Я с трудом прошла мимо вампира. На миг наши глаза встретились.
И только тогда Мечислав решился обнять меня за талию.
* * *
Юля была в бешенстве. Мечислав это чувствовал. Но сделать ничего не мог. Альфонсо словно специально нарывался на неприятности. Но когда он впечатал в стену Юлиного брата, – Мечислав понял – это последняя капля. Он дернулся к своему фамилиару, но остановить ее уже не успел.
От Юли словно повеяло горячим ветром. Ее сила взвилась вихрем, обжигая всех присутствующих – и она скользнула к Альфонсо. Попутно она что-то сделала, как будто тряхнула рукой, но Мечислав не понял – что. Его внимание было полностью приковано к выражению лица девушки. Он не удивился бы клыкам, выросшим из-под Юлиных губ.
Юля шагнула к Альфонсо да Силва – и неуловимо изменилась. Вампир не мог понять, в чем заключаются изменения, но ему вдруг стало страшно.
Лицо красивой женщины вдруг помутнело, словно на него надели полупрозрачную маску. Оно было тем же, но сверху подернулось туманом, расплылось – и проглянули звериные черты. Те же глаза, лоб, нос, но сверху – словно хищная звериная морда. Не оборотень, нет. Но… нечто вроде одержимости. Безумие ярости. Звериная ярость и безумие.
Мечислав не испугался бы так полному превращению, или даже частичному – что он, оборотней не видел? Но вот это – плывущее, искаженное, яростное – напугало его, как когда-то, в детстве, страшный бука. И страшнее всего на этой маске были человеческие – Юлины, черт возьми! – глаза.
Он пытался остановить женщину, даже попробовал приказать ей через связь, но куда там! Представьте, что вы связаны с кем-то толстым канатом. И в любой момент можете потянуть его на себя, заставляя второго в связке следовать за вами. Так это должно было быть. А на самом деле…
Канат прозвенел истончившейся конопляной веревочкой – дерни и оборвется. А потом его словно подцепили когтями – и на вампира взглянули звериные желтые глаза.
– Оборвать?
Голос Юли? Или того чудовища, которое владело ей сейчас? Он так нежно шепнул вампиру это слово, что Мечислав понял – она оборвет. В минуту. Сейчас ее сила и ярость так велики, что она сможет – всё. А жалеть об этом будут – все. И он положился на судьбу. Что будет – то и будет. Хотя если бы не Валентин – был бы шашлык из Альфонсо. Но слава богам – Юлин братец оказался жив! И эта девчонка – как ее там – тоже. Хотя – как они остались живы? Оборотни существа живучие, это так. Но проклятие Альфонсо сбоев не давало! Мила должна была умереть в течение пяти минут. А поди ж ты?!
Какие еще способности скрываются за невинными глазами Юли Леоверенской? И откуда взялся этот зверь? Мечислав тоже видел когда-то рисунок Даниэля, но предполагал, что это лишь метафора. Игра воображения художника. Но не сама Юля. А оказалось – это ее внутренняя сущность? Но как?! Она же ни разу не оборотень! И не может быть! Она УЖЕ фамилиар вампира. Она никогда не станет оборотнем, даже если ее все присутствующие звери перекусают! Мухи – отдельно, котлеты – отдельно. Вампиры и оборотни – это две разные ветви паранормов. И сотрудничество вовсе не означает генетического сходства или даже совместимость вирусов оборотничества и вампиризма! Если уж на то пошло, оборотень может быть фамилиаром только в одном случае – если он УЖЕ был оборотнем, до первой печати. В противном случае – поезд уехал.
– Шарля-то зачем?! – изумился он, когда Юля потребовала выкуп. Но спорить не решился. Что такое женщина в ярости? Ну-у… пара-тройка демонов ада была явно предпочтительнее. Те хоть просто убьют, а Юля была настроена поиграть. Помучить. Поиздеваться, как кошка над пойманной мышкой. И Альфонсо отлично это понимал. Но садисты – это не мазохисты. И подвергаться медленному сдиранию шкурки ему не хотелось. Почему-то.
Так что Шарля она получила без труда.
Сбросила Альфонсо, брезгливо отряхнула руки – и словно втянула внутрь себя горячий вихрь. А следом за вихрем исчезла и полузвериная маска, проглядывающая над ее лицом.
Она повернулась и пошла к двери. И только заглянув в ее глаза, Мечислав понял – она держится только на одной гордости. Что ж, не будем портить игру своему фамилиару.
Он обнял девушку за талию непринужденным жестом и кивнул Валентину.
– Брата госпожи – в его комнату. Приставь кого-нибудь позаботиться о нем. Имущество госпожи, – кивок на безмолвного Шарля, который даже головы не поднял, – в машину, помыть его, одеть и приглядеть. Исполнять!
– Да, господин, – пролепетал Валентин.
Лепет и трепет удались ему на десять баллов по пятибалльной системе. Испугался он до икоты. И икал бы – да страшно. Еще икнешь, привлечешь внимание – и Зверь, проглянувший под лицом девушки, обратит на тебя внимание. И… что потом будет – даже помыслить страшно. И зверь – тоже страшен. А оборотни – существа чувствительные. Особенно к чужой силе. Юля – же очень сильна. Еще порвет ненароком – и не заметит.
– Вадим! Помоги господину да Силва! Медпомощь, все такое… Живо!
Вадим кинулся исполнять.
Вампир придерживал Юлю за талию. Со стороны – красиво, на деле – девушка буквально висела на нем, через силу переставляя ноги.
Мечислав провел девушку в свой кабинет, усадил на диван – и грозно нависнув над ней, поинтересовался на последних остатках самообладания:
– Чай, кофе, сок, водка?!
Сначала он приведет ее в порядок, а уж потом – оторвет голову.
– Ты позволяешь себе наливать даме водку? – ехидно уточнила его чокнутая фамилиар. – Фи, сударь! Где у вас чистый спирт?
Мечислав понял, что она вполне адекватна, контролирует себя – и все прошло без последствий для нее и ее силы.
А в следующий момент откат пошел у вампира.
Он ей… он ее… он сейчас голову ей оторвет!!!
Он схватил девушку за плечи и сильно встряхнул. Этого оказалось достаточно. Девушка закатила глаза и ушла в глубокий обморок.
Приступ бешенства прошел, как и не бывало.
Мечислав осторожно опустил хрупкую фигурку на диван – и отправился за нашатырным спиртом.
Чувствовал он себя почему-то дурак-дураком. Хотя почему бы это?
* * *
Меня не было. То есть я была, но мне было так хорошо…
Я плыла в прохладном зеленоватом потоке силы. Еще не на своей обожаемой поляне, но где-то очень близко. Шумели кроны деревьев. И лился откуда-то солнечный свет.
Я не пыталась думать. Не пыталась ни в чем разбираться. Даже ругать себя за несдержанность – и то не могла. Я просто уплывала в прекрасное далёко. И это было… потрясающе спокойно.
А потом в мою идиллию вторгся ужасный резкий запах.
