Чара села рядом с Дрейгом и снова начала ощупывать рану.
— Что здесь произошло? — спросил он.
— Этих двух убил твой брат, — ответила она так беспечно, что Дрейг засмеялся.
— Кто бы мог подумать?
— Не ерзай.
Игла пронзала кожу, но по сравнению с тем, что клокотало в голове, причиняемая ей боль была ничтожной. Он закрыл глаза, подавляя подступающую тошноту.
— Тебе повезло, — донесся откуда-то голос Чары, — что череп остался цел.
— Да уж, повезло, — пробормотал он и сделал глубокий вдох, чтобы успокоить бунтующий желудок. — Знаешь, мы, Кохланды, непобедимы.
Подошел Фиргол и сел рядом.
— Ты весь в крови. Теперь ты умрешь?
— Надеюсь, что нет.
— Ты зашьешь раны Эйана? — спросил ребенок у Чары.
— Раны Эйана?
— Когда они пришли, то выстрелили в него, и Эйан упал. Они подошли к нам с Жэмом. Один спросил: «Которого кончать?» А второй ответил: «Какая разница? Прибьем обоих». Тогда Эйан встал, выстрелил этому в лицо и убил того. Этот побежал к Эйану и ткнул его ножом, но он достал свой нож и заколол его.
Чара резко обернулась. Эйан, прислонившись к стене, кутался в тяжелую накидку.
Дрейг вскочил, бросился к брату и осторожно распахнул накидку. Рубаха Эйана пропиталась кровью. Подоспевшая Чара вытащила нож и разрезала ткань. Один выстрел пришелся в грудь, второй в живот, обнажив участок кишечника.
— Теперь мы пойдем домой? — спросил Эйан.
Дрейг смотрел брату в глаза и не знал, что ответить. Чара молча сидела рядом.
— Ты ему поможешь? — спросил Фиргол. Чара шикнула и послала мальчика к Жэму.
— Я говорил, что умею стрелять, а вы не верили, — сказал Эйан.
— Да, ты говорил, — прошептала Чара.
— Все равно, зря я в это ввязался. Пойду домой.
Эйан попытался встать, но Дрейг удержал брата на месте.
— Давай посидим тут немного, соберемся с силами. А потом пойдем, — сказал он.
— Мне больно, Дрейг. Ты убил Тостига?
— Нет, его убила Чара. Прострелила ему горло.
— Жаль, что я не видел.
— Прости, Эйан. Мне не стоило брать тебя с собой. Ты был прав, это нас не касается.
— Мало ли что ты теперь говоришь? В другой раз опять что-нибудь выкинешь, а меня и не послушаешь.
— Обязательно послушаю.
— Не забудь, что обещал. Ладно, мы же победили? И ничего страшного не случилось. Ты хоть кого-нибудь убил?
— Двоих.
— Двоих, да? — улыбнулся Эйан. — Что у тебя с головой?
— Тостиг подстрелил, по пуля отскочила от черепа. Болит, как будто на меня быка уронили.
Эйан издал глухой стон.
— Эти ублюдки застали меня врасплох. Ворвались, когда я котелок чистил, подстрелили. Все равно, я обоих достал. Посплю немного. Утром мне будет лучше.
— Да, поспи. Тебе надо отдохнуть. Ты молодец, Эйан. Вскоре Чара подошла к Эйану и приложила руку к его шее.
— Он мертв.
— Я знаю. — Дрейг провел рукой по лицу брата. — Дай мне побыть с ним немного, хорошо?
— Мне очень жаль, Дрейг.
— А мне нет, — огрызнулся Дрейг срывающимся голосом. — Все равно я его не любил.
Дрейг отвернулся, и Чара поняла, что он плачет. Она тихо вернулась к детям.
Жэм все еще дрожал от пережитого ужаса. Двухлетний малыш вряд ли понимал, с какой опасностью столкнулся, но видел, как люди падали и больше не поднимались. Он вцепился в Чару:
— Плохие люди, мама.
— Да, милый, это были плохие люди.
Чара усадила Жэма на колено и обняла Фиргола, который замер в углу. Он грустно улыбнулся и прислонился к ней. Чара закрыла глаза и задумалась о том, заживут ли когда-нибудь раны на душах этих детей. Она не знала, как успокоить их. Из другого угла доносились тихие всхлипывания Дрейга. Чара оперлась спиной о холодный камень стены.
— Кто-то идет, — прошептал Фиргол.
Чара опустила Жэма на пол, вытащила пистолет и взвела курок.
В лунном свете, залившем вход в пещеру, появилась хрупкая седовласая женщина.
— Ты отведешь Эйана домой? — спросил Фиргол.
— Да, дитя, — ответила Ведунья. — Иди к костру, там ты сможешь поспать.
— Я не хочу спать, — ответил Фиргол.
— Захочешь, — пообещала она.
Чара взяла Жэма на руки и отнесла к догорающему костру. Малыш с ужасом уставился на трупы разбойников. Живущая расстелила два одеяла. Жэм заплакал, как только мать отпустила его, но Ведунья коснулась рукой его лба, и он уснул. Так же Живущая усыпила и Фиргола. Они укрыли мальчиков и подбросили хворосту в огонь.
Ведунья подошла к Дрейгу и взяла его брата за руку.
— Пришла поиздеваться? — спросил Дрейг. Его глаза покраснели от слез.
— Нет, Дрейг. Я пришла помочь ему.
— Ты опоздала.
— Он все еще здесь, Дрейг, и не понимает, отчего ты плачешь и не слышишь его.
— Все-таки издеваешься, — ответил он. — Уйди с миром, женщина, оставь нас.
— Дай руку, Дрейг Кохланд, — приказала она. Сначала он не ответил, однако затем посмотрел ей в глаза и коснулся ее протянутой руки. — Смотри.
Дрейг посмотрел туда, куда она указала, и вздрогнул.
— Да, это он, — вполголоса сказала Ведунья. — А теперь повторяй за мной.
В путь — за светом.
Круг, замкнись.
— Повторяй, Дрейг.
Он повторил, и Ведунья заговорила снова:
Мир покинув, ты иди
Неизведанной тропой,
Лебедя полет следи.
Сердцем устремившись ввысь,
Обретешь ты дом родной.
Чара не спускала с них глаз и чувствовала, как волоски на ее шее встают дыбом. Оба смотрели на пустую, ничем не примечательную стену.
— Куда он ушел? — спросил Дрейг.
— Туда, куда повело его сердце, — ответила Живущая. — А теперь, если мы не хотим, чтобы, проснувшись, дети снова испугались, нам придется потрудиться. Надо убрать тела из пещеры.
— Я не хочу хоронить Эйана рядом с этими ублюдками, — сказал Дрейг, устало поднимаясь на ноги.
С помощью Чары и Живущей он выволок трупы убийц в ночь и забросал снегом. Затем вернулся, поднял Эйана на руки, принес в соседнюю пещеру, опустил на пол и снова заплакал.
— Я не могу бросить его здесь, он мой брат!
