Уичеру за проведённое расследование родственники утонувшего баронета заплатили солидную сумму — сто гиней.
Однако и в этом его расследовании присутствуют те же недостатки, что в расследовании убийства на Роуд-Хилл. Мы видим, что каждый раз Уичер, в первую очередь, опирается на собственную интуицию, а уж затем пытается найти улики. Вот и на этот раз он ответил далеко не на все вопросы. Осталось неизвестным по сей день, кто и почему рассказал мяснику Ортону столько подробностей из жизни погибшего баронета Тичборна — в том числе, интимного характера. Нынешний адвокат, на одних только двусмысленностях оппонентов, добился бы оправдательного вердикта.
Впрочем, и лже-Тичборн, утверждавший, будто никакого Артура Ортона не существует в природе и никогда не существовало, что всё это придумал сам Уичер, чтобы выполнить задание родственников Тичборна, — тоже не смог ничем подкрепить своё обвинение.
Не будем оспаривать решение суда. Тем более что с той поры минуло более ста лет, и за все сто лет никому не пришло в голову потребовать нового расследования.
На этом попрощаемся с частным детективом Джонатаном Уичером и вернёемся к биографии нашего главного героя.
Итак, широкая британская публика узнала об Игнациусе Поллаки в связи с судебным процессом, затеянным Томасом Сондерсом, как о ближайшем помощнике знаменитого сыщика Чарльза Филда. Мало того: вскоре выяснилось, что мистер Поллаки работает на мистера Филда, являясь, фактически, его правой рукой, более десяти лет! То есть, почти сразу же после прибытия в Великобританию! Неплохая карьера для иммигранта. Как такое могло произойти?
Прежде чем ответить на этот вопрос, познакомимся поближе с легендарным инспектором Филдом и его частным сыскным агентством.
Инспектор Филд, детектив
«Мистер Снегсби испугался, заметив, что между ним и поверенным, неподалёку от стола, стоит внимательно всматривающийся в них человек со шляпой и палкой в руках — человек, которого не было здесь, когда сам мистер Снегсби вошёл, и который при нём не входил ни в дверь, ни в окно. В комнате стоит шкаф, но петли его дверцы не заскрипели ни разу; не слышно было и шума шагов по полу. Однако этот третий человек стоит здесь со шляпой и палкой в руках, заложенных за спину, — внимательный, сосредоточенный и спокойный слушатель. Это крепко сложенный, немолодой, степенный на вид мужчина с острыми глазами, одетый в чёрный костюм. Он смотрит на мистера Снегсби с таким видом, словно хочет написать с него портрет, но, кроме этого, в нём на первый взгляд нет ничего особенно замечательного, — разве что появился он на манер привидения.
— Не обращайте внимания на этого джентльмена, — говорит мистер Талкингхорн как всегда спокойно. — Это просто мистер Баккет.
<…>
… Мистер Баккет — агент сыскной полиции, Снегсби»
[113].
Прототипом вымышленного мистера Баккета — вездесущего, незаметного и дьявольски проницательного — стал реальный Чарльз Фредерик Филд, детектив из Скотланд-Ярда. Диккенс вывел его и под другим именем — детектива Уилда — в очерке «Сыскная полиция», и под его собственным — в очерке «С инспектором Филдом при отправлении службы». Но самым известным английским детективом Филд стал не только благодаря литературным воплощениям, принадлежащим перу великого писателя, но и потому что качества, которыми Диккенс наделил детектива Баккета и детектива Уилда, во многом присущи были реальному инспектору Филду.
«По дороге мистер Снегсби наблюдает нечто для него новое: каким бы скорым шагом они ни шли, у спутника его, как ни странно, всё время такое выражение лица, как будто они не спеша прогуливаются от нечего делать; и ещё — собираясь повернуть направо или налево, Баккет всякий раз притворяется, будто твёрдо решил идти прямо, но в самый последний момент делает крутой поворот. Время от времени навстречу им попадается квартальный полицейский, который обходит свой участок, и тут мистер Снегсби подмечает, что оба они, и его проводник и квартальный, — встречаясь, становятся чрезвычайно рассеянными и смотрят куда-то в пространство, как бы совсем не замечая друг друга. Изредка мистер Баккет нагоняет какого-то невысокого молодого человека в блестящем цилиндре с прилизанными волосами, закрученными на висках в два плоских завитка, и, почти не глядя на него, прикасается к нему своей палкой, а молодой человек, оглянувшись, мгновенно улетучивается. Мистер Баккет замечает почти всё, что происходит вокруг, но лицо его так же не меняется, как не меняется огромный траурный перстень на его мизинце или булавка с крохотным брильянтиком в массивной оправе, воткнутая в его рубашку»
[114].
Действительно, весьма впечатляющий портрет опытного полицейского той «героической» эпохи (мы имеем в виду, «героической» для истории уголовной полиции).
«Инспектор Уилд — мужчина средних лет, осанистый, с большими, влажными, умными глазами и сиплым голосом; у него манера в подкрепление своих слов выставлять толстенный указательный палец, держа его всё время на уровне глаз или носа»
[115].
Но, разумеется, внешность и даже умение появляться и исчезать внезапно, не являются главными для этой профессии. Филд великолепно знал уголовный мир Лондона. В умении быстро распознать профессионального преступника под любой респектабельной личиной он мог бы составить неплохую конкуренцию своему старшему коллеге — французу Видоку. А его обстоятельность помогала не только отправить в тюрьму преступника, но и оставить на свободе невиновного человека, на которого по стечению обстоятельств могли указать улики. Об одном из таких случаев рассказал тот же Диккенс в очерке «Пара перчаток»: перчатки, найденные на месте жестокого убийства женщины, едва не сыграли роковую роль в судьбе одного молодого человека (в очерке он носит имя Тринкл). Будь на месте инспектора Филда (в очерке — Уилда) менее опытный или более равнодушный человек, и не миновать бы мистеру Тринклу скамьи подсудимых, а там и эшафота.
Но Филд, арестовав беднягу, пришёл к выводу, что тот невиновен. И нашёл исчерпывающее объяснение появления злополучных перчаток на месте преступления. А заодно обнаружил и убийцу.
Филд родился в Челси, его отец был трактирщиком. Сам он вовсе не мечтал о полицейской службе. В молодости он хотел стать актёром. Но — человек предполагает, а Бог располагает. Тяжёлое финансовое положение семьи вынудило его в 1829 году поступить в полицию. И вот тут оказалось, что именно детективная деятельность — его призвание. Следует отметить, что тяга к актёрству сохранялась за ним и на этом поприще. Так, например, он любил переодеваться и гримироваться (может быть, чуть чаще, чем того требовали обстоятельства). То же юношеское увлечение сценой, возможно, породило его любовь к славе и известности (в чём порицал своего приятеля и героя Диккенс).
