Остановлюсь на том, что побывал в немалом количестве сложных ситуаций как делового, так и личного характера. Выходил из них победителем и проигравшим. По-разному случалось. Но всегда стойко встречал невзгоды. Немало занимался укреплением характера в прошлом. В собственные силы верю.
Шепот… он действует постоянно… бормочет что-то на грани слышимости. Иногда становится громче. Как бы научиться отрезать его воздействие?
Первая мысль – шапочка из фольги. Или железный колпак. В прошлом часто мусолилась эта тема. Но вокруг меня толстые кирпичи, решетки и плиты, стекло. А я все равно слышу ЕГО…
Вторая мысль – научиться отсекать чужое бормотание каким-нибудь ментальным способом. Медитация?
Третья мысль – стоит расспросить опытных сидельцев.
Где находятся опытные сидельцы?
Тут ответ прост – не ниже моей текущей высоты, чтобы не значили эти определения. Не ниже. Потому что ниже встреч с другими узниками у меня не было. Предположу, что я сейчас примерно на одном уровне с Тодором, Аней и Фанатом. И вряд ли они хотят подниматься выше. Так что скоро мы распрощаемся. Поэтому надо выжать из них как можно больше сведений. И каких-нибудь материальных ресурсов. В этом мне поможет Аня Бегемот – она вечно голодна и наверняка что-то припасла. Фанат… он хитер и расчетлив. Да еще и тяжело болен. Такие скупы. Он наверняка владеет неким имуществом – и наверняка оно конвертировано в золото. Сколько-то золотых монет в укромном уголке. Тодор… его я считаю главным богатеем среди этой тройки.
На этой высоте возможно будут и еще встречи – не четверо же нас здесь. Наверняка найдутся еще сидельцы жаждущие встреч…
А пока пойду-ка и просверлю в невероятно прочной стене еще одно отверстие. И вставлю третий крючок вешалки. Вот так вот и налаживается потихоньку быт…
Кстати… сухари Тодора положу отдельно от своих продуктов. Кто знает через сколько грязных рук они прошли. Обменяю чужие сухари на что-нибудь другое при первой же возможности. Нам своей грязи хватает. Чужой не надо.
Несколько раз сжал и разжал пальцы. Ноют. Но работать еще могут. Пойду сверлить лунку под винную пробку…
Винную пробку…
Черт. Совсем забыл – на столе меня ждет еще одно послание! И недоеденный кекс.
Кекс я доем. А послание означает следующее – во-первых у меня появится еще один крючок на вешалке, еще одна вещь займет свое место и перестанет создавать хаос. А во-вторых я возможно получу немного новой важной информации о тех, кто просит «не разить ЕГО, не разить»…
С наслаждением жуя остатки кекса, я задумчиво морщил лоб. М-да…
Послание меня разочаровало. Причем полностью. Повтор! Спам чистой воды, чтоб его!
«И поразил ты ЕГО! За что? За что причинил боль тому, кто радеет за тебя и свободу твою? Но не печалься! Ведь по незнанию рванул ты рычаг, что молнию извергнул карающую. Потому нет вины на тебе. Коль хочешь ты свободы – не прикасайся боле к тому рычагу! Не причиняй страдания ЕМУ! Коль не твоя это война – зачем за копье разящее берешься?
Понимаю, что на веру слова мои принять нелегко. Потому посылаю тебе лупроса – чей свет ярок и заметен во тьме. Помести его в бутыль пустую. Бутыль лучше из тех иноземных чьи стенки мягки и не бьются при падении. Добавь послание. Спроси и ответы даны будут. Не сотри знака на спине лупроса – иначе не понять будет куда ответ нам посылать. В бутыль добавь немного пищи – меда подсохшего, что в мешочке положен. Закупорь бутыль хорошенько. И брось в решетку что в месте отхожем. Мы послание твое получим. И ответим. Крепись! Исправно трудись! Вздымайся все выше! Не касайся того рычага! Коль уж нельзя не коснуться – делай это реже, заклинаю тебя! Пожалей ЕГО! Не рази ЕГО! Не рази!».
Точно такое же послание я получил последний раз. С тем же самым содержимым.
Кто-то там пихает одни и те же пустотелые пробки в одуряюще вкусные кексы и делает средневековую спамовую рассылку. Даже сидящий в склянке жук с виду точно такой же.
Что делать? Бросать в туалет светящуюся бутылку с теми же вопросами?
Нет.
Я пересадил жука в большую стеклянную банку, предварительно добавив туда немного собранной с пола «земли». Насыпал немного сладкой смеси. Жук обрадованно побегал по увеличившейся территории, наткнулся на еду и засветился вдвое ярче. Пусть лупрос пока живет со мной. А там разберемся.
***
Еще сутки с лишним пролетели незаметно.
Зарывшись в дела, я напрочь забыл, что являюсь бесправным узником.
Хуже! Ладно бы просто забыл! Хуже! Я на полном серьезе считал себя владельцем некоего малодоходного, но многообещающего бизнеса! И что мой офис совмещен с жильем, само здание крайне обветшалое и требует срочного ремонта – хотя бы косметическое. Это не говоря о тотальной уборке.
Произошло три встречи. Две из них одна за другой и в то время, когда я спал. Все встречи оказались для меня интересны и выгоды.
Сначала ко мне причалил улыбчивый дедушка с невероятно толстой переносицей и удивительно крупными мочками ушей. Из его речи я не понял почти ни слова. Отметил, что старикан говорит на певучем языке. Улыбки улыбками, я торговаться старик умел. Он сходу отверг с презрением мое первое предложение – несчастные сухари полученные от Тодора. Помахал отрицательно ладошкой – и проделал это с удивительной изящностью, интеллигентно. Отказ я принял спокойно – внешний вид дедушки изначально дал мне понять, что в еде старый джентльмен не нуждается. Если и примет что из съестного – так какой-нибудь деликатес, а не абы как насушенные сухари. Но он неожиданно соблазнился чернильной ручкой, кою я держал в руке. Я притащил с собой книгу с уложенным поверх чистым листом пожелтевшей бумаги. И чернильную ручку. Для придания пущей серьезности своему деловому имиджу. Старик сходу прилип взглядом к ручке. Оценил. Указал на нее. Порылся в кармане шерстяной куртки и протянул мне на ладони одну монету. Вроде серебряную. Я заглянул в глаза старика. Поглядел на ручку. И кивнул. Хорошо. Сделка. Я мягко показал на ящик, предлагая опустить товар. Тот повторил мой жест. Я настоял на своем. При этом знал – старик не обманет. Чувствую, что не обманет. Но коли уж установил себе железные правила – следуй им. Товар всегда кладет в ящик ТА сторона. Я после нее. Звякнула монета. Заскрежетал ящик. Забрав кругляш, я без промедления опустил в ящик ручку. Дождался, когда дед заберет ручку. Сделка успешно завершилась. Мы раскланялись. Лязгнула ставня. Даже не представились друг другу. Но в ведомости я написал – Джентльмен. На монете был изображен король – мужественная харя в короне.
Второе причаливание было менее приятным, но более выгодным.
Мужчина. Чуть старше меня. С толстенной багровой переносицей – багровой аж до синевы! Лоб поцарапан. Под глазами черные тени. Мужика шатает. Он держит пустую винную бутылку и, стукая ее донышком о разделяющее нас стекло, что-то говорит. В другой руке покачиваются часы на кожаном ремешке. Отсюда видно, что стекло циферблата разбито. Ой как плохо мужику. Чуть подумав, попросил жестом подождать. Сбегал на базу и принес остатки вина – там четверть бутылки, не больше. Показал товар. Указал два раза на пустую бутылку и один раз на часы, ткнул пальцем в ящик. Тот понял со второй попытки. Нагнулся. Поднял с невидимого мне участка пола три стеклянные и одну пластиковую бутылки, торопливо запихнул в ящик, сверху положил часы. Рывком захлопнул. Я забрал товар. Поставил аккуратно бутылку. Через миг вино забрали. Шатающийся мужик развернулся и побрел прочь. Даже не попрощался. Я с места не двинулся. Внимательно изучал видимую часть чужой кельи, пока ставня не захлопнулась. Интересно. Мне показалось, что чужой коридор уже, а потолок ниже. Чужая келья меньше размером?
