Эти отношения, как и следовало ожидать, привели в неописуемую ярость маркиза Квинсберри: младший сын пошёл по пути старшего. Мало того, Фрэнсис всячески поддерживал Альфреда.
Маркиз начал преследовать писателя, пытаясь прекратить связь между Уайльдом и «Боузи». Нападки взбешённого Квинсберри достигли кульминации в 1895 году, когда он оставил для Уайльда записку, подписанную «Оскару Уайльду, позёру и содомиту». Записку Куинсберри оставил на видном месте в клубе, который обыкновенно посещал Уайльд.
Вскоре писатель подал в суд иск, обвиняя маркиза Куинсберри в клевете.
Тут я хочу остановиться.
Вызывает недоумение то, что Оскар Уайльд, который откровенно пренебрегал общественным мнением и занимался всю жизнь тем, что дразнил благопристойных господ и дам, вдруг настолько возмутился выходкой человека, считавшегося в обществе субъектом вздорным и малоуважаемым, несмотря на аристократичность происхождения. Когда за год до того в Лондоне появился анонимно изданный роман «Зелёная гвоздика» (несмотря на анонимность, вскоре стало известно, что автором романа был Ричард Хитченс), в сатирических тонах изображавший страсть Уайльда к Боузи, писатель лишь пожал плечами. Когда карикатурист Марк Бирбом высмеивал и унижал его в своих статьях и весьма недружеских шаржах, Уайльд не реагировал. А тут…
Альфред Дуглас усмотрел в открытом противостоянии Оскара Уайльда и маркиза Квинсберри возможность уничтожить маркиза и тем самым отомстить за смерть брата, которого он, действительно, очень любил. Именно он заставил Уайльда обратиться в суд — с тем, чтобы наказать маркиза.
Уайльд так и сделал — как выяснилось, на свою беду.
На что именно рассчитывал Боузи, подстрекая Уайльда к войне против «Багрового маркиза» (так называли в свете маркиза Куинсберри за необузданный нрав и скандальные выходки), сказать трудно. Может быть, он считал, что умный интеллектуал Оскар Уайльд легко победит в судебном противостоянии необразованного и вспыльчивого Квинсберри. И поддавшись уговорам, Оскар Уайльд подал в суд на маркиза Квинсберри, требуя последнего к ответу за клевету.
Но…
К сожалению, первую часть оскорбительного определения, каким наградил Уайльда разъярённый маркиз, писатель оправдал полностью. Истец действительно предстал в суде, мягко говоря, человеком, склонным к рисовке. Он сыпал остроумными поговорками, цитатами, его едкие насмешки язвили судью и вызывали одобрительный смех среди зевак. Парадоксы Уайльда, афористичные реплики — всё это подхватывалось присутствующими на процессе репортёрами и разносилось по всему свету. Словом, Уайльд купался в волнах публичной славы, на которую он, при всём своём исключительном таланте, был весьма падок.
А что же ответчик? Что же Квинсберри? Маркиз, в отличие от Уайльда, подошёл к процессу куда более ответственно. Он обратился к профессионалам.
Квинсберри нанял известного частного детектива, бывшего полицейского Джона Джорджа Литтлчайлда — одного из лучших в своём деле.
Дж. Дж. Литтлчайлд родился в 1848 году в Ройстоне (Хартфордшир). В полицию он поступил в 1870 году, через год стал детектив-сержантом. В 1883 году он фактически возглавил специальный ирландский отдел Скотланд-Ярда (формально начальником отдела был старший инспектор Альфред Уильямсон, одновременно возглавлявший весь сыскной департамент столичной полиции). В 1878 году Литтлчайлд стал детектив-инспектором, а в 1891 — старшим инспектором. Через два го 180 да, в 1893-м, он уволился из полиции и открыл частное детективное бюро.
Маркиз, несмотря на свою вспыльчивость и необузданный нрав, поступил весьма логично и трезво. Он поручил Литтлчайлду собрать доказательства нетрадиционных наклонностей знаменитого писателя. Литтлчайлд занялся делом и очень быстро нашёл двенадцать свидетелей — молодых людей, которые дали показания об своей связи с писателем. Процесс о клевете был проигран Уайльдом.
И тотчас начался суд уже над истцом — по обвинению его в непристойном поведении. За десять лет до того к британскому уголовному законодательству была принята поправка, запрещающая «непристойные отношения между взрослыми мужчинами». В соответствии с этой поправкой Уайльда приговорили к двум годам тюремного заключения.
В истории литературы сложилась традиция рассматривать Альфреда Дугласа, Боузи, как капризного никчёмного сноба с холодной душой — в частности, изза его поведения по окончании процесса Уайльда.
В своей знаменитой тюремной исповеди «De profundis» писатель упрекает своего возлюбленного за холодность и равнодушие. Мне же кажется, что поведение молодого сэра Альфреда Дугласа связано с острым разочарованием результатами этой истории — и разочарованием в своём возлюбленном. Он ведь ожидал, что блестящий Оскар Уайльд легко победит его ненавистного отца и хотя бы выставит на всеобщее посмешище того, кого Боузи считал (с основанием или без оных) виновником гибели любимого брата. Вышло же всё иначе: Уайльд (во всяком случае, в представлении юного Альфреда) предстал позёром, которому аплодисменты черни, заполнявшей зал суда, сиюминутный успех у неё были дороже мести, задуманной Альфредом Дугласом. А ещё замечу, что тёмная история убийства (самоубийства, несчастного случая и т. д.) лорда Фрэнсиса Арчибальда Дугласа, виконта Драмланрига, так и осталась одной из многочисленных криминальных загадок викторианского Лондона…
Альфред Дуглас, ставший после смерти отца и старших братьев лордом Альфредом Дугласом, до конца жизни (он умер в 1945 году) отвергался литературной «тусовкой». Найо Марш, известная писательница, автор многочисленных детективных романов, вспоминала, как, впервые приехав в Лондон (она родилась в Новой Зеландии), впервые же посетила столичное артистическое кафе. Дело было в 1928 году. Марш обратила внимание на пожилого джентльмена, сидевшего в углу над чашечкой кофе, и на то, что вокруг него образовалось как бы мёртвое пространство, словно никто из присутствующих не желал даже случайно оказаться чересчур близко от него.
Она поинтересовалась у друзей, кто этот человек. «Боузи, — ответили ей. — Тот самый. Злой гений несчастного Уайльда».
Добавлю, кстати, что, став спустя много лет после смерти Оскара Уайльда примерным католиком, раскаявшимся в прежних своих прегрешениях, Альфред Дуглас был крёстным отцом старших детей знаменитой танцовщицы Айседоры Дункан — будущей жены Сергея Есенина.
Что до Литтлчайлда, то сыщик всего лишь добросовестно выполнил свою работу. Не исключено, что он даже сочувствовал писателю: Джон Литтлчайлд, несмотря на полицейское прошлое, входил в круг лондонской «золотой молодёжи» — повес, заполнявших театральные ложи, проводивших свободное время в дорогих ресторанах и клубах.
Хотя участие в громком процессе принесло Литтлчайлду славу с акцентом скандальным (и чем дальше, тем больше), многие современники отзывались о нём как о человеке профессионально безупречном и даже щепетильном в отношении современной ему «цеховой» этики. Вот, например, одна история, описанная Фицроем Гарднером, дружившим с Литтлчайлдом как раз в те времена:
«Более двадцати лет тому назад существовали так называемые частные детективы иной породы, не такие, каким был Литтлчайлд. Они специализировались на разводах и иногда добывали необходимые доказательства. Они любили охотиться на благотворительных концертах в Ковент-Гардене. Один наиболее известный из них публиковал свои объявления в «колонке страждущих». Он предлагал следить за мужьями и называл себя Слейтером, хотя никто не знал его настоящего имени.
