Старик глядит на меня без удивления. Но с интересом.
Сразу становится ясно - он знал, что прежний сиделец мертв. Он знал, что его встретит другой узник.
И сразу становится ясно, что старик умен – не стал начинать разговор. Предпочел рассмотреть меня получше. Я почти ощущаю, как по мне ползет его цепкий изучающий взгляд.
Эта пауза и мне на пользу. Я соскучился по людям! Я одиночка по натуре. Но сейчас с изумлением ощутил, насколько сильно соскучился по людям. Смотрю на дряхлого деда чуть ли не с радостью. Готов слюну пустить от щенячьего восторга.
Надо держаться. Помнить о репутации. Помнить о своей цели.
Я дал ему полминуты. И, памятуя о том, что встречи не бывают долгими, начал первым, молясь, чтобы он знал русский язык:
- Добрый день.
- Добрый – скрипуче ответил старик и подался вперед, сильнее налегая на трость.
Его поза говорила о многом – о гордости, о прежней могучей силе, некогда наполнявшей его тело. И о сильной боли, что наполняла его тело сейчас. Старик страдал. Уверен в этом. Поза скованная. Пальцы на трости побелели. Вот палка стукнула, он поставил ее перед собой, оперся о нее обеими руками. Лицо на долю секунды отразило облегчением. Он странно повел тазом – будь я не в своем уме, предположил бы, что он виляет задом в попытке соблазнить меня. Но тут объяснение проще – у него что-то с тазовыми костями или поясницей. Пытается найти позу не причиняющую боль. Скорей всего большую часть времени он проводит лежа. И встает только для того, чтобы дернуть рычаги и явиться на встречу с другими сидельцами. При этом изо всех сил старается не показать, насколько сильно ему больно.
- Я недавно сюда прибыл – продолжил я, избегая таких слов как «попал», «вляпался», «очутился», «оказался» и других подобных, говорящих о моем принудительном сюда водворении. К чему мне выставлять себя жертвой? – Рад знакомству.
- Недавно – пробормотал старик.
Я постарался заглянуть ему в рот. Большей части зубов нет. Но говорит отчетливо. Перевел взгляд за спину деда. Там коридор. Внешне ничем не отличается от моего. Кирпичные стены, пол, потолок. Но у него у стены навалены какие-то узлы и свертки. Много скарба?
- Как недавно? Как зовут? – продолжал допрос старик.
- Да буквально вчера – улыбнулся я – А долго окна будут открыты? А то время идет. Может вам надо что-то кому-то передать налево? Помогу.
«Передать налево», «передать направо» - сленг местный. Касающийся окон – правого и левого. Судя по скудным пометкам, кресты-кельи двигались этаким строем. Шли параллельно друг другу. Вроде бы. Я еще толком не разобрался. Но суть проста: «перепрыгнуть» меня, чтобы «причалить» к моему соседу слева старик справа не мог. А я в свою очередь не могу «перепрыгнуть» старика. Соседям придется взаимодействовать, если они хотят что-то передать дальше по цепочке.
Слово «причалить» тоже встречалось в финансовых записях.
- Вижу что-то ты уже знаешь – на лице старика мелькнуло и пропало разочарование – Уже чалился с кем-то? С кем-то слева? Или справа? Чего молчишь? Отвечай, салага! – внезапно взъярившись, старик ударил тростью о пол и тут же охнул, согнулся пополам, протяжно застонал. Следом опустился на колени, держась за трость.
«Салага» - повторил я про себя. А вслух произнес совсем другое:
- Не чалился. Вы первый. Вижу вам нехорошо?
- Нехорошо – процедил дед, глядя на меня снизу-вверх – Спина. Что б ее… к чему все те рывки со штангой были, коль сюда угодил? Уж двадцать лет почитай мучаюсь. И где те грамоты и медали? Ох…
Ярость старика пропала столь же неожиданно, как и я появилась.
- Давай – буркнул тот и ткнул узловатым пальцем в ящик под окном – Клади!
- Класть что? – уточнил я, сохраняя доброжелательное выражение лица.
- Подарок! Да из того, что при тебе было, а не из того, что в келье сыскал! Новье клади! И пощедрее будь!
- Новье – повторил я, понимающе кивая – Есть такое. Но… а за что подарок, уважаемый?
- За почин! За встречу! Я ведь первый с кем ты после одиночки долгой встретился! Вот и дари! Обычай такой!
- Первый раз слышу – пожал я плечами – Об обычае таком. Поэтому – нет. Подарков не будет.
- Обычаи нарушаешь! – громыхнул старик и снова ударил тростью – Нехорошо!
Но в его глазах я видел не праведную ярость ревнителя старых традиций. А жадность и беспомощность.
- Футбольный клуб Спартак? – круто сменил я тему, поочередно указывая на футболку под пиджаком, на шарф и нагрудный значок.
- Он самый! Лучший! Из лучших! Спартак – чемпион! – категорично заявил дед – Как он там? Впереди всех? Как всегда?
- Вроде играет – пожал я плечами и пояснил – Не фанатею от футбола. Поэтому не в курсе.
- И к чему тогда живешь? – дернул щекой с пластырем собеседник – Жизнь впустую! Подарок!
- Подарков не будет – повторил я – Обмен возможен. Торг возможен. Я за любую сделку. Кроме такой, где я что-то отдаю и ничего не получаю взамен.
- Ну-ну, труповоз – процедил старик, недобро глядя на меня – Дерзко начал. А как закончишь?
- Посмотрим – отозвался я со спокойной улыбкой.
Заметив, как старик глянул на потолок, склонил голову прислушиваясь, предположил, что вот-вот встреча завершится. Сколько времени прошло? Минуты четыре? Пять?
Отшагнув от окна, сосредоточил внимание не на старике за стеклом, а на самом окне, на самом стекле. Вот это что вон там? С краю стекла?
Несколько размазанных кругляшей. Фиолетовые разводы. Вернувшись к окну, пригляделся, мазнул пальцами.
Ясно.
К стеклу прижимали смазанную чернилами печать. Делали на стекле оттиск. Пешку сюда прижимали. Я даже различил цифру восемь в центре. На стекле старика никаких оттисков незаметно. Либо он стекло протирает частенько – прямо во время встреч – либо у него нет печати.
- Чего выискиваешь? – рявкнул недовольно старик. Понять его раздражение можно легко – собеседник игнорирует его, таращится на окно, что-то щупает.
- Просто осматриваюсь – успокоил я деда – А почему труповоз? У меня мертвецов в камере нет.
- Зато на крыше полно! Гляди! – палец старика ткнулся в стекло, угодив точно в мутный тягучий ручеек.
Я всмотрелся. В горле возник брезгливый комок – внутри мутного желтовато-красного ручейка копошились мелкие черви. Опарыши, кажется. А еще там медленно-медленно скользил человеческий ноготь.
- Твоя келья долго внизу неживой болталась, салага – хохотнул старик, поглаживая значок с эмблемой Спартака – Немало мусора и трупов на нее набросали, прежде чем рычаги ее ожили, и она подниматься начала. Да и сейчас ты невысоко поднялся! Трупопад продолжается!
- Да и вы со мной на одном уровне – вздохнул я участливо, не выдавая своего неведения и удивления его словами – Выше никак не смогли?
