— Старуху, которая только что прошла.
— Я не видел никакой старухи, сэр.
Повозка покачнулась, съехав с единственной мощеной дороги города, и покатила по изрытому склону к дому Баруса. Оставив повозку и кучера у задней калитки, Оранус повел санитаров в дом, перешагивая через лужи крови на полу и поднимаясь по лестнице. У дверей спальни капитан караульной службы остановился, подготавливая себя к тому, что сейчас увидит тело мертвого риганта. Затем он раскрыл дверь, вошел в комнату, и застыл в изумлении. Санитары-носильщики налетели на него и тут же начали извиняться.
На кровати сидел Бэйн, бледный, но глаза его были открыты. Оранус посмотрел на зашитые раны и синяки вокруг них. Невероятно, но юноша выжил. С минуту Оранус нерешительно стоял в дверях, а потом глубоко вздохнул и приказал санитарам подождать его внизу. Затем подошел к кровати, пододвинул стул, присел рядом с Бэйном.
— Ты чуть не умер, — проговорил он, — тебе проткнули легкое.
Значит, у вас отличный доктор, — тихо проговорил Бэйн, на шее и подбородке у него запеклась кровь.
— Наш доктор тут ни при чем. Тебя выходила старая ценийка.
— Значит, она была очень опытной. А что случилось с рыцарем, с которым я сражался? Вам удалось его задержать? Он убил Аппиуса и… его дочь.
В глазах парня мелькнули слезы.
— Я видел его, — сказал Оранус, — он Рыцарь Камня, у него был приказ казнить генерала и членов его семьи. Я ничего не мог поделать, и вчера ночью он отбыл на корабле, идущем в Гориазу.
Бэйн закрыл глаза и с минуту молчал.
— Я найду его, — пообещал он.
— Лучше забудь об этом, парень. Хватит того, что уже случилось.
Оранус снял шлем. На соседнем столике стоял кувшин и три кубка. Оранус наполнил один из них.
— Выпей, — велел он, — ты потерял много крови. Бэйн потянулся к кубку. Тут же возникла резкая боль, он поморщился, но осушил кубок. Казалось, это действие отняло у него последние силы, и юноша упал на подушки.
— Тебе нужно восстанавливаться, — сказал Оранус, — я найду сиделку и прикажу принести еды.
— Почему ты так заботишься обо мне?
— В память о генерале, — тут же ответил Оранус, — и потому, что ты так храбро сражался, чтобы его спасти.
— Кто такой Волтан? Оранус вздрогнул:
— Он бывший гладиатор, убил на арене сорок человек и выиграл еще сто поединков. Где ты о нем слышал?
— Во сне, — прошептал Бэйн и затих.
Оранус тихо отошел от кровати, спустился по лестнице, заплатил санитарам и приказал одному из них пойти в госпиталь за сиделкой и доктором Ралисом и привести их к Бэйну, а другому дал сребреник и велел купить на рынке хлеб, сыр, молоко и фрукты. Оранус вышел в сад и постоял под навесом, глядя на засыхающие лужи крови. Бэйна трижды ударил профессиональный убийца, и один из жутких ударов, вне всякого сомнения, пронзил легкое, а удар в спину наверняка повредил почки. Но, несмотря на это, Бэйн выжил, и раны затягивались.
Оранус и раньше слышал о кельтонских ведьмах, но считал такие рассказы байками и никогда к ним не прислушивался. И вот теперь сам столкнулся с одной из них.
Возвращаясь в дом, он прошел через кухню. Молоко в кувшине скисло, но в кладовой оставалось несколько яиц, он уже собирался развести огонь, как в передней послышались шаги. Вошли четыре женщины с ведрами и швабрами. Оранус вспомнил, что приказал убраться в доме, и вышел к ним. Все пришедшие были ценийками и молча стояли, разглядывая кровь на циновках, полу и стенах.
Увидев его, ценийки присели в реверансе.
— Кровь есть еще наверху и в дальней спальне. Женщины жались друг к дружке и испуганно переглядывались.
— Что случилось? — спросил Оранус. — Это же только кровь, она никак вам не повредит.
— Старуха все еще здесь, сэр? — спросила одна из цениек.
— Нет, она ушла.
— Она вернется?
— Не знаю, а кто она?
Женщины молчали, переглядываясь. Старшая из них, лет пятидесяти, выступила вперед:
— Солдаты говорят, что с ней был ворон, который опустился на стену, когда она вошла в сад. Это правда, сэр?
— Да, там был ворон, они всегда слетаются на мертвечину. Женщины заговорили на кельтонском, который Оранус знал плохо.
— Да что с вами такое? — рявкнул он. — Это была ценийская ведьма, она спасла парня, и только.
— Да, сэр, — сказала старшая ценийка, — мы пойдем работать.
Оставив их, Оранус вышел в сад дожидаться Ралиса и сиделку. Вскоре он услышал, как подъехала повозка. В сад вошли молодой армейский врач и стройная, темноволосая девушка.
Оранус поднялся.
— А где Ралис? — спросил он.
Его задержали дома срочные дела, — ответил врач, поприветствовав Орануса, — где умирающий?
— Он не умирает, — возразил Оранус, — его вылечила ведьма.
Молодой доктор презрительно рассмеялся:
— Значит, раны оказались не такими уж и тяжелыми.
Я сам видел его раны, — гневно заявил Оранус, — он захлебывался в крови. — Он показал на окровавленную дорожку. — Раненый лежал там.
— Да, сэр, — согласился доктор, но Оранус чувствовал, что тот просто не хочет спорить,
— Он наверху. Осмотрите его раны.
Оранус повернулся к сиделке и попросил приготовить раненому поесть.
— Вы хотите, чтобы я осталась возле него, сэр? — холодно осведомилась сиделка, на миловидном личике которой ясно читалось презрение.
— Именно так.
— Он ведь чужеземец, не так ли?
— Да, чужеземец.
— Я гражданка Камня, и вы не можете заставлять меня ухаживать за дикарями. Сегодня я останусь с ним, но, надеюсь, завтра найдут ценийскую сиделку.
Оранус знал эту девушку. Ее изгнали из Города за проституцию и вымогательство. Однако со времени приезда в Ассию она вела себя примерно, посещая храм и добровольно работая в полевом госпитале.
— Мы сделаем так, как вы хотите, — заверил ее Оранус, — я благодарен вам за помощь. Этот чужеземец смелый юноша, он был ранен, спасая двух граждан Города.
— Двух предателей, — уточнила сиделка.
— Да. Но тогда он не знал, что они предатели. На кухне есть хлеб и яйца, не могли бы вы приготовить завтрак и для меня тоже?
— Конечно, капитан, — сказала она и пошла на кухню. Через несколько минут к нему спустился доктор.
— Как вы и говорили, капитан, он не умирает, хотя и потерял много крови. — Внезапно он усмехнулся. — Я слышал, что говорят уборщицы. Они уверены, что его вылечила одна из сидхов, Морригу, как они ее называют. Это, наверное, и есть объяснение. — Он снова рассмеялся. — Мне пора возвращаться.
