По достоинству оценив умеющего ждать старика, я уселся напротив, положил перед собой несколько листов бумаги со своими заметками и без каких-либо прелюдий сразу же приступил к делу, подробно пересказывая все, что произошло со мной за последние дни. Проблем с изложением не было — сидя за рычагами вездехода я раз пять повторил весь рассказ про себя, проверяя, не упустил ли чего важного.
Через несколько минут стало ясно, что слушать Михаил Данилович тоже умел. Во время первой нашей беседы он был куда более говорлив, сейчас же проронил не больше десяти слов, из которых половина ушла на вопрос, не желаю ли я кофе. Я ответил утвердительно, щелкнула рация и вскоре я уже держал в руках кружку с кофе и продолжал рассказывать. Закончив, проверил на всякий случай свои заметки и убедился, что не упустил ничего важного. После чего спросил — нужны ли мои предположения о возможном развитии дальнейших событий? Последовал кивок и я продолжил говорить, регулярно смачивая пересыхающий рот крохотными глотками остывающего крепкого растворимого кофе.
Удивительно…
Было время, когда я ни за что не пригубил бы даже напиток из растворимого кофе… Ни в коем случае не из снобизма или брезгливости к дешевизне доступного для широких масс напитка, а по той причине, что не считал его за кофе. Почему я должен пить не кофе, если хочу выпить кофе, правильно? А сейчас с каждым глотком во мне прибывало теплой энергии…
Закончив перечислять свои предположения, я дал понять, что больше ничего сказать не имею. На все это время лежавшую на столе рацию я внимания демонстративно не обращал — как и на характерную выпуклость у него под свитером. Реши я погадать, предположил бы, что в кармане лежит смартфон. В общем, так это или нет, но наш разговор слышали многие и меня это только радовало.
Молчаливая пауза длилась долго. На десятой минуте я прекратил отсчитывать время и занялся проверкой заметок, подчеркивая одни пункты, вычеркивая другие и добавляя третьи. Автоматически написав под частью списка «Свобода 5», я невольно рассмеялся — надо же… вот так на автопилоте я неосознанно вернулся к системе внутренней отчетности, которую использовал для достижения своих амбициозных целей в прошлом. Амбиции вернулись, Охотник? А ведь да… амбиции давно вернулись. Просто они изменились и поэтому я не сразу понял, что во мне снова поселилось жгучее желание достижения почти невозможного. Пожав плечами, я продолжил черкать карандашом по старой бумаге, рисуя стрелка за стрелкой и отмечая жирным наиболее вероятное.
Михаил Данилович нарушил молчание еще одним заказом кофе по рации, после чего задумчиво оттарабанил пальцами по столу и наконец-то заговорил о сути:
— Знаешь… я всегда удивлялся всем этим сравнениям деятельного человека с камнем брошенным в застойную воду. Все эти истории про пущенные по воде круги… слышал такое?
— И не раз — кивнул я.
— Но ведь пущенные по воде расходящиеся круги… явление временное и очень скоротечное. Однако камень ушедший под воду и нашедший себе место там на дне, может превратиться в нечто куда более весомое и долговечное. Тот же обрушившийся в воду утес — всего лишь гигантский камень казалось бы… но этот камень запросто изменит направление подводного течения, а может превратится в барьер для хищников, что отныне не смогут проникнуть в ставшую такой тихой лагуну… Понимаешь разницу в воздействии? Расходящиеся быстро гаснущие круги по воде или же угрюмая скала под водой, что берет на себя задачу на следующие несколько веков отводить в сторону губительное холодное течение…
— Понимаю.
— Хорошо. Отсюда и вопрос, Охотник… кем ты видишь себя? Кто ты? Брошенный крепкий камень в стоялое стариковское болото? Поднимешь ненадолго круги и исчезнешь в вязкой мути на дне? Или же ты валун, что сползет в затхлую воду почти незаметно, но укрепит собой берег?
Я широко улыбнулся:
— В свое время я спрашивал у заинтересовавших меня вроде бы дельных людей примерно то же самое, но другими словами.
— И как же ты спрашивал? — чиркнув спичкой, Михаил Данилович подкурил сигарету, сделал глубокую «вкусную» затяжку.
— Я спрашивал у того, кому хотел сделать рабочее или деловое предложение, кем он себя считает — кирпичом в стене или каменной горгульей на этой же стене. После чего наблюдал за тем, как он обдумывает мой вопрос и выбирает ответ.
— Хм… Предположу, что большинство выбирало вариант кирпича…
— Ага — кивнул я — Именно так. Мол кирпич является частью монолитной стены так же, как надежный сотрудник является частью дружного сплоченного рабочего коллектива…
— А какой ответ верен, Охотник?
— Зависит от человека — улыбнулся я — Но главное не врать себе или другим, когда отвечаешь на этот вопрос.
— Как и на мой.
— Кто ты, Охотник? Ты круги идущие по воде? Или скала на дне?
— А может я тот, кто швыряет камни и тот, у кого может быть еще много таких камней? Хотя… Не слишком ли избитое сравнение, Михаил Данилович? Впрочем, не скрою — мне нравится, что хоть кто-то задумался не о кругах на верхнем слое социума, а о камне, который швыряют без надежды его вернуть и он идет все ниже, пробивая горизонт за горизонтом, пока не уткнется в обманчиво мягкое, но непреодолимое дно…
— Философ и охотник?
— Ни в коем разе — мирно улыбнулся я.
— Но ведь ты охотник?
— Согласен.
— А какой охотник не философ? Конечно, это только если охотник настоящий, промысловый, долго бывающий один там, где он полный хозяин…
— Возможно.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, таинственный Охотник.
— Про круги на воде и камни на дне? — удивился я и внутренне обрадовался тому, что поборол желание попросить сигарету — Зачем? Вопрос ведь был задан чтобы дать вам еще чуток времени на обдумывание. Вернее даже не вам, ведь по моему опыту, подобные вам принимают решение почти мгновенно, а затем с внутренним нетерпением ждут мнения допущенного к важным решениям меньшинства по ту сторону радиоканала. А если и осталось что из нерешенного лично для вас… что ж — для этого и нужно спросить про камни и воду. Охотник задумается над каверзным вопросом, вы задумаетесь над своим… И ведь на самом деле всем плевать на расходящиеся круги всколыхнутого болота…
— У нас не мелкое болотце, Охотник — возразил Михаил Данилович — У нас глубокий омут. И поверь — на далеком дне такие рыбины водятся, что лучше не кидать к ним камень.
— Сожрут и камень?
— Страх скорее в том, что они поднимутся наверх… что их привлечет возмущение пространства… что оно им не понравится.
— Погодите-ка… — поняв, что все сказано не праздности ради, я подался вперед — Это ведь не иносказательно, да?
— Ты умен. А насчет твоих мыслей про круги на воде… есть тот, кто швыряет камень, если круги на воде и есть сам камень. Почему ты не выбрал один из вариантов? Все они в чем-то лестны…
