– Меня зовут Роберт, сокращенно Боб. Это по-американски.
Про страну Америку Инга слышала раньше от папы, поэтому она спросила:
– Ты, что ли, американский?
– Нет, – коротко ответил Боб. – Я тутный.
Он вообще был немногословным, говорил всегда коротко и односложно. Но Инга его поняла, чего там не понять? Тутный – значит, живет тут, а не в Америке…
Оказалось, что Боб живет в соседнем доме, и скоро Аля, Ингина тетка, познакомилась с его матерью, Ангелиной Игоревной Барабашиной. Женщины быстро подружились, несмотря на то что Ангелиша была лет на десять старше Али. Инге и Бобу пришлось тоже дружить, поневоле…
Боб был врединой. Он ломал ее игрушки, таскал у нее конфеты, мог толкнуть, даже стукнуть. Инге пришлось научиться давать сдачи. И вообще, Боб вносил много сумятицы в ее жизнь.
Однажды, за обедом в детском саду, Боб подцепил на вилку кусок курятины и, сурово глядя на Ингу, сказал:
– Это был цыпленок. Представляешь, как его мама плакала, когда его вели на расстрел?
Инга горько зарыдала и отпихнула от себя тарелку. Детсадовские воспитательницы и Аля потом долго мучились с ней – она категорически отказывалась есть мясо. Сам же Боб, видимо, весьма философски относился к бренности жизни. Он спокойно умял сначала свою порцию курятины, а потом и Ингину…
Еще Боб был ябедой. Однажды по дороге из детского сада он пожаловался Ангелише:
– Мама, а Инга сегодня укусила меня за печень!
У Боба были какие-то неполадки с печенью. Ангелиша вечно таскала его по больницам. У Боба брали анализы, заставляли его глотать зонд, просвечивали ультразвуком. Так что Боб знал, где у него расположена печень, и относился к ней трепетно.
– Я хотела яблоко откусить! – оправдывалась Инга. – Он его за спину спрятал, а я уже куснула! Я за кофту только!
Ангелиша и Аля захохотали, Боб обиженно надулся. Отсмеявшись, Ангелиша сказала:
– Ничего, мой мальчик, не ты первый. Прометея тоже кусали за печень. В следующий раз будешь яблоком делиться, а не жадничать. И ябедничать тоже некрасиво.
Про Прометея Инга не поняла, но Ангелише явно не понравилось, что Боб жадина и ябеда. Ангелиша вообще была очень справедливой, и исключений для любимого сыночка Боба делать не собиралась…
В детстве Инга очень любила рисовать Ангелишу. Это было очень просто. Вытянутый огурчиком овал – лицо, короткая тонкая черточка – рот, очки двумя кругляшками, а вокруг несколько спиралек оранжевым карандашом – это кудри.
Ангелиша, разглядывая свои «портреты», вздыхала и хвалила Ингу:
– Молодец! Очень реалистично…
Только подрастая, Инга начала понимать: Ангелиша некрасива. Очень некрасива, почти карикатурно… Худая, сутулая, с вечными очками на остром хрящеватом носу, с редкими рыжеватыми кудельками, которые невозможно уложить ни в какую прическу.
Но у Ангелиши был замечательный характер – легкий, неунывающий, ироничный. Стоило узнать ее поближе, и внешность уходила на дальний план. Работала она заведующей районной библиотекой, и это была не просто работа, а призвание…
Ангелиша была страстным, самозабвенным, запойным книголюбом, книгоголиком. «Книгоглотом», как она сама говорила. Читать… жить не только свою жизнь, но и десятки, сотни, даже тысячи других жизней, видеть, пусть и не своими глазами, разные места, страны, миры… Сколько чудес, тайн, приключений! Это было ее счастьем. А работать в библиотеке – значит делиться этим счастьем. И Ангелиша делилась, заражала своей любовью других…
У нее был постоянный круг читателей, таких же «книгоглотов», как она сама. Она доставала новинки, устраивала выставки, читательские конференции, тематические вечера, даже встречи с авторами. Ее библиотека никогда не пустовала, здесь кипела жизнь, было интересно…
Как раз от одного из своих читателей, скромного бухгалтера Викентия Даниловича Нечитайло, любителя исторических романов, Ангелиша и родила Боба. Инга слышала однажды, как она со смехом рассказывала об этом Але. По ее словам, сначала состоялось «принуждение к сожительству», а потом, когда внутриутробное существование Боба уже не вызывало сомнений, и «принуждение к браку». Фамилию Ангелиша оставила свою.
– Согласись, работать в библиотеке и носить фамилию Нечитайло как-то неловко! – смеялась она.
На вопрос Али, почему они с Бобом не живут вместе с законным мужем и отцом, Ангелиша отвечала:
– Понимаешь, Вика очень хороший человек, но он одиночка по природе. Ему трудно с кем-то рядом. Зачем ему жизнь портить? Мы встречаемся, иногда даже спим, он деньгами помогает и вообще… Боб знает, что у него есть отец, они общаются… Так что все нормально, а жить вместе… Может быть, в старости, когда обоим помощь будет нужна, съедемся, а пока пусть Вика живет как хочет. Я ему так благодарна за Боба…
Когда Инга с Бобом достигли школьного возраста, Ангелиша и Аля записали их в один класс и даже упросили учительницу посадить за одну парту. Их, конечно, сразу стали дразнить женихом и невестой. Ингу это обижало, а Бобу было наплевать. Он рос человеком независимым и самоуверенным, и чужое мнение его не волновало.
С возрастом Боб сделался более словоохотливым, но менее вредным не стал. Теперь он был яростным спорщиком, и по любому поводу у него было свое мнение, почему-то всегда противоположное Ингиному. Все их разговоры, даже о самых пустяковых предметах, заканчивались рефреном: «Инга, ты – дура!»
Инга безропотно терпела обиды, пока не посмотрела мультфильм про Губку Боба. После этого на каждую «дуру» она стала отвечать: «А ты – Квадратные Штаны!»
Боба эта дразнилка страшно злила. Ему не нравилось, что его сравнивают с героем совершенно тупого, как он считал, мультика. А еще Боб был уверен, что Инга таким образом намекает на недостатки его фигуры, а это с ее стороны подло и неделикатно.
Никаких особых недостатков в Бобовой фигуре Инга не видела. Плотный, коренастый – ну и что, нормально. Но разубеждать Боба не спешила – пусть немного покомплексует, а то больно уж он самоуверенный…
Если не считать постоянных перепалок, Инга и Боб жили дружно. Они были неотъемлемой частью друг друга, как брат и сестра, а братьев и сестер ведь не выбирают, с их недостатками просто мирятся…
У Боба были и положительные качества. Во‐первых, он никому не позволял обижать Ингу. Сам обижал, да, но другим не давал, даже дрался иногда за нее. Во‐вторых, он был очень умный, это Инга признавала, а значит, все-таки имел право обзывать ее дурой.
Это именно Боб подсказал Инге, что с ее родителями что-то не так. Они тогда учились в пятом классе. Боб сказал, что никакие экспедиции, даже самые научные-пренаучные, даже на самом-самом Дальнем Востоке, не могут длиться так долго. Он заставил Ингу откопать пачку открыток, полученных якобы от папы и мамы, и обнаружил, что на них нет почтового штемпеля. Сама Инга не обратила на это никакого внимания. Затем Боб потребовал образец почерка Али. Он вот так умно и выразился: «образец почерка»! Боб любил детективы, читал их не переставая и черпал из них разные полезные знания. Добытый «образец» он сравнил с текстом на открытках. Стало ясно: открытки написаны Алей…
