Видок и Аннетта занимались тем, что можно было бы назвать рекогносцировкой — они старались как можно чётче запомнить сцену своих будущих подвигов: лабиринт парижских улиц, пути отхода, сквозные дворы, парки. В те времена не существовало разработанных методик ведения следствия, так что Видоку приходилось импровизировать.
По словам Видока, изучением места действия он занимался ровно 22 дня. На 23-й день пребывания на свободе, его вызвал к себе «Злой гений». Видок получил первое задание: схватить неуловимого фальшивомонетчика по имени Вотрен. Но предупреждение Анри о том, что прежние агенты упустили Вотрена, так что сразу после ареста тому удалось бежать, вызвало у нашего героя насмешливую улыбку.
Ещё бы — для него нерасторопность полиции не была неожиданностью, он ведь и сам неоднократно бежал из-под ареста, пользуясь этим качеством стражей закона.
— Но мне нужны все сведения о нём, которые есть у полиции, — предупредил Видок.
— Это справедливо. Разумеется, вы будете знать всё, что известно нашим агентам, — и Анри отдал соответствующее распоряжение.
Увы! Всё, что могли сообщить Видоку полицейские агенты, сводилось к сведениям о некоторых привычках знаменитого фальшивомонетчика.
Пришлось нашему герою и его верной подруге всё начинать с нуля. Спустя день или два после тщательной разведки Видок узнал, что Вотрен не так давно оставил свои вещи в меблированных комнатах на бульваре Монпарнас. Видок установил слежку за домом, полагая, что Вотрен либо придёт сам, либо пришлёт кого-нибудь за вещами. Неделю слежка не давала никаких результатов, так что охваченный азартом Видок решил снять квартиру поблизости и поселиться там вместе с Аннеттой. Семейная пара вызывала куда меньше подозрений, чем одинокий мужчина.
Наконец, однажды вечером он дождался появления Вотрена и его сообщника. Схватить их обоих Видоку не удалось — его добычей оказался лишь товарищ Вотрена. Видок не имел права на самостоятельный арест, но, понадеявшись на то, что схваченный им мужчина этого не знает, он добился признания, что тот не только знакомый, но и соучастник Вотрена, а также указания адреса, по которому проживали они оба. Оказалось, разыскиваемый преступник живёт не так далеко отсюда — на улице с говорящим названием La rue des Mouvais Garçons (улица Плохих Ребят), в доме под номером 4. Отправив Аннетту за полицейской стражей, Видок пускается по указанному адресу и застаёт Вотрена. Здесь ему удаётся захватить и обезоружить забаррикадировавшегося фальшивомонетчика — как раз к моменту, когда подоспели полицейские. Вотрен был арестован и препровождён в тюрьму.
Видок получил первое денежное вознаграждение и благодарность от Анри. Что до Вотрена, то он был приговорён к смертной казни (фальшивомонетничество во всех странах наказывалось очень сурово) и спустя короткое время обезглавлен.
Таковы были первый розыск и первый арест, осуществлённые Эженом Франсуа Видоком. На первый взгляд, в этих событиях нет ничего из ряда вон выходящего. Но уже здесь Видок применил качества и приёмы, ставшие впоследствии визитной карточкой Видока-сыщика. Прежде всего — наблюдательность, ориентация на местности. Умение маскироваться, выдавать себя за другого. Умение разговорить нужных людей. Терпеливость, способность ждать — часами, днями и даже неделями.
Казалось бы, простейшие приёмы. Что такого особенного, например, в маскировке, искусстве грима? Но Видок, занимаясь им, довёл искусство гримировки до совершенства. Повествуя о разоблачении притона, который содержала скромная учительница музыки мадам Ноэль — мать знаменитого грабителя, отбывавшего срок на каторге, он подробно рассказывает, как гримировался, в соответствии со словесным портретом преступника, за которого намеревался себя выдать при встрече с этой женщиной.
«Тётушка Ноэль никогда не видела меня в лицо, — пишет Видок. — Я решился выдать себя за беглого каторжника Жермена, прозванного Капитаном, который был близок с Ноэлем; хотя он не походил на меня ни капли, но, тем не менее, я решился воспользоваться его именем»
[60].
Далее Видок так описывает процесс собственного преображения:
«Мои волосы, подрезанные по моде каторжников, были выкрашены в чёрную краску, также как и борода, которую я отпускал в продолжение целой недели.
Чтобы придать своему лицу смуглый цвет, я намазался настоем ореховой скорлупы; чтобы довершить превращение, я подделал болячки с помощью гуммиарабика с кофе. Это украшение не было излишним, оно дало мне возможность говорить в нос, как Жермен. Мои ноги были также приспособлены самым тщательным образом; я сделал себе искусственную опухоль с помощью композиции, рецепт которой мне сообщили в Бресте. Я подделал следы оков. Когда эта операция была окончена, я оделся в платье, соответствующее моему положению. Я не упустил из виду ничего, что могло бы придать сходство с оригиналом, не забыл ни обуви, ни белья, помеченного роковыми каторжными клеймами»
[61].
Столь же тщательно он готовился к каждой операции. Видимо, опыт ярмарочного артиста, приобретённый им в юности, оказался чрезвычайно ценным. Он ещё тогда научился менять не только обличье, но и акцент, походку, даже возраст.
Может быть, поэтому позже, в пору его славы, среди преступников французской столицы ходили самые фантастические рассказы о Видоке, о его оборотничестве; при этом никто толком не мог описать его внешность. Он неоднократно проникал в самые опасные притоны Парижа — и уходил неузнанным и невредимым. За ним охотились, но он лишь посмеивался над своими врагами.
Что до упомянутого притона мадам Ноэль, то полиция не просто разгромила его; Видок сумел разоблачить некоего Нансо, агента полиции, который выдал Видока держательнице салона и едва не провалил всю операцию.
Ещё одно дело, которое представляется типичным для Видока в пору начала его сотрудничества с полицией, — дело рецидивиста Фоссара, беглого каторжника, приговорённого к пожизненному заключению за многочисленные квартирные кражи и побеги из тюрем. Первоначальную информацию о нём полиция получила в ходе операции по ликвидации притона мадам Ноэль: подельниками Фоссара в прежние времена были некто Виктор Дебуа — и сын уже знакомой нам мамаши Ноэль. Ноэль-младший в обыденной жизни был обладателем семейной профессии учителя музыки. Профессия позволяла ему часто посещать дома зажиточных буржуа. Обучая отпрысков почтенных семейств игре на музыкальных инструментах, он одновременно делал слепки с домашних ключей, по которым Дебуа делал дубликаты, а затем Фоссар с подручными обчищал соответствующие дома.
Теперь Дебуа и Ноэль сдали своего более удачливого и рискового подельника — за улучшение содержания в тюрьме (снятие кандалов, приличный рацион и прочее).
Сам Видок сказал, что не сможет заняться поиском Фоссара, поскольку и сам Фоссар, и его любовница хорошо знали его в лицо. Поиск и арест беглого каторжника был поручен другим агентам.
