— Лицо юноши показалось знакомым, — сказал Ралис. Аппиус кивнул:
— Он — сын Бануина, генерала Призраков.
— Так-так, — проговорил Ралис, — Бануин, да? Он ведь, кажется, стал трубадуром или что-то в этом роде?
— Странствующим торговцем. Его убили в Пердийской кампании почти двадцать лет назад.
— Говорят, что как генерал он ни в чем не уступал Джасарею.
— Никто не сравнится с Джасареем, но Бануин был хорош, — признал Аппиус, — он был лидером от Бога, и люди его обожали. Более того, он умел предугадывать ход битвы.
— Он ведь женился на какой-то рабыне, не так ли?
— На колдунье с севера.
— Непостижимо! — пробормотал Ралис. — В Городе он мог иметь власть и богатство, а вместо этого он едет в горы и женится на дикарке. Интересно, почему?
— Нам никогда не узнать. А ты скучаешь по Городу? — неожиданно спросил Аппиус.
Ралис печально улыбнулся;
— А кто не скучает? Но здесь очень неплохо. Через год будут вымощены все дороги, а Макриос собирает деньги, чтобы достроить купальню. Знаю, это не так много, но по крайней мере что-то делается. Барус вернется в этом году?
Аппиус покачал головой:
— Ему было приказано ехать на запад. Мы с Лией пока присмотрим за домом и решим, остаться здесь или вернуться домой.
Их взгляды встретились, и у Ралиса хватило такта отвести глаза. Никто не приезжал в Ассию по собственной воле. Либо кончались деньги, либо дома поджидали заклятые враги.
— Как жизнь в Городе?
— Бурлит, — ответил Аппиус, не давая никаких пояснений.
— Здесь жизнь не так чтобы бурлит, генерал. Здесь нет Кровавых Монахов, люди могут говорить, что думают, и жить, как хочется.
— Звучит здорово, — заметил Аппиус, — хотя, наверное, не совсем правда.
Он встал, показывая гостю, что беседа окончена. Ралис поклонился:
— Был очень рад увидеть вас снова, генерал. Если вашему гостю станет хуже, я к вашим услугам в любое время.
Аппиус пожал доктору руку, проводил до двери и вернулся на балкон. В саду прогуливались Лия и Бэйн. Лия казалась счастливой и беззаботной. Ее ничуть не тяготило то, что она так далеко от дома. Смех дочери еще долго звучал в его ушах.
В Ассии не было Кровавых Монахов. Пока не было.
Уже перевалило за полночь, когда в тишине раздался крик. Первым его услышал Бэйн. Он вскочил с кровати и голый влетел в соседнюю комнату, где на постели сидел Бануин и показывал на дальнюю стену. Он закричал снова. Бэйн подбежал к нему и обнял за плечи.
— Стены двигаются! — кричал Бануин.
Его бледное, взмокшее от пота лицо блестело в тусклом свете луны.
— Бэйн, за тобой гонится демон! О! Я вижу его когтистые лапы! Он пришел за тобой!
— Пусть только покажется, и я убью его! Не волнуйся и ложись спать!
— Осторожнее, Бэйн! Следи за его хвостом, он щелкает, когда демон собирается напасть!
— Я посмотрю за хвостом. А теперь сделай, как я сказал, — ложись спать!
Обессилев, Бануин опустился на кровать глубоко вздохнул и позволил Бэйну накрыть его одеялом. Глаза его лихорадочно блестели.
— Это был не сон, Бэйн, а видение. Ты… ты шел по коридорам, а стены были живыми и извивались. У тебя был кинжал, с тобой шел мужчина постарше, и за вами охотился демон.
Бануин вздрогнул:
— Этот демон был таким быстрым и страшным!
— Знаешь, — мягко сказал Бэйн, — уж лучше бы тебе привиделась красивая девушка или даже две, которые ласкали бы меня после того, как я расправился с демоном. Ну, это неважно, а сейчас — спи!
Синие глаза Бануина закрылись, и он задышал ровнее. Бэйн поднялся, вышел в освещенный факелами коридор и наткнулся на Аппиуса в блекло-сером халате. Рядом стояла Лия.
— У него было видение, — объяснил Бэйн.
— Конечно, конечно, мы все обсудим утром, — быстро проговорил Аппиус, пытаясь заслонить наготу Бэйна от дочери.
— Что-то случилось, Аппиус? — удивился Бэйн. — Говорю же, это было просто видение, и тебя в нем не было.
— Лия! Ступай к себе в комнату! — рявкнул Аппиус. Бэйн повернулся к ней:
— Спокойной ночи!
— Лия громко рассмеялась, покачала головой и исчезла.
— Ты не одет! — строго заметил Аппиус.
— Так же, как и ты, если снять халат.
— Вот именно, если снять халат! В цивилизованном обществе не принято… демонстрировать наготу.
— Что значит «демонстрировать»? — спросил Бэйн.
— Появляться голым на людях.
— А почему?
— Почему? Потому что… э-э-э… это неприлично. Не знаю, когда появилась эта традиция, но особенно неприличным считается, когда мужчина предстает обнаженным перед невинной девушкой.
— Ты что, издеваешься надо мной? — изумился Бэйн.
— Нет, не издеваюсь, — вздохнул Аппиус. — Если появишься голым на улицах Камня — тебя арестуют и выпорют. А появишься голым перед девушкой из хорошей семьи, тебя либо повесят, либо вызовут на смертный поединок. Так что иди в свою комнату и накинь халат, который висит на двери. Мне необходим бокал-другой вина, и ты расскажешь об этом видении.
Немного позже, одетый в белый хлопковый халат до колен, Бэйн вошел в главную комнату. Аппиус налил ему вина в серебряный кубок, и они сидели на балконе, глядя на Ассию и усыпанное звездами море.
— Зачем ты идешь в Город? — спросил старый генерал.
— Я пообещал Ворне проводить Бануина. Он не может постоять за себя и притягивает неприятности, как навоз мух.
— Еще одна вещь, на которую ты должен обратить внимание, — твоя речь. Ты довольно хорошо говоришь по-тургонски, но нахватался… э-э-э… интересных выражений. В приличном обществе следует избегать выражений, связанных с естественными потребностями или половой жизнью. Житель Города никогда не встанет из-за стола, чтобы «пописать», как сделал сегодня вечером ты. Он извинится и скажет, что вернется к столу через некоторое время. Он никогда не полезет себе в штаны, почувствовав зуд в интимных местах.
— В интимных местах? — переспросил Бэйн.
— В яйцах! — рявкнул Аппиус.
— Ага, и когда разрешается их чесать?
— Когда тебя никто не видит! Они поэтому и называются интимными местами, понял?
Потягивая вино, Бэйн глубокомысленно кивнул.
— Вы очень странные люди, — сказал он. — Порабощение племен, массовые убийства и разрушение для вас в порядке вещей. Но вид мужского члена вас оскорбляет, и нельзя говорить вслух о том, что хочется писать. В этом и заключается цивилизация? Война, убийства и разрушения достойны уважения, а человеку без штанов грозит порка?
