Но поздним летним вечером 1959 года это место не было тихим. Сильнейшее землетрясение потрясло каньон. Озеро на самом деле вскипело. Родственники рассказывали мне, что они услышали ужасный рев воды, но было так темно, что они не знали, куда идет волна – на них или в противоположную сторону. Миллионы деревьев ломались как спички. Шоссе раскололось на тысячи кусков асфальта. Горы тряслись, миллионы тонн земли сползали с них в ближайшую реку, и за ночь возникло новое озеро.
Этот горный оазис – прекрасный пример действия сил природы. Громадная мощь постепенно скапливается в недрах этой якобы мирной земли, взрываясь затем землетрясением, которое полностью изменяет пейзаж.
Сейчас мы живем именно в такое время, когда в результате действия гигантских сил возникает новый мир. Экономический пейзаж претерпевает сейсмический сдвиг, и вместе с ним меняется ландшафт благоприятных возможностей для всех нас. В истории человечества периодически случаются такие экономические «землетрясения». Первые земледельцы коренным образом изменили мир, поскольку могли произвести в сотни раз больше еды, чем жившие до них охотники и собиратели. Затем машины индустриальной эпохи увеличили возможности каждого работника и позволили производить в сотни раз больше, чем мог один фермер.
Сегодня мы – свидетели еще одного землетрясения, переворота, который меняет все. Мы движемся из индустриальной эпохи в эпоху знаний. Там, где фермер эпохи земледелия мог накормить себя и еще сотню людей, работник индустриальной эпохи мог произвести товары для себя и тысяч других семей. Но один работник эпохи знаний – что он может сделать? Что ограничивает его?
Экономический пейзаж претерпевает сейсмический сдвиг, и вместе с ним меняется ландшафт благоприятных возможностей для всех нас.
Его ничто не ограничивает, и это – хорошая новость об эпохе знаний, в которую мы сейчас вступаем.
Вот рассказ, который объяснит, что мы имеем в виду.
Работница индустриальной эпохи Джин в 9 утра приходила на работу на авиационный завод и все утро механическим степлером клепала крыло самолета – каждый день одна и та же работа. В полдень она вместе со всеми шла на обед. По сигналу возвращалась в цех и до конца рабочего дня продолжала ставить заклепки. Так продолжалось день за днем, год за годом. И то же самое происходило со всеми остальными работниками завода. Бухгалтеры сдавали одни и те же отчеты. Сотрудников отдела продаж вызывали по тем же поводам и давали им те же задания. В 5 вечера каждый день все они на проходной отмечали время и отправлялись по домам.
Сегодня Лиз, дочь Джин, работает в том же цехе, но все происходит по-другому. Сегодня работу, которую выполняла ее мать, делает машина. Лиз входит в многофункциональную команду, включающую специалистов по маркетингу и финансам, наравне с инженерами. Весь день она решает интереснейшие проблемы: «Насколько быстрее можно производить этот композитный элемент? Что происходит, когда новое покрытие крыла подвергается сдвигу встречным потоком воздуха? Как можно сделать крыло более устойчивым к повреждениям?»
Разница между индустриальной эпохой и эпохой знаний состоит в том, что сегодня мир требует от вас вносить вклад в свою деятельность, как это делает Лиз. В индустриальную эпоху к работникам относились как к машинам. Они имели «руководства пользователя», которые назывались должностными инструкциями. От них не требовалось вносить в работу ничего уникального или неожиданного – ведь вы не ожидаете, что тостер сделает нечто «уникальное» с вашим хлебом. Но работник эпохи знаний – это полная противоположность машине. Он выбирает проблемы, над которыми будет работать. Он вырабатывает новые решения. Он понимает, что вклад, который он может внести, ничем не ограничен.
Недавно в выпуске новостей сказали, что скоро хорошей работы может не хватить на всех желающих, как если бы мы вскоре ощутили нехватку волнующих проблем и задач, требующих решения творческими и любознательными людьми.
Очевидно, что это невозможно. Совсем напротив. Конечно, эпоха знаний полна потрясений и неопределенности. Одно из тягостных последствий перехода от индустриальной эпохи к эпохе знаний – это потеря гарантии занятости. Пожизненная работа и пенсия, как это было в старину, отходят в небытие и, вероятно, уже не вернутся назад. Большинство компаний, входящих в сотню крупнейших в США, предлагают новым сотрудникам лишь упрощенные пенсионные планы (401(k) или подобные ему)
{6}.
Во время землетрясения трудно устоять на ногах. И вы не знаете, в какую сторону идет волна – к вам или от вас.
Пожизненная работа и пенсия, как это было в старину, отходят в небытие и, вероятно, уже не вернутся назад.
И все-таки в этом рискованном и волнующем новом времени есть и положительная сторона: вы можете гарантировать себе великое будущее, став незаменимым в решении важных проблем. Вместо того, чтобы со страхом наблюдать за развитием событий, нам следовало бы поприветствовать этот дикий, сложный новый мир, предвкушая благоприятные возможности, которые он несет с собой. Нехватки проблем нет, есть лишь нехватка решений.
Начните (или начните заново) вашу великую карьеру
Может быть, теперь вы начинаете понимать, что мы имеем в виду под великой карьерой.
Слово «карьера» происходит от французского carrière, первоначально означавшего «двигаться по кругу», как автомобили на кольцевых автогонках. Carrière также переводится как «каменоломня» – место, где люди целыми днями дробили камень. К несчастью, для слишком многих из нас карьера кажется именно таковой. Мы чувствуем, что движемся по кругу и не приходим никуда. Или ощущаем себя каторжниками в кандалах на каменоломне.
Если именно такой вам представляется ваша карьера, то самое время все переосмыслить. Вы уже не связаны устаревшей идеей о том, что вы – всего лишь шестеренка в машине или спица в некоем бюрократическом, бессмысленно вращающемся колесе. Как сказал один философски настроенный писатель, «в индустриальной экономике человек мог выполнять работу с помощью своего тела, даже если к ней не лежали ни его ум, ни сердце. Но это не годится для работы в эпоху знаний»
{7}.
Эпоха знаний заставляет нас задавать вопросы, подвергать сомнению старые истины, пересматривать давние неподатливые мировые проблемы и находить для них новые, уникальные решения. Она ставит нас перед необходимостью взглянуть на людские нужды, нищету, непонимание, боль, невежество и страх и сказать миру то, что сказала Фиона Вуд: «Это – неправильно!»
Вы уже не связаны устаревшей идеей о том, что вы – всего лишь шестеренка в машине или спица в некоем бюрократическом, бессмысленно вращающемся колесе.
