Однако у Бэйна было много других достоинств, и некоторые из них приводили Ворну в полный восторг. Она улыбнулась, вспомнив историю с барсучонком.
Ворна посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что рядом никого нет, встала на колени и, нарисовав в воздухе круг, прошептала короткое заклинание на давно забытом древнем языке. Круг ожил, засеребрился, заблестев среди цветков наперстянки. Воздух внутри круга заклубился, словно в жару, и в знойном мареве появилось изображение. Ворна снова увидела девятилетнего мальчика и слепого барсучонка. Она смотрела, как развертываются немые сцены, и ее мысли вернулись к событиям летней ночи восемь лет назад.
Солнце уже село, когда в дверь постучали. Ворна накинула на плечи шаль и вышла на порог. На залитом лунным светом крыльце стоял Бэйн, а к его ноге жался барсучонок. Ворна заметила, что тело зверька судорожно сжимается, а черная с серебряным голова покачивается из стороны в сторону.
— Что ты сделал со зверьком? — шепотом спросила Ворна.
Я увидел его в лесу, — ответил мальчик, — он пробежал мимо меня и врезался в дерево, а потом еще и споткнулся о кроличью нору. У него что-то с глазами, Ворна.
— Как ты привел его сюда?
— Понадобилось много времени. Смотри! — Он отошел от барсучонка, присел на колени и зацокал языком. Барсучонок завертел головой и пошел на звук. Когда он дошел до Бэйна, тот наклонился и погладил зверька. — Вот так мы и двигались. Он шел за мной, но то и дело шарахался в сторону. Мы потратили на путь несколько часов. Ты можешь его вылечить?
— Слепота не лечится травами, Бэйн, — вздохнула Ворна.
— Но ведь ты можешь ему помочь?
— С чего ты взял, что могу? — спросила она осторожно.
— Я умею хранить секреты, — заверил ее Бэйн, — можешь мне доверять.
Ворна посмотрела в странные глаза мальчика и улыбнулась:
— Думаю, что могу.
Она встала на колени возле барсучонка и осторожно положила руки на его голову, чтобы ее дух через кровь проник в тело зверька. Барсучонок крепко заснул. Он был сильно истощен, шерсть кишела блохами и паразитами, но сильнее всего был поражен мозг. На череп давила раковая опухоль, вызывая слепоту. Ворна открыла глаза и повернулась к Бэйну:
— В кладовой есть копченая лопатка. Положи ее в миску и принеси сюда. И постарайся не разбудить Бануина.
Бэйн убежал и вернулся с мясом. Положив одну руку на мясо, а другую — на голову барсучонка, она еще раз закрыла глаза. Теперь ее дух проник в опухоль, чувствуя рост и пульсацию. Ворна сосредоточилась и очень осторожно стала втягивать пораженные клетки в собственное тело. Она впитывала раковые клетки, разрушала их и через свою кровь передавала в копченую лопатку. Мясо зашевелилось под ее рукой, сквозь пальцы поползли личинки. Лоб Ворны покрылся испариной, и по щекам текли ручейки пота, но она была по-прежнему сосредоточена. В конце концов, удалив из тела барсучонка последние следы рака, она удовлетворенно откинулась назад и открыла глаза. Бэйн в ужасе смотрел на гнилую, шевелящуюся массу, в которую превратилась лопатка.
— Эти личинки были в барсучонке? — отважился спросить он,
— Да, в некотором смысле. Унеси мясо и закопай его. Потом мы разбудим и покормим барсучонка.
— Я никому не скажу, Ворна, никто не узнает твой секрет, обещаю.
— А ты давно знаешь?
— В прошлом году я видел, как ты, щелкнув пальцами, развела огонь. Я стоял за окном. Никто не узнал об этом.
— А почему ты никому не сказал?
— Потому что это твой секрет, — ответил Бэйн. — Мне показалось, ты не хочешь, чтобы о нем знали.
— Ты прав, а теперь закопай мясо.
Ворна улыбнулась увиденному в волшебном круге и щелкнула пальцами. Круг исчез, и, поднявшись на ноги, она увидела всадника, мчащегося с востока на сером в яблоках коне.
— Глупый мальчишка! — прошептала Ворна.
Но она почувствовала радость, когда юный беглец проехал по мосту и галопом пронесся по лугу. Бэйн остановился перед домом и спешился. На лице играла широкая улыбка, и лучи солнца запутались в белокурых волосах.
— Надеюсь, обед готов, — проговорил он, — а то я готов сожрать лошадь!
— Глупый мальчишка! — пожурила его Ворна. — Нашел, где прятаться! Хочешь, чтобы тебя нашли охотники?
— Не беспокойся! Они отстали на многие мили и не доберутся сюда до самой ночи.
Он ухмыльнулся и завел серого мерина в амбар. Ворна вздохнула, покачала головой и пошла в дом. Она выложила на тарелку большой кусок пирога с мясом и поставила на стол. Бэйн вошел в комнату, захлопнул дверь и сел за стол. Ворна налила ему кружку воды и, присев у очага, стала ждать, пока он наестся.
В комнате было прохладно. Ворна пробормотала заклинание, и в камине появился огонь, весело лизавший сухие дрова.
— Никогда не устану смотреть, как ты колдуешь, — сказал Бэйн, поднимаясь из-за стола и присаживаясь на покрытый лошадиной шкурой стул напротив Ворны.
Женщина посмотрела на него и улыбнулась: у парня были глаза отца и красота матери.
— Что ты собираешься делать? — спросила она.
Пока не знаю, — пожал плечами Бэйн, — но у меня есть мешок золота, подарок любимого папочки! Его доброта не знает границ!
— Он всегда был добр ко мне, — отозвалась Ворна, — но не будем спорить об этом. Я слишком тебя люблю и не хочу сердить.
— Я не могу сердиться на тебя, Ворна, — ответил Бэйн, — После матери ты — мой самый лучший друг. Вижу, Бануин уже уехал. Думаешь, он вернется?
— Зависит от того, сумеет ли он найти то, что ищет, — ответила Ворна и сильно погрустнела. Она взглянула в странные глаза Бэйна. — А еще это зависит от того, останется ли он в живых.
— Думаешь, ему грозит опасность? У тебя было видение?
— У меня много видений, но ни в одном нет ни моего сына, ни тебя. Мне кажется, любовь к вам обоим ослабляет мою колдовскую силу. Знаю только, что он едет на юг, по истерзанной войной земле, полной разрушений и насилия. А ведь ты знаешь, что он не воин, Бэйн.
— Знаю. Он… э-э-э… не очень сильный, — нескладно закончил Бэйн.
— Ты настоящий друг, — улыбнулась Ворна, — и всегда был настоящим другом.
Бэйн покраснел:
— У него всегда были из-за меня неприятности, и ты постоянно меня ругала.
Ворна покачала головой:
— Тебе никогда не нравилось, когда тебя хвалят, даже когда ты был маленьким.
Бэйн захихикал:
— Меня почти никогда не хвалили, вот я и не привык.
Он подошел к окну и распахнул ставни. Внимательно оглядывая холмы, прислушался к ударам молота, все еще доносящимся из кузницы Наннкумала.
