– Наш разговор еще не закончен, я надеюсь?
– Надежда умирает последней. И часто – вместе со своим носителем, – парировала я. – Рокин, вы меня проводите?
Константин Сергеевич глубоко вздохнул – и предложил мне руку.
– Идемте, Юля.
Кинотеатр «Родная земля» был популярен в нашем городе. Как одно из лучших мест для гей-тусовок. Но сейчас в нем не было стройных парнишек с выщипанными бровями и мускулистых культуристов. Зато была прорва народа в рясах. Я и не думала, что в нашем городе их столько. Или это – семинар по области?
Все может быть.
А вот стоящие на входе обломы (2 шт.) святош не напоминали. Они напоминали Терминатора. Или Держиморду. Гора мышц, не отягощенная интеллектом. Зато и сомнений у них никаких не возникнет. Хоть сюда королева английская явись при всех регалиях – и у нее документы проверят.
У меня бы тоже… попытались, но Рокин достал из кармана удостоверение, небрежно взмахнул им в воздухе – и произнес:
– Это со мной.
Ровно через три минуты, в семь вечера прозвенел звонок.
И святоши заспешили в зрительный зал. Но сейчас зал бы ярко освещен. Я устроилась поближе к выходу, подальше от сцены. Мало ли что.
Рокин уселся рядом со мной и приготовился слушать.
Я тоже. Но – увы. На сцену, к кафедре вышел человек, которого так и хотелось обозвать «испанский падре» – и принялся активно грузить аудиторию. Я надеялась на что-нибудь интересное, а темой лекции стал все тот же экзорцизм. Только если в прошлый раз нам рассказывали, что это такое и как это важно, то сейчас нам конкретно диктовали молитвы, которыми можно подействовать на нервы любому черту.
Текст на латыни был и остался для меня непонятным. Я просто не могла и не желала ни разбираться, ни запоминать все эти «omnis immundus spiritus», «omnis legio diabolica» и «Sanctus Dominus Deus». Потом все пошло на русском, но мне и это уже было пофиг. Я поняла, как ПРАВИЛЬНО изгонять демонов.
Надо просто встать перед ним и зачитывать все это дело. Можно даже без всякой силы, просто – с бумажки. К концу второго часа бедный адский дух все что угодно пообещает – лишь бы удрать. Или – если он сильный, вырвется – и от экзорциста останется только мокрая клякса на полу.
Во всяком случае, я уже зевала так, что опасалась вывиха челюсти. И уж конечно ничего не записывала. В руках соседей по ряду виднелись – у кого тетради, у кого диктофоны. А меня – плющило, тащило и колбасило.
Блин! Почему я не взяла с собой беруши?!
Наконец объявили перерыв. Я тут же вскочила с жутко неудобного кресла – и потянулась во весь рост. Баааааалдеж…
Потом прогнулась назад, сделала мостик… Хотела еще и колесо, но решила все-таки ограничиться этой мелочью. И так у соседей глаза на уши полезли.
– Эх вы, а еще в святые рветесь, – надавила я голосом, в упор глядя на особо наглого. А что? Он девушек не видел? Или конкретно – девушек с задравшейся юбкой? Так пусть порнографию посмотрит, а не на мои кости глаза выкладывает.
– Они не рвутся, – раздался над ухом тихий голос. Я резко обернулась – и батько Павел закончил свою речь: – Иногда жизнь нас не спрашивает…
– А что – были случаи, когда жизнь уточняла ваше мнение перед очередной пакостью? – поинтересовалась я.
Наглеть так наглеть. Но поп изобразил на лице кроткую улыбку.
– Юля, перерыв будет длиться минут двадцать. Вы не уделите мне время для разговора?
Я пожала плечами.
– Где говорить будем?
– Здесь на втором этаже есть небольшой бар. Сейчас там никого нет. Предлагаю посидеть именно там.
– Никого нет?
– Я имел в виду – из посторонних.
Я кивнула. Отец Павел подхватил меня под руку, и мы элегантно проследовали к лестнице.
Вот все время удивляюсь – как им удается красиво ходить в этих рясах? Я по жизни – как надену длинную юбку, так два раза на нее наступлю, в трех местах измажусь, а уж сколько гвоздей я зацеплю по дороге… Да все мои будут.
На втором этаже было тихо и спокойно. Мы уселись за небольшой столик.
– Выпьете что-нибудь?
– Нет. Мне еще на вашей лекции сидеть, а памперсов вы явно не припасли…
Отец Павел поморщился.
– Юля, я сделал вам что-то плохое?
– А хотите?
– Нет. Живая, здоровая и добровольно на нашей стороне – вы мне полезнее.
Упс. Это игра в откровенность? Ладно. Добром за добро.
– В вашей организации мне слишком тяжело придется. У вас же половина дела – религия.
– А что мы есть – без Бога?
– А что вы вообще – есть?
– Мы – слуги Его.
– Или рабы?
– И судьбы наши в руке Божьей…
– Вот видите, – я решила не затевать теологический спор. Все равно проиграю. – Вы в первую очередь – верите. И согласно этому строите всю свою жизнь. А я так не умею. Не дано.
– К Богу приходят разными путями. Можно и не верить так, как мы, но все же…
– Бороться и искать, найти и перепрятать, отдать свою жизнь на то, чтобы очистить землю от всякой мрази – и подохнуть с чувством недовыполненного долга, так?
– Почему же недовыполненного?
– Потому что всех не перевешаете, – мне неожиданно стало весело. – Нечисть по вашей шкале – и тараканы – явления одного порядка. Сколько ни борись, толку не будет. Так-то.
– Это ведь не повод бросать дом на произвол судьбы и… тараканов?
– Это скорее повод… договариваться.
– С тараканами?
– С вампирами. Оборотнями. Прочими паранормами. Поп уставился на меня так, словно я предположила, что Дева Мария родила от соседа.
– Юля, это НЕ ЛЮДИ. С ними просто нельзя договориться.
– А подхожу ли я под ваше определение человека? В средние века меня сожгли бы на костре, как ведьму. Но я жива. И очень этому рада.
– Мы никогда не были настолько ограничены. И вообще кого вы жалеете? Тех, кто варил зелья из младенцев? Делал аборты? Разрывал могилы? Убивал людей на своих отвратительных капищах?
Я передернула плечами.
– Тех, кого пожгли в Салеме. Тех, кого уничтожили просто за рыжие волосы, за зеленые глаза или за то, что муж пошел налево от гадины и истерички. Я помню протоколы допросов. Я сталкивалась с этим. «Боже, я невиновна, дай мне силы не оговорить других невинных…» Этих людей я жалею.
– Таких были единицы.
– Разумеется. Под пыткой любой признается хоть в чем! Довольно об этом! Что конкретно и сейчас вам от меня нужно?
Переход попу явно не понравился, но и сопротивляться он не стал.
