— Все мы человеки — повторил я и, аккуратно стряхнув пепел в пустую баночку, признался — Эта история… про цветы и танцы жулкаров… не стала бы особо популярной в моих краях. В других странах — возможно. Там, где исповедуют тотальную мирность бытия, умение прощать и не замечать чужие грехи. У нас есть и похожая поговорка. Она гласит, что в чужом глазу каждый увидит соринку…
— В чужом глазу соринку видишь, а в своем бревно не замечаешь! — подхватил Анло — Мы знаем! Хорошая поговорка! Она говорит, что, между нами, все же немало общего.
— Не спорю — кивнул я — Но мне эта история не кажется слишком мудрой. И уж точно я никогда не последую ее посылу. Я всегда стараюсь докопаться до истины, дойти до источника.
— Мы так и сказали — ты достаточно смел, чтобы заглянуть под цветущие бутоны. А мы… мы предпочитаем принимать все как есть, не особо стараясь узнать истину. Мы просто живем и стараемся наслаждаться каждым мгновением, Охотник.
Хмыкнув, я докурил, смял сигарету в банке, допил чай и, глянув на часы, сказал:
— Удивительно, но вы мне напомнили одну историю из моей жизни. Из недалекого прошлого. Хотя там не танцевали жулкары, там все же хватало цветущих бутонов…
— Расскажи, пожалуйста! — попросил Зурло и все луковианцы оживились, придвинулись чуть ближе, смутно различимые в сумраке салона — Мы любим истории. А от такого человека как ты — особенно.
— Я уже говорил, что я обычный человек…
— Мы не поверим этому.
— Ваше дело — сдался я и, выдержав небольшую паузу, чтобы оживить уже потускневшие воспоминания, снова заговорил — Несколько лет назад я почувствовал, что мне больше некуда стремиться. Я достиг всех поставленных перед собой, казалось бы, реально долгосрочных целей, умудрившись сделать это в кратчайшие сроки. И я… начал проваливаться. Как машина, что въехала в глубокую липкую грязь, а неопытный водитель чересчур сильно давит на газ. Колеса вертятся слишком быстро, не ловят сцепления, шлифуют грязь, и машина начинает проваливаться. Вот и я также — мне бы замедлиться уже тогда и за это время придумать новые цели поглобальней. Но я по привычке быстро добивал оставшиеся метры до победы, одновременно лихорадочно пытаясь придумать что-то новое. Получалось плохо… И как раз в те дни я услышал историю одного знакомого, что решил все бросить и податься на другой край нашей огромной страны. Ну не на самый край, конечно, но туда, где уже высится хмурая тайга.
— Тайга?
— Леса. Густые бескрайние и чаще всего хвойные старые леса и такие же бескрайние болота. Особый край. Особые люди. По крайней мере так говорил тот знакомый, что собрался круто изменить жизнь. Он решил приобрести десять гектар плодородной земли в тех краях и заняться… честно говоря, мне кажется, что он и сам не знал, чем он там собирается заниматься. А позднее выяснилось, что он передумал, остыв также быстро, как и зажегся. А вот я, воспользовавшись появившимся свободным временем, решил изучить эту тему подробней. Уже через день, после долгого перелета, я сидел в арендованном внедорожнике и, поглядывая на прекрасно допотопную бумажную карту, направлялся к месту, где по слухам располагалось очень успешное хозяйство, созданное и управляемое в прошлом обычным исконно городским жителем. Никто не верил в его успех — а он преуспел. Более того — он добился полной автономности. Вода, электричество, продукты питания — все свое. Я хотел убедиться в этом, хотел оценить эту фермерскую привольную жизнь, где все зависит от тебя самого, но где каждый день приходится рвать жилы.
Без проблем добравшись до места, я вежливо остановился у перегораживающих дорогу ворот. Выйдя из машины, вжал кнопку беспроводного звонка с солнечной панелью и антенной. И где-то через двадцать минут увидел приближающую скромную машину — Нива, рабочая лошадка, заляпанная от колес до крыши. Из нее выбрался невысокий, улыбчивый крепкий мужичок. Я уже знал, что его имя Федор. Фамилия неважна. Еще я знал, что до возраста в тридцать с небольшим он был городским предпринимателем, причем покупал и продавал что-то исключительно цифровое — в мире реальном не существующее. Не потрогать, не ощутить. А потом они решили переключиться на выращивание чего-то куда более вещественного — зерновые, овощные, даже фрукты, причем в том числе и тропические. Это не считая животных.
Мы поздоровались, и я сразу выложил все начистоту — что прилетел сюда чисто из здорового любопытства, поэтому никакого прибытка от моего визита хозяину не будет. Хотя экскурсию я оплатить готов — если потребуется. Оказалось, что ничего платить не надо. Более того — создалось впечатление, что Федор даже рад незнакомому гостю. Он сам открыл ворота, пригласил ехать за ним по отсыпанной щебнем дороге и вскоре мы оказались в здоровущего крепкого бревенчатого дома, хотя впору называть его помещичьим особняком. Меня провели внутрь, познакомили с двумя его младшими дочерями, что занимались приготовлением ужина. Старшая дочь и сын сейчас жили в городе — получали образование. Еще двое сыновей сейчас были на хозяйстве, занимаясь перегоном скота на другое место выпаса. Всего же в семье было семеро детей. Я не видел других, но две хлопочущие на просторной теплой кухне девчушки выглядели счастливыми. И удивительно умными, и умелыми для своих-то лет — им было чуть за десять где-то. Явные погодки.
Дом осматривать я отказался — меня интересовала земля. Время поджимало, хозяин фермы меня понял правильно, и мы отправились на осмотр хозяйства, разговаривая обо всем, что попадало мне на глаза и заодно наслаждались вкусом достаточно неплохого домашнего пива.
Там было на что взглянуть. Две огромные теплицы, оборудованные по последнему слову техники. Возделанные поля, цветущие луга для выпаса, окруженные аккуратными изгородями. Сараи, хлева, курятник, рядом огражденный искусственный прудик для гусей и уток. Далеко на отшибе три улья. И природа… невероятная летняя природа с ее ароматами и яркими красками. Мы налили себе еще по пиву, неспешно выпили у врытого в землю крепкого стола, здесь же нацедили еще по одной кружке, и встрепенувшийся Федор повел меня по узкой натоптанной тропке к кромке леса. Я удивился, но последовал за ним. Все стало ясно через пару минут, когда он обронил, что покажет мне то место, куда они с женой попали при первом их появлении в этих краях. Именно там они и влюбились в это место, именно там и решили осесть здесь навсегда. Как решили — так и сделали…
Мерно шагая, истинный фермер с широкими плечами, крепкими руками и упрямой наклоненной вперед головой, он вел меня за собой и рассказывал о тех временах, когда они только начинали и здесь было далеко не так все безоблачно и ладно, как сейчас. Им пришлось хлебнуть немало лиха. Ему и жене. У них тогда уже было двое детей, но они были слишком малы, чтобы помогать. В общем… бед хватало, но кое-как они справились. Заморозки, нашествие волков, затем сунулись беглые уголовники, медведь шатун, падеж скота, снова уже совсем убийственные заморозки, выламывающая кости тяжкая работа… но они справились.
Пока он рассказывал, мы прошли насквозь узкий ельник и оказались у подножия невысокой сопки, по чьему склону тянулась все та же одинокая узкая тропинка. Не просто тропинка — она была обрамлена выложенными камнями, по ее бокам росли кусты лесного шиповника, покачивали бутонами красивые цветы. Не тропинка, а прямо восхождение в райские небеса. Указав на сопку, хозяин пояснил, отводя меня чуть в сторону, где слышалось журчание воды — много лет назад они с женой поднялись к вершине, глянули оттуда по сторонам… и их проняло до самых костей. Так они влюбились в это место. И немудрено — тут есть во что влюбиться.
