Визуальный ряд и звуки невозможно воспринимать в какой-то очередности, все происходит одновременно. Справа от Рамолы голова фельдшера дергается, стену пачкает аляповатый мазок — кровь пополам с серой массой. Хлопает выстрел, за ним второй. Или уже третий? Фельдшер оседает бесформенной, безобразной кучей, тело сворачивается узлом на мощеном плиткой полу. Что за мир такой, что за мир такой
[8].
Снова выстрелы. Рамола инстинктивно пригибается, но тут же выпрямляется, насколько можно прикрывая подругу своей малорослой фигурой. Их оттесняют к стене. Доктор Аволеси спешит оказать помощь водителю неотложки. Пожарная тревога меняет ритм и характер, короткие вопли сменяются протяжным воем со зловещими промежутками тишины, продолжительность которых невозможно угадать.
Из зала ожидания приемного отделения выбегает мужчина, без разбору стреляя во все стороны. Одна из пуль застревает в гипсокартонной стене сантиметрах в тридцати над головой Натали. Люди за спиной стрелка застывают в оцепенении, приседают либо лежат, распластавшись на полу. Прячутся они или ранены, невозможно понять. Мужчина с пистолетом обрит наголо, не молод, одет в тесную футболку, демонстрирующую внушительную мускулатуру. Он замедляет бег, петляет и шатается, непредсказуемо смещая центр тяжести то влево, то вправо, словно сопротивляется ураганному ветру. Мигалки делают его движения размазанными и нечеткими.
Сделав еще несколько беспорядочных выстрелов, он кричит нараспев, словно произносит проповедь: «Кто хочет крюком быть, тот заранее спину гни! Я вам не помощник. Мне не хочется сгореть с вами»
[9].
Вместо того чтобы отступать в глубь коридора, Рамола решает пробежать вперед под прикрытие вестибюля лифтов, из-за угла которого опасливо выглядывает Стивен. Вестибюль защитит от пуль, но может превратиться в западню. Лестничный пролет таит в себе угрозу (не поджидает ли там обезумевший мальчишка? не откроет ли он дверь пожарного выхода сию минуту?), к тому же неизвестно, работают ли лифты.
На другом конце коридора возникает шум. Топают ботинки, раздаются крики «с дороги!», появляются трое бойцов Национальной гвардии в полном полевом обмундировании, один несет щит из вороненого металла, двое других держат в руках автоматы. Они быстро пробегают мимо Рамолы и Натали. Солдаты по очереди, словно солисты в хоре, выкрикивают мужчине распоряжения, на которые тот не обращает ни малейшего внимания. Нескончаемый речитатив глохнет в грохоте выстрелов. Вооруженный пистолетом с воплем падает на пол. Вид Рамоле почти полностью загораживают солдаты, особенно боец со щитом, мужчина ползет на животе, загребая руками, отказавшие ноги оставляют на полу кровавый след. Из горла стрелка вырываются шипение и бульканье, губы шлепают, как у ребенка, играющего в машинки. Окровавленный, истекающий пеной рот злобно оскален, мужчина выбрасывает вперед руку в попытке схватить солдата со щитом за щиколотку. Хлопает одиночный выстрел. Мужчина больше не двигается. После мгновения тишины коридор взрывается ссорой и обменом упреками между медиками и солдатами.
Доктор Аволеси переворачивает водителя «Скорой помощи» на спину и почему-то осматривает его туловище. Водитель вполне очевидно мертв, левая сторона черепа напоминает приоткрытый чердачный люк, волосы и кожа потеряли форму, склеились от загустевшей крови. Доктор Аволеси встает с корточек, в пальцах болтаются ключи.
Рамола и Натали идут за доктором по коридору, пробиваясь сквозь новые волны солдат и спешащих за ними пожарных. Охранник Стивен отстал. Прислонившись к углу вестибюля, он разговаривает с военными и тычет пальцем в сторону лестничного колодца.
Рамола идет рядом с Натали, то и дело озираясь по сторонам. Они молчат. Рамола пытается перехватить взгляд подруги, готовясь ободряюще кивнуть или улыбнуться в виде пролога к скользкому вопросу: «Как дела, как ты себя чувствуешь?» Натали угрюмо смотрит вперед, на финишную ленточку, которой пока не видно и в помине. Она еле-еле ковыляет, поддерживая рукой круглый живот. Дежурная сумка на каждом шагу хлопает ее по бедру.
Доктор Аволеси, обогнав пару на несколько шагов, говорит по рации. Правая рука делает резкую отмашку, ключи звякают в такт.
Натали встревожена:
— Кто нас повезет? Она, что ли?
— Не думаю. Ведь фельдшеры работают парами. — Это не вопрос, это утверждение. — Как ты…
— Нормально.
Впившись взглядом в горизонт коридора, Натали дергает головой, будто ее физически перегруженный и катастрофически расстроенный организм утратил способность лгать. Они проходят через перекрестки коридоров и мимо стрелочек, указывающих местонахождение отделения интенсивной терапии, кафетерия, психиатрии и выхода на Вашингтон-стрит, который уже закрыт.
Натали повторяет еще раз:
— Нормально.
Вход/выход на Сентрал-стрит предназначен для персонала и технических служб, пациенты и посетители в обычных обстоятельствах им не пользуются. Двойные стеклянные двери охраняют два вооруженных солдата в масках.
Доктор Аволеси предъявляет пропуск и представляется ВРИО главврача больницы. Новость застает Рамолу врасплох. То, каким тоном доктор произнесла «ВРИО», и выводы, напрашивающиеся из сказанного, накрывают Рамолу волной тревоги. Доктор Аволеси объявляет солдатам, что от начальника штаба ликвидации чрезвычайных ситуаций получено разрешение на перевод Натали и ее лечащего врача в другую клинику.
Рамола опасается возражений, но никто не возражает. Один солдат кивает и говорит: «Мы уже знаем» — и что-то бормочет об экономии времени. Второй приоткрывает дверь и тут же захлопывает ее за ними. На улице вой пожарной сирены не так громок (но все еще слышен), холодный воздух остужает скользкую от пота кожу. Здешняя автостоянка значительно меньше океана асфальта возле приемного отделения. Приплюснутый прямоугольник, неровный и кособокий, насчитывает всего три десятка парковочных мест для персонала, на которых сейчас стоят военные грузовики и другие машины. Выезд на Вашингтон-стрит перегораживают два припаркованных гуськом грузовых автомобиля. Единственную свободную полосу — выезд на Сентрал-стрит — охраняют солдаты.
Перед выходом у бордюра стоит большая белая машина «Скорой помощи» с названием компании, начертанным на боку синими наклонными буквами. Доктор Аволеси легкой рысью подбегает к кабине, ладонью стучит в пассажирскую дверь и, привстав на цыпочки, заглядывает в окно. Ей никто не отвечает, доктор отпирает дверь ключом, залезает в главный салон и лично осматривает автомобиль изнутри. Спрыгнув на тротуар, она растерянно смотрит по сторонам и разводит руками.
— Мне тревожно это признать, но я нигде не вижу второго фельдшера. Может быть, помогает кому-то в больнице. Я не знаю, куда она пропала, и это уже не важно. — Доктор Аволеси вручает Рамоле горсть ключей, снятых с тела погибшего санитара. — Назначаю водителем вас, доктор Шерман…
