И не забывайте про гомосексуалистов. По последним данным, их в Китае до 70 млн – вероятно, самое большое количество в одной отдельно взятой стране. Отношение к ним в некотором смысле может служить индикатором того, насколько толерантно общество относится и к сексу, и к его нетрадиционным проявлениям. В КНР гомосексуализм никогда не считался преступлением, по крайней мере, статьи такой в уголовном кодексе (в отличие от СССР) не было. Правда, часто их судили за «хулиганство» и под некоторыми другими предлогами. Но после судебной реформы 1997 эта практика забыта. Наиболее ощутимый прорыв произошел в апреле 2001 года, когда Китайская психиатрическая ассоциация исключила гомосексуализм из списка заболеваний, требующих принудительного лечения. И если раньше гомосексуализм классифицировался психиатрами как «извращение», то сейчас он считается «кризисом самоидентификации».
Вот и думай теперь: есть секс в Китае, нет секса в Китае, а при всех сдерживающих усилиях ежегодно китайцев становится на 13 млн больше – больше, чем все население Беларуси, однако.
Одна семья – один ребенок
Идля Беларуси, и для Китая вопрос прироста населения – головная боль. Только болит голова по-разному: мы думаем, как сделать так, чтобы наши женщины больше рожали и население родной Беларуси увеличивалось, а в Китае делают все возможное, чтобы убедить женщин рожать как можно меньше, и мечтают о том времени, когда население начнет уменьшаться. По прогнозам, это произойдет не раньше середины столетия, а до того времени китайцев будет становиться все больше. Ожидается, что пиком станет цифра 1,6 млрд человек, и это без зарубежных китайцев, Гонконга, Макао и Тайваня – только материковая часть страны.
У нас, чтобы объяснить падение рождаемости, принято ссылаться на экономические условия. Как сказал мой одноклассник: «Второй ребенок – показатель благосостояния». Наверное, он прав: если взять тридцать моих одноклассников, то тех, у кого двое детей, можно пересчитать по пальцам. Правда, некоторые все же принимают решение о втором ребенке, не считаясь с экономическими расчетами, – из любви к детям и уверенности, что «один ребенок – всегда эгоист». Не стану оспаривать положение об эгоизме, но как единственный ребенок своих родителей могу заверить: я всегда мечтала о братике или сестричке. Самое интересное, что с годами это желание не уменьшилось, а стало только сильнее. Я часто думаю: ах, был бы у мамы второй ребенок, насколько спокойнее мне бы жилось вдали от родного дома! Эгоизм чистой воды, между прочим.
Как бы там ни было, случай Китая подтверждает: решая завести ребенка, пары далеко не всегда принимают в расчет экономические причины. В год образования КНР (1949) население страны составляло около 542 млн человек, через двадцать лет оно увеличилось на 265 млн. А ведь условия жизни не улучшились, скорее, наоборот: в деревне – обнищание, а в городах – «Большой скачок» и Культурная революция. Но китайцы неуклонно выполняли завет Мао Цзэдуна: «Больше людей – сильнее страна». И ведь не поспоришь.
Однако уже в 1970-х годах правительство столкнулось с серьезной проблемой: при неконтролируемой рождаемости и существовавшем тогда уровне экономики стране грозил голод. Прибавьте серьезную нехватку воды: на душу населения здесь приходится лишь четверть того, что считается нормой в остальном мире. В этом Китай и засушливой Африке фору дать может. Поэтому в 1978 году была начата политика ограничения рождаемости.
Относиться к ней можно по-разному. С одной стороны, это яркий пример нарушения прав человека, о чем не устают повторять практически все международные правозащитные организации. С другой – объективная необходимость как для самой страны, так и для всего мира. В Индии, например, где население тоже перевалило за миллиард, пытаются проводить ту же политику. Но давайте смотреть правде в глаза: повторить китайский эксперимент в демократической (а Индию ведь часто называют «самой большой демократией мира») стране вряд ли удастся. Ведь действовать придется увещеваниями и призывами, а они далеко не всегда дают результат.
По данным 2017 года в материковом Китае жили почти 1,4 млрд человек. То есть каждый пятый житель Земли – китаец, что иногда рождает массу шуток. Одну мне рассказал сотрудник МИДа Ирландии. В этой стране с активно верующим католическим населением разводы разрешили не так давно, аборты запрещены, а использование противозачаточных средств не поощряется – в результате население прирастает. Так что ирландцы советуют друг другу остановиться на четырех детях: вдруг пятый родится китайцем?
В самом Китае такую шутку вряд ли кто поймет: до 2015 года государство настоятельно рекомендовало ограничиться одним. Правда, сразу стоит оговориться и сказать, что называть политику ограничения рождаемости «одна семья – один ребенок» не совсем верно. Например, в сельской местности через несколько лет после рождения первенца, если это девочка, разрешали «попробовать еще». Китайская специфика: крестьяне предпочитают мальчиков, а государство проводит активную разъяснительную работу, убеждая, что мальчики и девочки – одинаково хороши. Странно? Только на первый взгляд, да и то человеку, не знакомому с традициями и культурой древнего народа.
Пенсионная система до сих пор в стадии становления, а до отдаленных сельских районов и вовсе не добралась. И традиции, и китайское законодательство требуют, чтобы подросшие дети обеспечивали родителей материально. А кто больше зарабатывает, кто лучше работает в поле, кто более вынослив, кто, наконец, не отвлекается на вынашивание и рождение детей? Правильно: мальчики. Сельские жители уверены, что девочка не поможет семье разбогатеть. Но, как выяснилось, это не всегда так, а в арсенале местных органов власти оказалось много нетрадиционных способов убеждения.
Крестьянин Сунь Фупин из провинции Цзилинь не мог скрыть глубокого разочарования, узнав, что у него родилась дочка, даже подходить к младенцу не хотел. Год страдал он от такой вопиющей несправедливости небес. Но только до тех пор, пока местные власти не помогли построить теплицу для выращивания овощей, что увеличило доход семьи в несколько раз. Сегодня Сунь говорит:
«Теперь я уже не мечтаю о сыне, да и вообще – какая разница, мальчик или девочка?». Так что материальный стимул – хороший аргумент. Местное правительство потратило более 24 млн долларов на убеждение крестьян. Результаты не заставили ждать: за двадцать лет население провинции сократилось на 10 млн человек.
Сто лет назад нежеланных новорожденных девочек могли сбросить со скалы или убить другим подходящим способом. Конечно, в век современных технологий никто не станет убивать увидевшего свет младенца. А потому до самого недавнего времени весьма распространенной была практика, когда аборты делали по половому признаку. Врач на УЗИ говорит будущей мамаше: «У вас девочка». Вместо того чтобы радоваться – бантики, куклы, послушание, всегда с мамой – женщина шла прямиком на аборт в надежде потом родить мальчика. Результат таких предпочтений сегодня налицо – мужчин в Китае на 50 млн больше, чем женщин. И потому государство запретило врачам сообщать родителям пол будущего ребенка. Если врач все же скажет женщине об этом, то будет уволен. Если его поймают дважды, то аннулируют лицензию. Правда, практика – уже нелегальная – продолжается. А за риск, как известно, нужно платить.
