Еще ближе… Настолько, что моя грудь впечатывается в его рубашку, я чувствую даже тонкую цепочку, скрытую под тонкой тканью…
Его губы спускаются ниже по моей коже.
Сначала подбородок — ему достается три укуса-поцелуя, прижигаемых горячим дыханием.
Шея. Только поцелуи. Жаркие, жадные, оплавляющие меня как восковую свечу. И смерч внутри только усиливает обороты. Я слышу все меньше…
И ничего нет, ни слова, ни звука, лишь только поцелуи, которыми он пытается меня заклеймить.
И руки. Горячие. Жесткие. У меня на бедрах. Под юбкой.
Паника помогает мне очнуться.
Господи, это что еще такое происходит? Он вот-вот разложит меня на собственном столе, а я ведь этого не хочу! А он даже и не спрашивает. Просто берет. Конечно, зачем еще я ему могу пригодиться!
Вот бы еще его поцелуи перестали казаться такими обжигающими.
Я шарюсь руками по столу, пытаюсь найти, чем его ударить. Надеюсь, это приведет его в себя. Хоть на какое-то время. Ну, или я буду пытаться убедить полицию, что это была самооборона…
А пальцы Ветрова уже потянули вниз молнию на спине.
Концентрация паники в моем организме превышает все разумные пределы. Я не могу, не могу сейчас! Если это случится со мной еще раз… Я же просто сдохну после…
Как назло под пальцы попадается какая-то фигня. Бумажка, скрепка, ручка, кольцо…
Кольцо!
Я сгребаю кольцо в горсть и торопливо, за спиной не отрывающегося от меня мужчины торопливо и только с третьего раза впихиваю в него безымянный палец.
— В-влад…
Нет сил на его полное имя. Пока я тут блею — он уже меня окончательно разденет. Впрочем он и на краткое-то не реагирует. Хотя хватка становится жестче. Будто он ощущает, что я снова хочу вырваться.
— Я надела, надела ваше кольцо! — взвизгиваю, пытаюсь оттолкнуть его плечи. — Отпустите.
Не отпустит. Не станет. Какая ему разница, что я этого хочу и что я выполнила его требование? Я ведь не послушалась, у него как у любого зажравшегося властью мудака, это работает как оправдание любого происходящего после трэша.
Я знаю.
Это у меня уже было.
Ты отказала — будет только хуже. Теперь ты ответишь за свою дерзость с процентами.
Я видела «ответ» только на видео. Один раз. Когда Сивый демонстрировал мне, что именно оказалось у него в руках. А я так надеялась забыть это, истереть в памяти.
И вот.
Снова меня пользуют, как будто это и есть моя роль по жизни.
А он ведь остановился…
Мысль робкая, нерешительная, едва находит в себе силы постучаться в мой захваченный паникой и самыми грязными воспоминаниями в моей жизни мозг.
Ветров и вправду остановился. Замер. Все так же нависает надо мной, тяжело дышит, будто только что пробежал большую и сложную дистанцию, а его руки… Натягивают подол моего платья мне на колени.
С ожесточением — будто пытаясь натянуть его до пальцев ног…
— В-владислав… — я заикаюсь, а он делает один шаг назад от меня и тут же отворачивается. Даже не смотрит в мою сторону.
— Вон пошла, — это даже не приказ, это агрессивный рык, которым он пытается содрать с меня кожу.
Я подтормаживаю, поправляю спущенные резинки чулок, вытирая губы. И шею надо отмыть. Железной щеткой, чтобы точно соскрести все следы его прикосновений.
— Ты не расслышала? — цедит Ветров, явно свирепея от моей нерасторопности, — Так может, мне продолжить?
А вот это работает отличной стимуляцией. Я пулей вылетаю из кабинета и долетаю до той комнаты, в которой спала. Запираю за своей спиной дверь, чувствую себя зверем, загнанным в угол.
Сижу и смотрю в никуда, пытаясь разглядеть что-то сквозь пелену кругов.
Сначала чуть не воспользовался. Ведь хотел же — хотел, я животом чувствовала железобетонность его намерений. Потом — вышиб, не удостоив даже взглядом. Супружеские отношения моей мечты, и вправду, чему я так отчаянно сопротивляюсь?
Негромкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть.
Я заперлась, конечно, изнутри, но сомневаюсь, что в его доме у него нет ключей.
— Я уезжаю, — ровный голос доносится из-за двери, — ключи, кредитка и контакты персонала у домработницы, заберешь, когда понадобится.
Я, напряженная как нерв, слышу легкие шаги, удаляющиеся от двери. Это все, что он счел, что мне полагается.
А на что я рассчитывала? На извинения?
Рита, Рита, уже много лет, а все никак не разучишься мечтать о несбыточном.
19. Влад
Есть три неискоренимых зла во вселенной — упрямые бабы, взяточники и врачи, которые, мать его, даже платные, умудряются вытянуть все жилы своим молчанием.
Или это просто специфика у меня сейчас такая, что молчание от врача, изучающего поселившуюся у меня в черепушке глиому, нервирует особенно сильно?
Онколог так пристально смотрит на рентгенограммы и так долго молчит, что в результате я не выдерживаю.
— У вас что, поминутная оплата, Леонид Игоревич? Так давайте вы мне скажете уже хоть что-то, и я десять минут сам тут молча посижу. Я и так тут четвертый час обретаюсь. Можете уже дать мне заключение по обследованию.
Врач мрачно косится на меня и снова утыкается взглядом в снимки.
— Динамика роста опухоли незначительная, — наконец-то я получаю восхитительные новости, — возможно, учащенные кровотечения являются следствием неправильно выбранных препаратов для терапии.
— Хорошо, тогда выписывайте рецепт на другие препараты, — я стараюсь звучать терпеливо, хотя если честно — отчаянно хочу раздолбать что-нибудь об стену, — мне действительно уже давно пора по делам.
— Владислав Каримович, — доктор откладывает снимки в сторону, — я говорил вам о необходимости срочной операции по удалению опухоли. Вы приняли решение?
— Вы дали мне полгода, — напоминаю, — я должен закончить ряд дел, которые нельзя отложить на потом.
— Несколько месяцев, — возражает врач, — два-три — это уже много в вашем случае. Эта доля мозга сложная, сейчас еще можно обойтись без ущерба для функций организма, но совсем недалеко от опухоли располагается центр управления речью….
— Да, да, я помню, что если опухоль заденет эту область, после операции я могу стать идиотом, пускающим слюни, — я досадливо кривлюсь, — вы дали мне несколько месяцев, док. Я приведу дела в порядок, создам адекватные условия жизни для жены. И займусь этим вопросом.
Врач смотрит на меня как на блаженного.
Для них для всех здоровье — самое первое. Причем у каждого — по их личному профилю. У них в уме не укладывается, как это так, можно взять и рискнуть здоровьем и поставить себя под удар.
