Паркер лихо управлялся за барной стойкой, раздавая напитки направо и налево. Он выглядел очень органично — как дома. И Кэди не могла сдержать улыбки, глядя на него. Это зрелище очень ее радовало.
Он взглянул на нее и, прежде чем она успела что-либо сообразить, вдруг объявил, перекрывая гудение голосов и телетрансляцию:
— Вот добрый дух «Преамбулы»! Она здесь!
И с улыбкой указал на нее. Его рука зажила. Несколько посетителей в ослабленных галстуках и с закатанными рукавами рубашек обернулись, подняв бокалы:
— За вас, кем бы вы ни были!
Она, неожиданно смутившись, помахала им рукой. Паркер вышел из-за стойки:
— Привет!
— Только не делай так всякий раз, когда я прихожу, — сказала она, рассмеявшись.
Он снова улыбнулся:
— Джексон там, сзади. Что ты будешь пить сегодня?
Паркер держал слово: она ни разу не заплатила за напитки. Он даже назвал пару коктейлей в честь нее и Джексона: «Джексон и кола» и «Кисловатая суфражистка». Кэди даже слегка обиделась:
— Если весь смысл в аллитерации, то почему не «Дерзкая суфражистка» или «Заумная суфражистка»?
— Нет, ты не улавливаешь нить, — объяснял Паркер. — Это знаменитый сауэр-коктейль на основе виски, понимаешь? Именно поэтому здесь слово «сауэр».
[14]
— Да уж, поэтому, — недоверчиво повторила она.
Он взглянул на Джексона, который разговаривал по телефону:
— Удачи, парень! Тебе такое придется терпеть всю жизнь.
Кэди шутливо шлепнула Паркера по руке. Когда она подошла к столику Джексона, его приятели стали смущенно откланиваться — словно тринадцатилетние девицы, которых застукали за сплетничаньем. На Кэди вдруг нахлынул какой-то странный страх, но она постаралась с ним справиться.
— Ну и почему они убежали? — поинтересовалась она, хотя вовсе не была разочарована.
— Отправились обратно, в офис, — ответил Джексон, а его пальцы все барабанили и барабанили по телефону.
— Все нормально? Долгий день выдался, да? — спросила она и наклонилась, чтобы его поцеловать.
Джексон вообще не шевельнулся, только чмокнул ее в ответ. Перед ним стоял почти опустошенный бокал с пивом. Отправив сообщение, он наконец положил телефон и взглянул на нее:
— Ох, извини, привет. Как прошло интервью?
— Отлично. Немного задержались. Знаешь, расставание — сладкая печаль, — сказала она, снимая свитер.
Он недоуменно посмотрел на нее:
— С Шекспировской библиотекой? Это такой юмор в стиле классика?
— Ага! Впрочем, неважно.
Требовалось обсудить уйму срочных дел — до вечеринки в честь помолвки оставалось всего две недели.
— В общем, я сегодня получила подтверждение от диджея. Он произвел на меня сильное впечатление. Я согласилась бы на любого, кто попадется, выбирала методом научного тыка. Но нам достался настоящий ас.
— Хорошо, дай ему плей-лист и все что надо, — сказал Джексон.
Он отвечал за музыкальное сопровождение вечера и относился к этому очень серьезно.
— Тут у нас все в порядке. Еще я договорилась с флористом, и насчет аренды мебели, и насчет всяких там салфеток и скатертей…
— Ты что, меня проверяешь? — спросил он слегка недовольным, как она заметила, тоном.
Кэди окинула его веселым и совершенно невинным взглядом:
— Кто? Я? О чем ты?
— Я сказал тебе, что займусь этим, и занимаюсь.
— Тогда мы во всем полагаемся на «Окей-женс», — она произнесла это как утверждение, а не как вопрос.
Джексон, хоть и без особого удовольствия, согласился договориться с владельцем ресторана «Окей-женс», но пока Кэди так и не увидела ни их переписки, ни заключенного контракта, ни меню.
— Да, хорошо.
— Что ж, твое здоровье! — сказала она, когда официант принес ей «Кислую суфражистку», и сделала большой глоток.
— А если позвать на помощь Мэдисон Гудфеллоу? — спросил он. — Я видел твой кухонный клип, о нем написали в «Нью-Йорк Таймс». Один из этих твоих блогеров. Смотрю, неплохое вышло дельце.
— Потому что только мы за все эти месяцы догадались взять у нее интервью? Не хвастаюсь, но так и есть, — с гордой улыбкой произнесла Кэди. Что хорошо для нее, для ее шоу, то хорошо и для него — и наоборот. Разве их отношения не станут крепче, если оба они добьются успеха?
Джексон не отрывал взгляда от своего стакана с пивом, и она продолжила:
— Ты ей не веришь? Мэдди — полный улет! До сих пор не понимаю, как с ней обращаться…
И тут, к удивлению Кэди, Джексон довольно резко прервал ее:
— Не пойми меня неправильно, но мне кажется, что ты играешь за другую команду.
— Ну, так вообще нельзя ставить вопрос! — рассмеялась она. — Я же работаю на телевидении. Я играю за все команды. Арнольд и его жена, Картер и все его подружки на равных основаниях могут быть приглашены на шоу. И от наших приглашений пока еще никто не отказывался.
— Мы делаем настоящее… — начал он и тут же осекся.
— Ну-ка, ну-ка? Выкладывай!
— Нет, я просто хотел сказать…
— Я знаю, что ты хотел сказать.
— Послушай…
— Нет, это ты послушай! Я в курсе: ты считаешь, что я занята какими-то пустяками. Но знаешь что? Мне действительно нравится мое шоу. Мне нравятся люди, с которыми я встречаюсь, и мне интересно с ними потому, что они не претендуют на истину в последней инстанции, как ты в последнее время. — Она резким движением подняла бокал и допила коктейль. — Я вот тоже спрашиваю себя: а ты-то в моей команде?
Разве он не хочет, чтобы она чего-то добилась? Ей полагается лишь гордиться его успехами? Кэди не могла определенно ответить на этот вопрос.
— У меня очень много работы.
— Знаю, знаю, ну и хорошо, — нервно сказала она. — Увидимся дома.
Как Кэди и ожидала, клип с Мэдисон и ее печеньем заполонил все вечерние шоу. Кэди смотрела телевизор в одиночестве, перескакивая с одного канала на другой и строча сообщения Рейги.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДЛЯ ХОРОШЕЙ ПОМОЛВКИ НУЖНО МНОГО УСИЛИЙ
Кэди считала семейную жизнь чередой компромиссов, поэтому согласилась, чтобы помолвка прошла на открытом воздухе. Май выдался теплым и сухим. Планируя мероприятие, они думали, что таким же окажется и июнь. Но не тут-то было.
— Мои родители, как и я, ненавидят всякого рода навесы и крыши, — сказал Джексон, стоило ей заговорить на эту тему. — Не-на-ви-дят.
