Во второй раз дело было серьезнее. Мойдарт велел казнить кулачного бойца Чайна Шаду, а Гримо помог ему улизнуть. Хансекер прикинул, куда они пойдут, и залег в засаде.
Но ничего не вышло. Жэм нырнул в реку и миновал засаду под водой, а Хансекер понял, как его провели, только ощутив лезвие ножа, приставленное к горлу. Мушкетон он еще держал в руках, но воспользоваться им не было возможности.
— Будет лучше, Жнец, если ты опустишь эту штуку, — раздался голос Жэма Гримо. — Мне бы не хотелось перерезать тебе горло в такую чудную ночь.
Хансекер улыбнулся воспоминанию. Тогда он медленно опустил мушкетон и обернулся на промокшего Гримо.
— Простудишься, Гримо, — сказал он. — Побереги себя, ты ведь уже не так молод, как когда-то.
— Может быть, я заберу у тебя медвежью шкуру, — парировал Жэм. — Уж она-то меня согреет.
— Для тебя она великовата, сынок. Такой плащ по плечу только мужчине.
Тогда Хансекер думал, что его жизнь кончена. Кроме могучего Чайна Шады с Гримо был еще черноглазый мальчишка с парой пистолетов Эмберли. Хансекер заглянул ему в глаза и понял, что хорошего ждать не приходится. Кэлин Ринг был прирожденным убийцей, Хансекер хорошо таких знал, сам был не лучше. Ждать пощады не приходилось, а из своих в сознании остался только один, узколицый Бойлард Ситон.
Тем не менее Жэм спросил, что они собираются делать. Все знали о том, что слову Бойларда Ситона верить нельзя, да и Жнецу Жэм был не обязан доверять, но Хансекер все-таки предложил забыть об этой встрече. Ситон быстро поддержал его.
— Ну, вот и все, — объявил Гримо.
— Нет уж, будь они прокляты! — воскликнул Кэлин дрожащим от гнева голосом. — Мы их убьем!
Хансекер стоял молча и смотрел на наставленный ему в лицо пистолет.
— Мы никого не убьем! — провозгласил Жэм.
— Им нельзя доверять. Они выдадут нас, как только вернутся в Эльдакр.
— Да. Может быть. Но это им решать, — мягко ответил Жэм, встав между Хансекером и пистолетом мальчишки. — Не превращай убийство в легкое дело, малыш. Жизнь надо ценить.
Кэлин не согласился, но уступил старшему. Чайн Шада перешел мост, а Гримо и Кэлин Ринг скрылись в лесу.
Жнец провожал их взглядом. Мальчишка был прав: самым разумным было бы убить всех на месте. Все же Хансекер понадеялся, что Бойлард Ситон оправдает веру Гримо. Надежда длилась недолго.
— Клянусь Жертвой, я позабочусь о том, чтобы его повесили, а потом помочусь на его могилу! — воскликнул Ситон, как только Гримо и его спутники разошлись.
— Нет, Бойлард, ты дал слово.
— Меня заставили, — возразил он. — Это не считается.
— Считается.
— Ладно, Жнец, делай как хочешь. Я — не ты. Никто не может стрелять в Бойларда Ситона и уйти безнаказанно! Вот уж порадуюсь, когда их вздернут!
— Не думаю.
С этими словами Хансекер вытащил свой серп и воткнул его в грудь Ситона, который и не заметил, как умер.
Всего три встречи: похищение быка, засада у моста и гибель у собора. Несколько брошенных друг другу фраз. И все! Но в мыслях Хансекер постоянно возвращался к Жэму, и эти мысли мешались с сожалением, что они так плохо друг друга знали.
Хансекер спустился в овраг и, тяжело дыша, поднялся с другой стороны, снова ощутив знакомую боль в пояснице.
Он потянулся и свернул с дороги, чтобы отдохнуть. До Эльдакра оставалось добрых пять миль пешком, и Хансекер уже начал жалеть, что отказался переночевать у Арана Подермила. Наконец он отыскал ложбинку и опустился на землю, прислонившись спиной к дереву. Его мысли обратились к Мойдарту. Хансекер никогда не любил его. Мойдарт был не из тех, кто вызывает вдохновение, слишком холодный, слишком замкнутый. Слишком опасный.
«Как и ты, Хансекер», — подумал он.
«Ну и ладно, кем родился — тем и останусь», — возразил он себе.
Мойдарт, который всю жизнь был уверен в своих силах, тревожился. Хансекер не раз видел его в злобе или в ярости, но еще никогда прежде — встревоженным.
Теперь, поговорив с Подермилом, Хансекер понял причину этого.
Они витают в воздухе.
Хансекер поежился, огляделся и провел рукой по седой раздвоенной бороде, как делал всегда, когда нервничал. Мысли о колдовстве не рождали в нем спокойствия. Двадцать лет назад церковь начала гонения на ведьм и колдунов, и по всей земле запылали костры. Хансекер был среди тех, кто выламывал двери и тащил подозреваемых на допросы. В это темное, кровавое время погибло множество невинных людей.
Теперь немногие признавали свою связь с темными искусствами. Хансекер встретил Подермила восемь лет назад, тогда тот славился умением отыскивать пропавшее. Жнецу было велено найти одного насильника и убийцу, но тот залег на дно, и, придя в отчаяние, Хансекер прислушался к совету одного из своих помощников, Дала Найдхама, и обратился к Подермилу. Он не верил в успех, но что угодно лучше, чем возвращаться к Мойдарту, не поймав убийцу.
С перчаткой беглеца в руке Подермил впал в транс, а когда открыл глаза, рассказал о домике в долине, в тени Кэр-Друаха, в шестидесяти милях к югу, и описал, как туда добраться.
Хансекер нашел преступника, отрезал ему голову и привез ее в Эльдакр, не заработав ни гроша. Подермил потребовал за свои услуги ту самую сумму, которую обещали в награду за его поимку: два фунта восемь чайлинов.
Всегда был хитрым мерзавцем.
Когда поясницу отпустило, Хансекер встал и вернулся на дорогу. Что-то все еще продолжало его тревожить, но он никак не мог понять, что именно.
А когда понял, то на долю секунды позже, чем следовало бы.
Почему Подермил отказался пойти с ним?
Удар первой пули, попавшей между лопаток, толкнул вперед. Вторая пришлась в поясницу. Хансекер инстинктивно упал вправо, покатился с крутого обрыва и упал в бурлящую ледяную реку.
Луна скрылась за густыми облаками. Едва удерживаясь на грани сознания, Хансекер выполз из реки в кусты и лишился чувств.
Он очнулся на рассвете. Голова болела, будто по ней ударили молотом, в волосах запеклась кровь. Жнец с трудом поднялся, вспоминая, как попал сюда. Упал? Но тут ему вспомнились выстрелы и все встало на свои места. Хансекер с трудом развернул медвежью шкуру — порванная рубаха была в крови, а деревянная рукоять двуствольного пистолета расколота второй пулей на две части. От рукояти пуля срикошетила и оцарапала ему бок.
Высматривая убийц, Хансекер вгляделся в кромку леса — никого. Он встал, крякнув от боли, и снял медвежью шкуру. От длинной двойной кольчуги, идеально подогнанной под его плечи, отвалилась расплющенная пуля. Пара внешних колец промялась, внутренний слой спас ему жизнь.
Злой, в ссадинах и синяках, Хансекер накинул шкуру обратно. Он пойдет в Эльдакр, но сначала завернет домой.
