Мананнан снял свою одежду и надел нижний кожаный камзол, а поверх него кольчугу. Он застегнул панцирь, прикрепил наплечники, а Руад тем временем надел ему поножи. Мананнан натянул серебристые перчатки и взял в руки столь памятный ему шлем.
— Он держал меня в заточении шесть долгих лет. Теперь опять начнется то же самое?
— Нет. Я не стал прибегать к чарам такого рода, но доспехи сохраняют свою волшебную силу и защитят тебя почти от любого оружия.
Мананнан надел шлем, совместил его с желобками на стальном вороте и поднял забрало.
— Он как будто стал просторнее.
— Это потому, что ты сбрил бороду. Теперь ты такой же, каким был в ту ночь шесть лет назад. Ты молился?
— Я уже забыл, как это делается, — с угрюмой улыбкой ответил Мананнан.
— Так помолись сейчас, рыцарь Габалы.
— Сейчас это было бы лицемерием. Открывай ворота, Оллатаир.
Они вышли на меркнущий свет дня. Мананнан подозвал к себе Кауна и сел в седло. Оллатаир, преклонив колени, помолился, а затем воздел руку и произнес заклинание.
Перед всадником сгустилась тьма, приняв форму большого квадрата. Послышалось шипение уходящего воздуха, и в середине квадрата открылся длинный туннель, продуваемый ледяным ветром.
Каун попятился, и Мананнан шепотом успокоил его.
— Поезжай! — крикнул Оллатаир. — Дольше нескольких мгновений мне их не удержать.
Страх оледенил сердце Мананнана сильнее, чем дующий из ворот ветер. По телу прошла дрожь.
— О, милостивые боги, — прошептал он. Из туннеля донеслись чьи-то истошные вопли. Каун встал на дыбы. Мананнан обнажил меч.
— Езжай, ради всего святого! — заорал Оллатаир. Мананнан опустил забрало, с боевым кличем послал Кауна вперед и, подняв меч, поскакал к воротам.
Лемфада стонал и метался во сне. Элодан, спавший у другой стены, встал, подошел к нему и тронул его за плечо.
Внезапно Лемфада испустил крик, и луч золотого света ударил из его пальцев, отшвырнув Элодана на пол. Рыцарь привстал на колени, ловя ртом воздух, а Лемфада проснулся и спустил ноги с кровати.
— Что с тобой? — спросил он, увидев Элодана на полу.
— А с тобой что?
— Ничего. Я услышал шум и проснулся, — удивленно ответил Лемфада.
Элодан встал на ноги и зажег фонарь на комоде. Он разглядывал свое отражение — на шее было широкое красное пятно от ожога.
— Откуда это у тебя? — спросил Лемфада.
— От тебя. Тебе снилось что-то плохое, и я хотел тебя разбудить, а ты поразил меня молнией.
— Я ничего не помню, кроме человека с закрытым капюшоном лицом. Мне часто снится этот кошмар: человек в капюшоне поет что-то протяжное, стоя на холме. А потом превращается в огромного волка. Снится еще туман и какой-то меч — остальное я забываю.
— Молния была настоящая, Лемфада. Ты наделен колдовской силой.
Элодан сел на свою кровать, а Лемфада положил хворост на едва тлеющие угли жаровни и раздул огонь. Элодан помолчал, глядя на юношу, и наконец сказал:
— Сегодня в деревню пришел путник и рассказал, что в одном селении к востоку от нас появились волшебник и целитель. У волшебника недостает одного глаза. Может, это тот самый, о котором ты говорил?
— Да, это он, — тихо ответил Лемфада. — Я чувствую, что он здесь, в лесу. Когда бываю в Желтом. Хотелось бы мне его повидать.
— Почему бы тебе не пойти к нему?
— Я заблужусь, как только отойду от деревни.
— Он сильный чародей?
— Да, очень.
— Может ли он… исправить это? — Элодан приподнял обрубок своей правой руки.
— Не знаю. Думаю, что может… мне кажется, он способен сделать все, что пожелает.
— Тогда я помогу тебе отыскать его.
— Я не ручаюсь, что он исцелит тебя, Элодан. — Юноша отвел глаза. — Надо еще, чтобы он захотел. С ним бывает нелегко.
— Хуже мне все равно не будет, — пожал плечами рыцарь. — Утром мы отправимся в дорогу.
— Не знаю, право…
— Тебя пугают звери, которые будто бы завелись в лесу? — улыбнулся Элодан. — Ты хоть одного видел?
— Нет, но старый томар видел и говорит, что он десяти футов ростом. И этот вой…
— Думаешь, наши хижины остановят такого зверя? Здесь ты не в большей безопасности, чем в лесу. Ну что, пойдешь со мной?
— Пойду. Мне очень нужно повидать Руада.
— Вот и хорошо.
Как только рассвело, они отправились в путь по заснеженному лесу. Элодан позаимствовал у кого-то овчинный полушубок и белый шерстяной плащ. За плечами он нес мешок с овсом и вяленым мясом, за пояс заткнул топор с широким лезвием. Лемфада прорезал в двух одеялах дырки для головы, надел их на себя и подпоясался. С собой он взял запасной лук Арианы и колчан со стрелами. К середине дня путники прошли около восьми миль на восток.
Дважды они видели чьи-то большие следы и один раз слышали доносившийся с севера вой.
На закате они вышли к берегу широкой реки, подернутой тонким льдом.
— Как же мы перейдем? — спросил Лемфада.
— Поищем узкое место. — Элодан повернул на юг. Они шли еще час, но места для перехода так и не нашли. Наконец они наткнулись на заброшенную хижину. Элодан развел в ней огонь, и они поели овсянки с мясом.
Ночью Лемфаду разбудил рев какого-то зверя. Он выглянул за дверь, но ничего не увидел. Заперев дверь покрепче, он добавил дров в огонь.
Выйдя утром из хижины, они увидели на снегу отпечатки огромных лап.
Элодан, осмотрев дощатые, кое-как сколоченные стены хижины, вставил топор в щель между двумя досками и поддел. Лемфада помог ему оторвать пару досок футов десяти в длину и двух в ширину. Они отнесли доски на берег, и Элодан отыскал место, где лед как будто был крепче, положил на него доску и, держа другую на плече, осторожно пошел по ней. Лед трещал, но не ломался. Дойдя до конца доски, Элодан положил перед собой другую, ступил на нее и сказал Лемфаде:
— Теперь ты. — Когда Лемфада добежал до него, по льду зазмеились черные трещины. Они вместе подняли первую доску и перенесли ее вперед.
Медленно и осторожно продвигались они через реку. Уже недалеко от того берега они услышали позади рык, и Элодан оглянулся.
На дальнем берегу стояло на задних лапах чудовище в черной чешуе, но с косматым серым загривком. Оно опустилось на четвереньки и побежало по льду к ним.
— Беги! — приказал Элодан Лемфаде.
— А как же лед?
— К черту лед! Беги! — Лемфада соскочил с доски, поскользнулся, но устоял на ногах и побежал. Лед грозно затрещал, но проломился только у самого берега. Лемфада провалился в воду всего на несколько дюймов и выбрался на сушу. Он обернулся: Элодан, стоящий на доске с топором наготове, сошел и двинулся вправо, на тонкий лед. Там он упал, широко раскинув руки и ноги, и проехал чуть дальше по льду. Зверь свернул и ринулся к нему. Элодан, лежа на животе, стал долбить лед топором. Еще немного, и он погрузился в воду. Зверь хотел остановиться, но лед подломился и под ним, и он с треском провалился в реку. Какой-то миг над водой еще торчала его голова, потом и она скрылась. Элодан держался за лед, и юноша побежал по берегу, ища способ подобраться к нему.
