Вслед за Джошем Луис въезжает через боковые ворота в Бордерленд, выруливает на проселочную дорогу длиной в милю — артерию, ведущую в самое сердце обширного парка. Шишковатые шины разбрасывают в стороны мелкие камешки. Парни забираются в парк все глубже, все больше отдаляются от остального мира, Джош скандирует строки из детских дразнилок. Дорога прорезает извилистый коридор в зеленой поросли. Мертвецы и умирающие попрятались, не кажут остекленевших глаз и зубастых улыбок, однако долго прятаться не в их натуре. Небо над головой — темно-серая лента, еще одна дорога.
Лес расступается, проселок заканчивается открытым полем с сухой травой по пояс. Впереди стоит кособокий и посторонний, словно укатившийся за обочину дороги, заброшенный культурно-исторический (так решило правительство штата) синий дом. Направо через поле ведет кривая тропа. Велосипед Джоша вихляет колесами, подросток падает в траву рядом с указателем парковых маршрутов в застекленной деревянной раме. Луис бросает свой велосипед и помогает подняться охваченному жаром другу на ноги. Джош декламирует новый стишок. Этот Луис раньше не слышал и чувствует стыд — выходит, он не так уж хорошо знал своего товарища? Джош завязывает рот шейным платком наподобие кляпа. Красная ткань оттягивает губы назад, обнажая резцы, показывая будущее. Луис достает из рюкзака моток веревки. Джош сцепляет пальцы на животе, словно готовится к молитве. Луис обматывает веревкой кисти друга, как подсмотрел (у кого? персонажей? актеров?) в популярном телесериале. Он завязывает узел как можно крепче, оставляя три метра свободной веревки. Джош идет первым, Луис ступает следом, держа в одной руке конец повода, а в другой — деревянный посох.
В поле притаилась опасность. Высокая трава кланяется и волнуется, шепчет о грядущей эпохальной битве. Первыми в атаку идут зомби-лисы. Их тайное приближение выдает запах мускуса. Вторая волна — зомби-еноты. Воздух наполняется их фырканьем и стрекотом, предупреждающими о неуклонности звериных намерений. Луис виртуозно орудует посохом, разит мелких тварей акробатическими блокировками, прицельными ударами и мощными выпадами. Несмотря на скованность, ускользающие физическую и умственную силу, Джош героически продвигается вперед, раздавая судорожные, но безжалостные пинки и удары обеими руками. Подростки не столько преодолевают испуг, сколько ловят кайф, словно не было и не будет момента слаще и великолепнее. Если это не апофеоз, то пик их личной удали, а потому они смеются, хвастают, орут, живут моментом, зная, что будущего у них нет.
Опасность ломится через лес, ломает ветки, переворачивает камни, в нетерпении жаждая появления мальчишек, чтобы явить себя. Преграждая вход в лесную чащу, навстречу им выходит и топает копытами зомби-олень. Оборона подростков непроницаема. Олень быстро устает, окончательное поражение наступает, когда тонкая красная передняя нога оленя ломается от глухого удара деревянного посоха. Эпилептические конвульсии и судороги животного таят в себе страшное предзнаменование и приговор: их время коротко, их время закончилось. Из леса, где тропинка рассыпается на выбоины, а ветви пальцами смыкаются над головой, серого неба больше не видно. За подростками кто-то крадется в непроглядных кустах. Судя по гомону и волнению, их преследует сам лес. Джош едва волочит ноги. Луис подгоняет друга, не натягивая веревку. Следующими появляются летучие мыши-зомби — мини-вихрь крыльев, когтей и острых как иголки зубов. Их слишком много, Луис не успевает отбиваться — с таким же успехом можно пытаться остановить дождь. Он застывает на месте, Джош валит друга на землю и накрывает своим телом. Летучим мышам приходится довольствоваться кожей и кровью Джоша. Они нехотя принимают подпорченный дар и убираются восвояси. Мальчишки углубляются в чащу, следуя маршрутами, которые проложили и запомнили много лет назад, когда переживали здесь летние приключения и драмы. Они, конечно, еще дети, но дети, потерявшие детство. Наконец впереди с треском выскакивает койот размером с волка. Перед атакой он делает паузу, демонстрируя подросткам свою восхитительную законченность. В сером, матовом предвечернем свете, заговорщицки приглушенном лиственным куполом, кажется, что крупная голова зверя плывет отдельно над массой темно-коричневой шерсти. Два пылающих, багровых, как горящие угли, глаза нацелены на добычу. Койот подползает поближе на расстояние для прыжка, губы нетерпеливо обнажают утыканную сталактитами мокрых зубов пасть. Зверь не столько ступает лапами, сколько продавливает ими землю, каждый шаг вырезает в ней крохотную могилку. Вблизи хорошо видно, как напрягаются и играют мощные мышцы. Поединок занимает всего несколько секунд и в то же время — целую геологическую эпоху, за которую ледники перемалывают и до неузнаваемости преображают ландшафт. Зверь наконец прыгает. Джош выступает вперед, принимая на себя удар. Медвежий капкан челюстей смыкается на запястье подростка. Эта схватка лишена элегантности. Бой свиреп, нечестен, безысходен. Джош молча, лишь тяжело дыша и крякая, бьет койота коленом в грудную клетку, наступает ему на лапы. Луис взмахивает посохом, тычет, колет, но оружие неэффективно. Он бросает посох, хватает тяжелый валун и, подняв его обеими руками, обрушивает на голову койота. Раздается хруст и характерный собачий визг, красные глаза смежаются и меркнут. Койот сдувается, обмякает, выпускает из зубов руку Джоша, улепетывает по тропе на дрожащих ногах и ныряет в кусты, не пошевелив ни листочка.
Опасность притаилась внутри самих подростков, одному стучит в сердце, другому — в разум. На круглой поляне, окруженной пнями и валунами, где столб с деревянными резными стрелками указывает путь в разные части парка, Джош перестает идти. Он оборачивается, он — оборотень. Взору предстает зомби Джош, зомби-подросток с красными глазами койота, раздвинутыми, как занавес, губами, пеной и слюной, текущими из завязанного рта. Луис не может оторвать взгляд от зубов друга, как если бы увидел их впервые и только теперь понял, что они такое. Зомби Джош со связанными руками бросается на Луиса. Они начинают танец, который продлится до вечера. Луис не тронет зомби Джоша, хотя видел все фильмы и знает все правила жанра. Вместо этого он уклоняется, делает финты, отскакивает в сторону, отбегает. По-лягушачьи прыгает с валуна на пенек и с пенька на валун, вертится вокруг деревянных столбов с указателями, пользуясь центробежной силой для ускорения и смены направления. Опирается на посох как на шест для прыжков, отклоняет и блокирует им атаки, направляя зомби Джоша в нужную сторону, не причиняя ему вреда. Луис то натягивает, то отпускает веревку, привязанную к запястьям зомби Джоша, заставляя друга танцевать кругами как марионетку так, чтобы траектория его движения не пересекалась с его собственной. Замысел Луиса прост: продержаться дольше друга. Наблюдатели с веток и из темных углов продолжают следить, как Луис и зомби Джош стаптывают обувь в бесконечном танце.
Если бы Джош еще мог сделать выбор, не потерял способность принимать решения, они бы пошли к гигантскому ледниковому валуну под названием Раскол. Джош обессилел от физического истощения и последней стадии инфекции. Он сидит на земле посреди просеки, привалившись спиной к продолговатому валуну размером с автобус. Глаза закрыты. Дыхание неровное, поверхностное.
Они не дошли, но уже дома.
Изголодавшиеся по свету глаза Луиса широко раскрыты в темноте. Он дышит ровно и четко. Подросток сидит на корточках рядом с почти коматозным другом, размышляет, что сейчас делают Рамола и Натали. Его волнует вопрос, как давно Натали перестала быть самой собой. Ему хочется верить, что они с Джошем совершили сегодня доброе дело, поступок, способный если не уравновесить в небесном журнале учета их прошлый непоправимый грех, то хотя бы склонить весы в их пользу. Тут Луис вспоминает, каким он увидел лицо Натали в последний раз, и со страхом думает, что они опоздали и все их старания пропали даром.
