Бёрди повернулась к Джею и взяла его под руку:
— Только что привезли цветы. У меня есть что показать вам. Начнем?
ГЛАВА ПЯТАЯ
КАКАЯ ПОТРЯСАЮЩАЯ МЫСЛЬ!
За день до начала съезда в Айове только Мэдисон Гудфеллоу обратила внимание на то, что новый пресс-секретарь Хэнка, Майк — как там его? — уселся в углу их номера в отеле-люкс и со страдальческим видом воскликнул, глядя в смартфон:
— О-о-о-о, ребята!.. Нехорошо. Не. Хорошо.
Мэдисон посмотрела на него от окна, перед которым сидела в кресле. Взгляд длился всего несколько секунд — достаточно, чтобы установить зрительный контакт. Она старалась сохранять непроницаемый вид, но догадывалась, что он прочел в ее глазах. Никто из остальных присутствующих в комнате, похоже, не заметил их безмолвного диалога.
Посередине комнаты — столики с остатками обеда. За окном — сумерки, сгущающиеся над Де-Мойном. По телевизору полногрудая блондинка дает краткий обзор шансов кандидатов перед основным действом в Айове. Хэнк все еще числится в фаворитах. Его фотография мелькает на экране, и Мэдисон уже ненавидит ее. Хэнк куда больше похож на президента, когда улыбается, не показывая зубов, — конечно, превосходных, с высококачественными винирами. Правда, никто особенно не интересовался ее мнением. Мэдисон никогда не любила теленовости, но сейчас они льются потоком с бесчисленных каналов, и избежать их просто невозможно. Это превратилось в настоящую пытку. Ролик за роликом, в которых Хэнк вещает то с одной трибуны, то с другой, в разных штатах. Ее муж словно подвергся лоботомии после того, как объявил себя кандидатом. Выступая перед публикой, что случается все чаще, он говорит так, как обычно на коктейльных вечеринках, перебрав бурбона:
— Тоже мне, проблема! Я могу уладить всю эту неразбериху. Всей этой вашингтонской машине надо хорошенько поддать под зад, чтобы она заработала, и я сделаю это.
А ведь он совсем не пьет.
Каждый новый день приносит новые проблемы. Мэдисон учится сосуществовать с этим чудовищем Франкенштейна в костюмах, идеально подогнанных по фигуре, но ей не хватает прежнего Хэнка. Того Хэнка, который любил подолгу плавать в бассейне в их доме в Хэмптонсе, заряжаясь энергией.
Мэдисон поджала под себя длинные стройные ноги, отпила из чашки капучино и стала просматривать почту. Самое интересное, что попалось на глаза, — приглашение от Бёрди Брэндивайн. Это имя было ей знакомо. Почти год назад, когда Хэнк впервые заговорил об участии в президентской гонке, она прочитала книгу Бёрди, красочную и занимательную, чтобы получить какое-то представление о Вашингтоне.
«Она понимает, что, скорее всего, вы в Айове, но тем не менее…»
Ассистент Мэдисон приложила к сообщению фото написанного от руки приглашения, в котором Бёрди называла миссис Гудфеллоу образцом стиля и женщиной с оригинальными взглядами. Мэдисон очень хотелось отправиться на, несомненно, потрясающую вечеринку Бёрди в ее столь же потрясающий дом в Джорджтауне.
Она снова посмотрела в окно. Город не раздражал ее. Даже казался милым. Поля и фермы, мимо которых они проехали по пути из аэропорта, напомнили ей о родной Алабаме.
С тех пор как Хэнк купил баскетбольную команду, они почти не покидали Нью-Йорк: доходы от нефтяной компании Гудфеллоу позволяли им это. Хэнк предпочитал Нью-Йорк любому другому месту, и Мэдисон не возражала. Она заботилась о том, чтобы члены семьи сохраняли связь между собой и общались каждый день. Во всяком случае, трое из них: старший сын Генри учился в школе с пансионом, куда добраться можно только на поезде.
Сейчас их шестилетняя дочь Джемма осталась с няней в Нью-Йорке, и Мэдисон очень скучала по ней. Утром, еще до того, как снова попасть в руки бесчисленных консультантов и тренеров, находившихся при них семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки, ей удалось сбежать и прогуляться в парк скульптур рядом с отелем. Там она сфотографировала смешного кролика, задумчиво сидящего на камне, и послала фото Джемме.
Несмотря на холод, Мэдисон забралась под извилистые ветви белоснежной, покрытой инеем, сосны в поисках шишек. Джемма любила сосновые шишки и частенько приносила их домой из Центрального парка, куда ходила с одноклассниками.
Мэдисон тосковала по прошлому, но ей нравилось бывать вместе с Хэнком в разных городах. Там она встречала множество дружелюбных людей. Они хотели с ней сфотографироваться, жали ей руки, рассказывали, какая сложная у них жизнь и как они нуждаются в том, чтобы верить в кого-то, на кого-то надеяться. Выслушивая их истории, действительно берущие за душу, Мэдисон чувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза. Всем им требовался кто-то, кто мог бы вернуть им веру. Но она сомневалась, что на эту роль подходит ее муж.
Мэдисон услышала, как Майк вздохнул. Краем глаза она заметила, как он энергично мотнул рано начавшей лысеть головой. Точно собака, отряхивающаяся от воды. Мэдисон взбила пышную рыжую шевелюру и достала из сумочки блеск для губ и очки «Шанель» — ей вдруг показалось, что сейчас их непременно следует надеть. Майк снова вздохнул и пригладил волосы.
— Я слушаю, Уилсон, — резко произнес Хэнк.
Он сидел к ним спиной, пока его бессменный гример Пенни подправляла «штукатурку» на левой щеке.
«Уилсон, — подумала Мэдисон, — вот как его фамилия».
— Что там происходит?
— Ничего, Бомба, — неубедительно ответил тот.
Хэнку нравилось, чтобы его так называли. Это прозвище приклеилось к нему еще в высшей школе, когда он был звездой футбола и не страшился никаких препятствий. И Хэнк не видел причин, отчего бы окружающим не звать его так и сейчас, пусть ему уже и почти пятьдесят, и он — миллиардер, владелец нефтяного бизнеса, баскетбольной и бейсбольной команд и лидер фондового рынка.
Майк продолжил:
— Все просто. Мэдисон?..
«Ну, вот и началось», — подумала она. А затем подняла голову и невинно улыбнулась:
— Да?
— Нам только что прислали сверстанное интервью из «ЮС Уикли». Мэдисон на обложке.
— Мэдди, ты слышала? — спросил Хэнк.
— Да! Мы смотримся божественно, — сказала она торопливо.
На фотографии — вся их семья в сборе. Генри ради такого случая приехал из Андовера. Мэдисон отметила, что мальчик отлично сложен и выглядит лучше всех. Да и она смотрится неплохо. Намного моложе своих сорока четырех. Трудно сказать, насколько, — поработал фотошоп. Она, впрочем, не возражала. Даже поблагодарила бы — знать бы только, кого.
— Да, Бомба. Очень красивое фото. — Майк искоса взглянул на Мэдисон. — Но, боюсь, нам придется потребовать внести правки, сэр.
Хэнк обернулся к нему:
— Что ты говоришь?
— Я имею в виду… Я там был. На интервью. Но… Не знаю. Как-то все это… нелепо… — Майк запнулся.
— О чем он говорит, Магнолия? Покажите мне, — сказал Хэнк, не вставая.
