги, плодами которых они и питались. Так что 90 млн современных Ли в некотором роде воздают дань этому событию. Правда, некоторые из них, вполне вероятно, являются отдаленными потомками основателя даосизма Лао-цзы, который тоже носил фамилию Ли.
Раз уж мы заговорили о мудрецах, то вспомним великого Конфуция (по-китайски его имя произносится Кун-цзы). Ощущение такое, что в его родном городе Цюйфу и окрестностях все население носит фамилию Кун. Она часто встречается и в местности возле города Шаосина, куда несколько столетий назад перебралась часть потомков Великого Учителя. Группа белорусских журналистов, которую я упоминала в начале, посетила Цюйфу, а потом все наперебой рассказывали, что обедали с «одним из потомков Конфуция». Это означает только то, что кому-то из Кунов повезло больше, чем другим, и он теперь работает «наследником Конфуция». А вообще практически все используемые сегодня китайские фамилии ведут историю от какой-либо выдающейся исторической фигуры.
