5. Кроме того, частным розыскным бюро предоставляется принимать на себя охрану путём наблюдения, складов, торговых помещений, квартир и грузов в пути, а также розыск пропавших без вести лиц и потерянного имущества.
6. Воспрещается принимать к производству наблюдение и сыск по делам исключительно личного, семейного и т. п. характера, не связанным с предупреждением или раскрытием уголовных преступлений.
7. Указанная в пп. 4 и 5 деятельность осуществляется организаторами бюро лично или через наёмных агентов.
8. Организаторам и агентам частных розыскных бюро не присваивается никаких особых прав и привилегий, и за все совершённые или допущенные ими при розыске нарушения законов они отвечают на равных со всеми гражданами Республики основаниях.
9. Если по ходу порученного бюро явится необходимость в производстве обыска, ареста, выемки или других нарушающих свободу граждан действий, то бюро должно обращаться к содействию органов Милиции или Уголовного розыска, от коих всецело зависит принятие, на основании сообщённых сведений, соответствующих мер.
10. Частные розыскные бюро обязаны вести книги, в которые подробно заносятся все принятые к производству дела, и списки агентов. Книги и списки подлежат осмотру исключительно по специальным в каждом отдельном случае требованиям: Народного Комиссара Внутренних Дел, судебных мест и Начальников: Управления Уголовного Розыска Республики и местного Управления Уголовного Розыска.
11. Размер вознаграждения за заслуги частных розыскных бюро и плата агентам определяется частными соглашениями»
[202].
Итак, согласно этому проекту частные розыскные бюро призваны были разгрузить государственные правоохранительные органы в связи с резким ростом преступности в годы недавно закончившейся Гражданской войны. Нам кажется, что тут играла свою роль и новая политика Советского правительства, так называемая «Новая экономическая политика»: в стране появился свободный рынок, частная собственность, появились богатые люди — а следовательно, и преступники тех специальностей, о которых за время Гражданской войны и военного коммунизма успели позабыть. Далеко не все революционеры приняли НЭП, недовольные были и среди сотрудников правоохранительных органов
[203]. Не исключено, что друзьями они считали не столько жертв преступлений, сколько преступников, среди которых «классово близких» элементов было больше, чем среди «нэпманов», новой буржуазии. Возможно, идея организации частного сыска в стране имела и такую скрытую составляющую: вот пусть буржуев такие же буржуи от сыска и оберегают. Пусть нэпманы платят таким же частникам за охрану, розыск похищенного имущества и прочее. А настоящий уголовный розыск будет бороться с бандитизмом, контрреволюцией и теми преступниками, которые посягают на государственную собственность. Так ли рассуждал старый большевик и чекист Кацнельсон, трудно сказать. Это только предположение, и, разумеется, я имею в виду лишь одну из возможных причин появления проекта. Да и вряд ли Кацнельсон в самом деле так формулировал его цель. Я говорю лишь о возможной эмоциональной составляющей, одной из многих.
Проект вызвал серьёзную критику со стороны наркома юстиции Курского, который в докладной записке указал, что малочисленность аппарата уголовного розыска не позволит должным образом контролировать деятельность частных сыскных бюро. Кроме того, наркомюст высказывал опасения в том, что частные сыскные бюро, имея постоянный контакт с преступниками, могут легко втянуться в организованную преступную деятельность. На это, правда, З. Кацнельсон вполне резонно возразил, что такое подозрение можно высказать и в адрес представителей правительственных органов (в том числе, и подчинённых самому Курскому) — ведь они тоже имеют контакты с преступниками. Но серьёзной дискуссии относительно разрешения частных сыскных бюро не получилось. В августе 1922 года, Кацнельсон ушёл с поста главы уголовного розыска — ушёл на повышение
[204].
Сменивший его И. Визнер попросил членов Совнаркома отложить рассмотрение проекта, считая его преждевременным (или непродуманным). Визнер в 1923 году скончался, и проект так и канул в Лету. Спустя некоторое время советское правительство особым указом запретило в стране частную сыскную деятельность.
Вместо интерлюдии — эпилог. Сравнение жизнеописаний
Невозможно проанализировать особенности личностей и биографий наших героев без сопоставления их. Воспользуемся же опытом древнегреческого философа и писателя Плутарха. В самом популярном своём труде, «Сравнительные жизнеописания», он сравнивает знаменитых исторических деятелей, реальных и легендарных, живших в разные эпохи, но в чём-то важном похожими друг на друга: Юлия Цезаря и Александра Македонского, Ромула и Тесея, Демосфена и Цицерона. Чем наши герои хуже перечисленных? По мне, так в чём-то и лучше. Вот и решил я завершить эту книгу сравнением Эжена Видока, Игнациуса Поллаки и Алана Пинкертона.
Что между ними общего?
И чем они отличаются друг от друга — принципиально?
Сначала — об общих чертах. Кроме, разумеется, профессии, того, что все они были сыщиками, борцами с преступностью. Но что ещё в их жизни было похожим? С самого начала?
Думаю, читатель уже заметил: три великих сыщика начинали свою общественную деятельность в эпоху социальных потрясений. Причём все трое вполне активно в них участвовали.
Эжен Франсуа Видок был солдатом, а затем и офицером революционной армии в годы Великой французской революции. Игнациус Пол Поллаки участвовал в событиях европейских революций 1848 года. Алан Пинкертон был самым молодым и радикальным лидером чартистов в Глазго.
А вот затем…
Видок, если верить официальной биографии, стал преступником, а Поллаки и Пинкертон бежали из своих стран, первый — в Великобританию, второй, напротив, из Великобритании — в США.
Что же — Видок из нашей троицы по этому вопросу выпадает?
Да как сказать. Может, выпадает. А, возможно, и нет. Даже если предположить, что официальная версия биографии знаменитого француза справедлива, почему бы не рассматривать его бегство «в Страну Криминала» тоже своего рода эмиграцией? Уходом от привычной жизни? По-вашему, натяжка? Ну, хорошо.
Значит, в вопросе эмиграции Видок выпадает.
Вернёмся к Поллаки и Пинкертону. Оба молоды, предприимчивы, оба полны решимости начать новую жизнь в чужой стране. И оба — так уж получилось — оказываются причастными к правоохранительной деятельности. Пинкертон становится помощником шерифа, Поллаки — переводчиком в суде.
