- Мы знакомы?
Звучит ее голос. Казалось, он стерся из моей памяти. Но стоило ей произнести всего пару слов, и в голове снова образы.
— Доброе утро, Джагхед. Локвуд ждет отчет, о последних отчетах.
Без удовольствия отвечаю мужчине.
— Я сейчас занят, — недовольно говорит Джагхед.
Вижу я, чем ты занят.
— Локвуд доверил нашу гостью мне.
Джагхед снова кладет руку на бедную девушку. Она закрывает глаза, ее лицо кривится. Секундная слабость, которая показывает мне, как она хочет, чтобы он поскорее ушел.
— Спроси у Локвуда, Джагхед. Он лично мне велел проводить Марию до ее кабинета, — говорю я, — который располагается рядом с моим. А тебя ждет Локвуд, и ты знаешь, что бывает, когда ему приходится ждать.
Напоминаю левой руке Локвуда, что бывает, когда нарушают приказы высшего.
И после пары фраз этот урод, наконец, нас покидает. Девушка вздыхает и тут же понимает, какую ошибку совершила.
— Он тебе не нравится? — удивляюсь я.
— Нет, я ведь его не знаю…
— Но он уже тебе не нравится.
Мария больше ничего не говорит, просто краснеет, словно я поймал ее с поличным, как нашкодившего ребенка. Хотя для меня она и есть ребенок.
Ее реакция на Джагхеда уникальна. Прошлые девушки с ума сходили от такого внимания, даже те, у кого уже были семьи, парни, мужья. Джагхед богат, красив, умеет вешать лапшу на уши, ну что еще нужно женщинам? И только Мария морщится, стоит ему прикоснуться.
Я внимательно слежу за ее движениями, за ее реакцией, за восторгом. Какая же глупость, ты подписала себе приговор, приехав сюда. Хотя, если бы она не приехала сама, ее бы привезли…
Отдаю девушке конверт и говорю про водителя. Не стоит с ней проводить слишком много времени, ведь скоро ее настигнет та же участь, что и остальных.
Глава 3
У меня ушел час на осмотр офиса. И это при том, что я этот час растягивала, как могла. Было ужасно скучно.
Я успела оценить встроенный холодильник, кофемашину, личный туалет со всем необходимым, оснащенным даже душем…
И мне ужасно надоело. Я старалась успокоить себя видом из окна, но и он мне надоел. Пролистывания страницы в интернете успело утомить меня через час. А «рабочий день» так и не успел закончиться.
Я с завистью посмотрела на Шерхана, который то ковырялся в бумагах, то ругался с кем-то по телефону, то что-то писал от руки на листах.
Именно это меня заинтересовало больше всего. Шерхан много чего писал ручкой. И я давно такого не видела, ведь рядом был ноутбук и он мог бы вести электронный документ. Но вместо этого предпочитал ручку.
Поймав мой взгляд, мужчина посмотрел вопросительно. Я улыбнулась и слегка махнула рукой. От этого он еще больше похмурнел и снова ушел в бумаги.
Нужно было налаживать отношения с коллегой, тем более, когда у него так много работы, а у меня ее нет совсем. Я могла бы ему помочь… В конце концов предложить помощь, никогда не стыдно.
Подошла к кофемашине, взяла чашку и нажала кнопку. Ароматный капучино разнес запах по всему офису.
Обожаю кофе, просто схожу по нему с ума.
Взяла еще одну чистую чашку и нажала на кнопку снова, выбрав Американо. Думаю, как раз Американо подходит Шерхану больше, чем любой другой напиток.
На секунду я вспоминал, какие мужчина вызвал у меня эмоции, при знакомстве… Среди них было и отчаяние.
Эта внезапная мысль заставила меня нахмуриться, пока я ждала приготовления напитка. С виду Шерхан был красив, богат… а внутри… Я готова была поклясться, судя по тому, что я почувствовала, он был ужасно несчастлив.
Может он просто устал?
Взяв две чашки с напитками, я решилась нанести дружеский визит. Шерхан был так сосредоточен на бумагах, что когда дверь открылась и я предстала перед ним с двумя горячими напитками, он удивленно поднял голову.
— Что-то случилось? — не понял он.
— Я принесла кофе, — улыбнулась я. — Думаю, тебе не помешает. У тебя так много работы, а я совсем без дела… Может, я помогу?
Простое предложение помощи, словно вырубило Шерхана из розетки, как старый ноутбук со сдохшим аккумулятором, он застыл в недоумении.
А после, словно пришел в себя, резко включившись.
— Нет, — проворчал он, — спасибо.
И уткнулся в бумаги. А я продолжила стоять с кофе, пальцы начало жечь, поэтому я подошла к столу и поставила чашки на стол. Шерхан поднял голову и нахмурился.
— Может, выпьем кофе? — предложила я.
Непонятно откуда взявшаяся смелость. Но он ведь не начальник мне, верно? Коллега, а значит нужно налаживать с коллегой дружеские отношения.
— Ты любишь кофе? — спросил он.
— Конечно, — улыбнулась в ответ — А кто не любит?
— Я. — Шерхан выдавил из себя улыбку, в ней не было ничего располагающего. Эта улыбка скорее говорила — не хочу тебя видеть. А после, он снова склонился над бумагами. — Предпочитаю воду, холодную, со льдом.
На этом, как я поняла, разговор был закончен. Я потянулась за чашкой, но моя рука была резко перехвачена.
Острое чувство боли накрыло меня с головой, оно словно иглы пронзило все тело. Такого не было никогда. Я настолько была не готова к подобным эмоциям, что отшатнулась от мужчины.
Он нахмурился.
— Чашка горячая, — пояснил он. — Я сам ее опустошу.
Я кивнула головой, все еще пытаясь отойти от шока. Такого еще никогда не было, чтобы я чувствовала чужие эмоции. Такого еще никогда не было, ЧТОБЫ Я ЧУВСТВОВАЛА ХОТЬ ЧТО-ТО при втором касании.
— Спасибо, — выдавила я, взяла свою чашку и поспешила выйти.
Нужно было успокоиться. И сейчас я была так сильно сконцентрирована на своих эмоциях, что совсем не заметила, каким взглядом меня провожал Шерхан.
На то, чтобы прийти в себя, у меня ушло минут десять и несколько стаканов воды. Мысли, которые были такими спутанными, вроде прояснились, и я стала думать над сложившейся ситуацией.
И до этого мои способности увеличивались. Сначала я чувствовала лишь некоторых, потом их стало больше… А вскоре при первом касании с любым человеком я чувствовала тепло или холод.
С Шерханом было по-другому, я не просто чувствовала хороший он или плохой, я чувствовала эмоции. И это было странно.
Просверлив мужчину взглядом поверх ноутбука, я не заметила того, что чувствовала. Неужели он так глубоко несчастлив внутри? Что вообще может так сильно гложить человека.
Он был не особо приветлив или дружелюбен, но, возможно, это было как раз из-за того, что ему почему-то было очень-очень больно.
