Кэди пересекла круглую площадь, миновала фонтан, и холодный туман брызг немного охладил ее. Прошла мимо людей, которые читали, лежа на пледах, или занимались йогой. Другие выгуливали собак, потягивали кофе — и все очень вежливо отворачивались, стараясь не обращать внимания на эту ходячую мыльную оперу.
— Ну, может, присядем на минутку?
Она обернулась, не без злорадства заметила, что он тоже вспотел, и пошла дальше.
— Понятия не имею, что я здесь делаю.
— Я тоже. Куда ты вообще идешь?
— Я не о том. Для чего я здесь, в Вашингтоне? Зачем я, черт возьми, сюда приехала, если мы не вместе?
— Что? Ты же говорила, что ты переехала не только из-за меня!
— Я лгала! Конечно, исключительно ради тебя.
— А зачем ты это сделала?
Она закрыла глаза и сжала кулаки. Все, что она могла, — удержаться от крика в самом центре Дюпон-Сёркл.
— Когда ты уронил кольцо, я знала, что это плохой знак, дурная примета…
— Но… — неуверенно начал он. — На самом деле я не ронял его.
Она резко остановилась и повернулась к нему, надеясь, что ослышалась:
— Как?..
Глаза у него бегали. Он смотрел во все стороны. Только не на нее.
— Я сомневался. До того, как ты приехала. Я вообще было передумал.
— Но для чего тогда ты делал предложение? — закричала она.
— Я не знаю, я… не… знаю. Я подумал, что давать обратный ход некрасиво. Соображал, как же поступить, а затем меня и вовсе начало трясти…
— Ага, я заметила…
— И тем вечером, склонившись над перилами, я вдруг подумал, что без кольца помолвка будет ненастоящей, не официальной. Я успею как-то свыкнуться с положением и подарю тебе кольцо позже.
— Ты вообще соображаешь, что сейчас говоришь? — она с трудом сдерживала ярость.
— И я просто положил его в карман.
— Положил! В карман! — почти выкрикнула она.
Она не могла поверить в то, что слышит.
— А потом эти ребята… в тот же вечер, в «Роузиз Лакшери»…
— Джей и Скай. Ну, они-то тут точно ни при чем.
— Нет. Потом все стало хорошо. Это походило на приключение. И я смирился…
— С тем, что помолвлен, — она покачала головой.
— Я нанял на сайте объявлений — ну, знаешь, в «Крейглисте» — парня, который принес кольцо в офис.
— Принес кольцо в твой офис? Да ты социопат!
Она осознала, что дошла до перекрестка и переходит Коннектикут-авеню. И наконец-то видит логотип метро.
— Я был не готов в тот момент к такому серьезному шагу, — торопливо проговорил он, словно время откровений заканчивалось. — Я много работал. Мы с тобой оба много работали, и это все усложняло. Ты ходила на все эти мероприятия, а я проводил кучу времени с Виллой, поставлял ей информацию для статей. Но до этого рейса на вице-президентском самолете мы были просто приятелями…
— Вот как.
Она остановилась перед бесконечным эскалатором, спускающимся на платформу. Пара сзади пыталась обойти их, сердито поглядывая, но Кэди не пошевелилась.
Она вспомнила, как у Джексона в минувшие месяцы то и дело менялось настроение. Вспомнила, как он возражал против того, чтобы она пошла на вечер фандрайзинга в пользу Арнольда. Джексон все время пытался принизить важность ее деятельности.
— Так все это вправду случилось оттого… — ей трудно было это произнести, и она боялась в это поверить. — Оттого, что у меня здесь неплохо пошли дела?
Он отвернулся, прищурившись на солнце.
— Все это — сплошное безумие, но настоящая сумасшедшая — ты. Вилла была рядом, она относилась с уважением к моей работе, ко всему, что я делал для кампании…
— О да, конечно.
— На нее все это производило впечатление. А ты была слишком занята…
— Занята? Ты имеешь в виду, слишком занята своей работой?
— Слишком занята, чтобы… — он не нашел слова, чтобы защититься.
— Слишком занята, чтобы вертеться вокруг тебя, опекать, поглаживать твое эго? Вот такими, по-твоему, должны быть отношения?
— Я не знаю. Ты не смотрела на меня так. Ты вообще меня не замечала, а она заставляла меня чувствовать…
— Знаешь, вот теперь с меня точно хватит.
Кэди услышала более чем достаточно. Она вступила на эскалатор. Не сорвалась с места, не сказала: «Прощай!» Всего один короткий, легкий шаг — и она поехала вниз. Но закрыла глаза, чтобы невзначай не обернуться и не проверить, смотрит ли он вслед.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГДЕ ЭТОТ КРОТ В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ?
Только после выпуска шоу в понедельник и всех встреч, запланированных заранее, Кэди смогла заняться делами, которые запустила из-за своих переживаний. Она начала разбирать скопившуюся почту. Многое дублировало то, что она уже читала на домашнем компьютере.
Поскольку на работу она прибыла на метро, таща чемодан, сосредоточиться ей было трудно. Она постоянно отвлекалась — например, снова и снова просматривая свой список «вопросов» к Джексону и убеждаясь, что все-таки сказала кое-что важное, хотя и забыла пересыпать речь заготовленными колкостями.
Когда она наконец позвонила Джею, тот дружелюбно заверил:
— С радостью принимаю эмоционально пострадавших беженцев.
В благодарность она хотела пригласить его на ужин, но Джей, словно прочитав ее мысли, сказал, что они закажут еду на дом и посмотрят кино. Кэди знала, что Скай возвращается на следующей неделе, поэтому уже прикидывала, куда переехать, но была очень признательна за временный приют.
Ну, вот папка входящей почты очищена, стол тоже в порядке. А откуда взялся этот свернутый постер?
Из него выпала записка на бланке «Преамбулы».
«Кэди! Ты, возможно, помнишь (хотя скорее всего нет), как на днях заглянула в „Преамбулу“.
Я только хочу сказать, что эти слова помогли мне, когда мой мир разрушился. Независимость может быть очень неплохой штукой. Стремись к счастью. Отцы-основатели обеспечили это право. Твой Паркер.
P. S. Кстати, в записке присутствует и скрытый мотив. Ты увезла мой единственный смокинг. Не то чтобы он мог мне вскоре понадобиться, но его место — здесь, в моем баре, на вешалке в офисе. Он у меня вроде домашнего животного или растения, и мне его не хватает. Спасибо».
Ах, смокинг! Кэди про него совершенно забыла, и теперь он валяется скомканным где-то в шкафу. Ей придется вернуться за ним, когда Джексона не будет дома. Сегодня уже слишком поздно, и рисковать не стоит. А вот завтра она может уйти пораньше и отправиться на разведку. Кэди развернула постер. Текст Декларации независимости на плакате, каких пруд пруди в сувенирных лавках. Но здесь слова «стремление к счастью» были обведены кружком из серебристой краски. Она вспомнила, что видела такую надпись среди граффити на стене «Преамбулы». Кэди нашла скотч и, передвинувшись в кресле, приклеила плакат прямо над телевизором — чтобы всегда был перед глазами.
