Снова вмешался Гордиян:
— Такие вот они! Не говорят и даже не думают о ком-то плохо, пока окончательно в этом не убедятся! Смекаешь в чем подвох?
— Не-а — покачал я головой — Вообще не смекаю.
— Они хотят понять эти… как их… о! Глубинные мотивы хозяев этой планеты, что за шкирку выдернули нас сюда и бросили гнить сначала в летающих тюремных кельях на сорок лет, а затем выпнули доживать свой век сюда — во льды, к медведям пасть.
— Обалдели? — повернулся я к луковианцам — Шутить изволите? Какие еще мотивы? Ответ прост — корыстные! Корыстные мотивы! Не смогли сами — справились нашими силами! Не спросив разрешения…
— Да постой ты! — поморщился Гордиян и требовательно протянул руку.
Я дал ему сигарету, взял и себе. Закурили мы одновременно от одного огонька. Выпустив струю дыма, Гордиян прохрипел:
— Не все так просто. Ты просто еще не был в бункере Восьми Звезд.
— Никогда не слышал — внешне равнодушно произнес я — Далеко?
— Километров пятьдесят по дуге вроде как — столь же равнодушно пожал плечами старик — Луковианский бункер. Самый старый. Самый богатый. И над нами власть кое-какую имеет… авторитетом давят…
— Скорее опытом и знаниями — поправил Панасий и своей поправкой вынудил старца в белом поморщиться.
— Восемь Звезд — повторил я — Хм…
— Знакомое название?
— Да вроде нет… скорее странноватое…
— Да уж… но не это самое удивительное. У нас есть с ними постоянная связь. Местами проводная, местами радиосигнал и усилители. Я сам не разбираюсь, просто наших умников не раз возил к местам обрывов и поломок. Так что Восемь Звезд постоянно давят на нас, требуя добраться наконец до города под ледяной крышкой и прояснить все раз и навсегда. От этого будет зависеть их общие дальнейшие убеждения касательно хозяев планеты…
— Давай к самому главному. Что за данные нужны?
Подавшись вперед, Панасий тихо заговорил:
— Жители бункера Восьми Звезд верят и нас всех почти убедили, что на самом деле хозяева этого мира не сделали нам ничего плохого. Все наоборот — они помогают нам.
— Кому нам? Земле? Вашему миру? Что за чушь?!
— Нет-нет! Не думай о мирах. Думай о себе. О других сидельцах, что оказались здесь.
— О чем конкретно думать?
— Прежде чем кого-то осуждать мы луковианцы должны быть твердо уверены в его вине. Как говорится у вас на Земле — не руби сплеча.
— Ближе к теме если можно…
— Есть версия, что в сидельцы попадают те, кто обладает определенным складом характера. Например у них нет такой склонности к самоубийству, они устойчивы к одиночеству, они конструктивны, предпочитают действовать и со странным оптимизмом смотрят в самое темное будущее.
— С этим не спорю — сам пришел примерно к тому же выбору.
— Но это еще не все. Главная версия Бункера Восьми Звезд состоит в том, что каждый из нас кто угодил сюда… уже умирал.
— Что?
— Умирал там — в своем родном мире.
— То есть я перед тем, как меня сюда забрали — умирал?
— Да.
— Бред! Учитывая мой возраст…
— Рак — столь же тихо произнес Панасий и я осекся на полуслове — Раковые заболевания — это ведь до сих пор бич в вашем мире? Онкология… что может жить в любом даже самом здоровом на вид молодом теле, не давая о себе знать еще годы, продолжая при этом распространяться метастазами по остальным тканям и органам…
— Да…
— И другие болезни, что до сих пор не поддаются силам даже самой современной вашей медицины. Ведь существуют и такие? Болезни, что могут терзать тебя годами и все же убьют…
— Да. Погодите…
— Бункер Восьми Звезд самый старый по их и нашим сведениям. Там сменились поколения и поколения сидельцев. И они не были фантазерами, Охотник. Они систематизировали информацию, вели подробное досье на каждого из попавшего к ним бывшего сидельца. В том числе спрашивали и о здоровье, о аллергиях, о прошлых болезнях.
— И что дали эти досье?
— Информацию. Подтвержденную информацию о том, что у слишком большого процента сидельцев до попадания сюда были те или иные потенциально смертоносные заболевания. До того как угодить сюда они уже были смертниками и их ждала агония на больничной кровати. Пусть не сразу — но через несколько лет.
— Я… я не знаю что сказать. А что их могло излечить здесь? Стоп… рычаг?
— Рычаг креста — кивнул старец в белом — Тот, что забирает крупицу твое все равно восстанавливающейся жизненной силы, заодно возможно посылая через твою руку во все тело некий импульс… мы не знаем, Охотник. Но ты видел здешние технологии и понимаешь — это возможно.
— Возможно… но не доказано.
— Поэтому нам и требуется добраться до той постройки на краю бездны…
— И если подтвердится, что хозяева этого мира действую не как злобные ублюдки, а как… санитары леса, что охотятся только на больных особей… что вы о них станете думать?
— А ты как считаешь? — в меня воткнулся прямой взгляд Гордияна — Костерить я их точно перестану. Я так скажу — курение моя беда. Смолить начал в одиннадцать лет втихарая. В то время все курили. Так что и я скоро скрываться перестал. И докурился… перед тем, как попасть в свой тюремный крест я уже знал, что во мне что-то очень сильно не так. Подозревал самое страшное. И засобирался в больницу областную. Но от страха решил накануне чуть выпить, где и разговорился у пивного ларька с бесцветным понимающим мужичком. Я ему ни слова о болезни не говорил, но потом я вспомнил — он все время поглядывал мне на грудь. Мельком так, вскользь, но поглядывал… Когда я сюда угодил — все симптомы начали отступать, а затем полностью исчезли и я опять задышал полной грудью. Я отсидел сорок лет. Отдергал за рычаг. И здесь в Бункере я уже больше десятка лет. И пока помирать не собираюсь.
— Но точный диагноз поставлен не был?
— Мне? Не был. Но были и те, кому врачи сказали, что им жить осталось от силы пару месяцев. Они угодили сюда — и прожили долгую жизнь.
— В тюремной камере.
— Охотник… хватит! — рявкнул Гордиян — Ты просто видно считал себя все это время самым здоровым из здоровых! Но что, если тот, кто тебя сюда тайком сосватал, увидел в твоей груди или там животе опухоль или еще что? Что если он спас твою жизнь? И если ты в этом убедишься — ты продолжишь ненавидеть хозяев этой планеты?
На мне скрестились ждущие ответа взгляды. Помолчав, я глянул наверх и буднично заявил:
— Надо готовиться к восхождению. Давайте в тепло, а? Там все и обговорим…
***
— Мир сошел с ума. И хорошо, что это случилось до моего рождения — я могу не винить себя в случившемся.
