Но надеяться на это нельзя. Поэтому пока буду рассчитывать на четверть часа. А раз времени в обрез – пора действовать.
Я дернул рычаг.
С тяжелым рокотом бронированные створки разошлись. В стекла ударил ветер со снегом.
Штурвал…
Взявшись, я потянул его на себя. Рукоять послушно поддалась. И никакого сопротивления. Никакой реакции креста. Все? Вот и покатался? Злая насмешка судьбы?
Врезал ладонью по единственной утопленной кнопке. Та потухла. И крест вздрогнул. Зажглись стекла приборов. Задрожал штурвал.
Потянуть на себя…
Крест начал задирать нос.
Работает! Работает!
Чуть опустив нос, схватился за рацию:
- Я у руля! Норм!
- Отлично! – задыхаясь прокричал Шериф – Ищи красную рубашку! Красную рубашку!
- Слышу тебя! Понял!
- Жду!
Как тут поддать газу? Хоть немного?
На штурвале две нажимные скобы. Одна со следами красной краски. Другая блестит серебром. Я сжал пальцы на серебряной. И вздрогнувший крест начал набирать скорость. Так… а красная это «тормоз»? Или?
Нет. Не тормоз. Едва я отпустил серебряную скобу, крест начал замедляться. И замедляться быстро, будто налетел на резиновый трос. Принцип понял. Принцип непривычный, но со временем привыкну. Тогда зачем красная скоба? Я бросил взгляд на второй рычаг в рубке. Может красная скоба дублирует боевую гашетку? Нажимать пока не стану.
Посильнее сжал пальцы на серебристой гашетке. Напряженно глядя в набирающую силу снежную бурю, осторожно отклонил штурвал, уходя от столкновения с наплывающей задницей чужой кельи. Опустив штурвал, аккуратно прошел под чужим крестом. Испугавшись, что подчиняющийся автопилоту крест соседа решит вдруг опуститься, отвел келью в сторону и чуть поднялся. Глянул в сторону. И столкнулся взглядом с расширенными от изумления глазами прилипшего к стеклу своего кокпита старика, глядящего на меня с неверием. Он потер глаза, снова посмотрел. Убедился, что ему это не привиделось. И яростно заколотил ладонью по стеклу, что-то беззвучно заорал. Я оставил его позади, осторожно ведя набирающую скорость махину вперед.
Голод усилился. Нащупав банку, не глядя откупорил ее, забросил в рот сухарь, откусил колбасы. Жадно зажевал, не отрывая взгляда от преодолевающих бурю чужих крестов. Боялся только одного – кто-то врежет снизу. Нижний обзор у меня нулевой. Не так я планировал. Совсем не так. Но приходится действовать по обстоятельствам.
Разогнавшийся крест пришлось тормозить минут через десять самостоятельного полета. Я увидел келью Шерифа. И увидел поздновато из-за бьющей в окна снежной крупы. Мотающаяся на ветру красная тряпка, черная дыра в корме.
- Шериф! Я тут!
- Я еще не на крыше!
- К черту крышу! Тащи все пожитки к дыре. И выбрасывай. Следом прыгай сам. Я прямо за тобой. Сейчас немного поднырну.
- Только не столкнись! Иначе обоим кранты!
- Постараюсь… я скажу, когда пора!
- Жду.
Обливаясь потом, беззвучно ругаясь, а может и произнося молитву, подвел свой крест ближе, чуть опустился. Теперь еще чуть вперед. Надо мной нависла громада креста. Каменное брюхо, кажется, вот-вот врежет по рубке. Еще немного вперед…
- Давай, Шериф! В темпе!
Упавшие тяжелые сумки рухнули перед рубкой. Одна. Вторая. Еще две сразу. Сколько у тебя вещей?! Пятым упал рюкзак. Раскрутился конец веревки, тут же взлетел, заполоскал на ветру.
- Вижу тебя! Метра четыре тут? Прыгать не буду. Кости уже не те!
- Давай по веревке. Только не сорвись!
- Сейчас…
Ждать пришлось недолго. Старость не старость, но Шериф спустился за несколько секунд. Почти слетел по веревке. В какой-то момент налетевший порыв ветра взметнул крохотную фигурку человека, показалось, что он сейчас сорвется. Но Шериф удержался. И вот он уже на «палубе» моего креста, пригнулся, схватился как за якоря за тяжелые сумки, оскальзываясь, поспешил ко мне. Вот она сила адреналина бушующего в жилах! Движется с силой и быстротой молодого парня.
Люк!
Но сначала… повел штурвал в сторону, отводя машину прочь. Глянул последний раз на пробитую корму кельи с дрожащей на ветру красной тряпкой. И забыл. Крест Шерифа опустел. Владелец больше никогда не вернется обратно. И, похоже, мы только что даровали кому-то шанс – если исчезновение Шерифа сочтут за смерть, крест с пробитой дырой спустится в туман и будет ждать следующего седока. А когда тот появится, у него уже будет готовый путь к свободе. Или же крест с пробитой обшивкой наполнится до отказа льдом и тогда…
Отодвинув задвижку, с натугой открыл люк. В него тут же влетели сумки, едва не сбив меня с ног. Через мгновение я с медвежьей силой сжал охнувшего Шерифа.
- С прибытием! Добро пожаловать!
- Спасибо! Выбрался! Выбрался-таки! Думал улечу… но удержался.
Усевшись обратно на место пилота, бросил:
- Люк.
- Сейчас.
Едва захлопнув люк, Шериф приник к стеклам рубки, провожая взглядом уходящий назад родной крест. Его можно понять – в той келье прошли долгие годы его жизни.
- О тюрьме потом скучать будем – решительно отрезал я – Шериф!
- Да-да… эх… тебе не понять…
- Было бы там хорошо – не рвались бы наружу – возразил я – Какие приметы у креста Арни?
- У него черная полоса по левому боку идет. Вертикальная. Кирпичи как стесаны – видать в прошлом падающий крест впритирку прошел. И след оставил. Полоса хорошо заметна.
- Не в эту погоду. Но полосу вспомнил. Будем искать.
- А как ты ему знак подашь? Рации то у него нет!
- Есть мысль. Шериф… спускайся. И доставай револьвер. Боюсь к нам скоро гости пожалуют недобрые.
- Понял.
- Тюремщик появился в задней части креста. Недалеко от кормильни – зачастил я, вспоминая важные детали – Шагах в пяти от нар. Ты стреляешь как?
- Не промажу! – отрезал старик, стягивая заплатанную старую куртку.
- Спрячься за столом. И наблюдай. Но в сторону кокпита поглядывать не забывай!
- Разберусь. Где тут спуск? О, вижу. Я пошел.
- Удачи тебе!
- И тебе! Отыщи Арни! Мы ему обещали!
- Сделаю что могу. Но если не найду через полчаса – начну спускаться.
- Постарайся!
Шериф исчез внизу. А я попытался хоть немного расслабить занемевшие руки. Пальцы уже ломило от напряжения. И снова проснулся адский голод. Дотянувшись до остатков колбасы, откусил солидный кусок. Покосился на штурвал, прислушиваясь к ощущениям – почему-то мне кажется, что мой неутихающий голод связан с ним. Или от нервов. Или бешеный аппетит разыгрался от принятых горошин.
