Пробыв несколько дней возле острова, где провели свадьбу, секахи отправилась домой. Семья Хиджу простилась с младшей дочерью, отчего в путь они вышли в печали, но самого юношу омрачало не только это. Как ни мечтал он, чтобы ему позволили управлять лепа-лепа, как ни намекал, что готов к этому, старейшины не доверили ему столь ответственного дела. Зато Гунтур сегодня вел свою лодку, и горькая зависть разъедала сердце Хиджу впервые за всю жизнь.
Он так привык всегда и во всем быть первым, что считал такое положение вещей само собой разумеющимся. И только сейчас понял – в то время, как он покорял глубину, забыв обо всем на свете, не вникая в дела секахи, Гунтур вникал. Учился править лодкой, прокладывать курс, рассчитывать его на много дней вперед, принимать важные решения. Тем самым добиваясь того уважения и доверия, о которых грезил Хиджу, не понимавший, что мудрость, рассудительность и умение договориться зачастую ценятся выше ловкости и силы. Он всегда интересовался морем больше, чем людьми вокруг, и люди отплатили ему недоверием.
За спиной послышались шаги. Отец Хиджу подошел, встал рядом, прислонившись к борту. Проследил за взглядом сына и усмехнулся.
- Так вот почему ты такой мрачный, - сказал он. – Завидуешь успехам друга? Злишься, что на этот раз не удалось его превзойти?
- Вовсе нет, - отозвался Хиджу, стараясь, чтобы раздражение не звучало в голосе. – Гунтур заслужил это. И я за него рад.
- Вижу, как рад, едва зубами не скрипишь от обиды. Хоть обижаться и не на что. Беда твоя в том, что до сих пор сам не знаешь, что тебе нужно. Желание во всем и всегда быть первым хорошо, когда ты ребенок, Хиджу. Но пора взрослеть. Понимать, где твое место и в чем ты можешь достичь успеха, а не хвататься за все, что притянуло взгляд. Твой наставник был уважаемым человеком, лучшим в своем деле. Вот на кого тебе бы стоило равняться.
«Но еще он был одиноким, - мысленно возразил Хиджу. – И ничего-то у него не было, кроме моря. А когда выходил на поверхность, о нем все тут же забывали, пока не понадобится снова выслеживать рыбу». Он любил море не меньше покойного джуру селама, но мечтал вовсе не о такой жизни.
- Благодарю за наставления, отец, - отводя глаза, сказал он вслух. – Я буду стараться не опозорить тебя и Кахайю.
- Ты плохо притворяешься, сын. Что бы ты не говорил, а злость твою даже со спины видно. Ничего, это будет для тебя хорошим уроком. Быть может, научишься принимать поражение достойно.
Глядя на упрямое выражение, против воли появившееся на лице юноши, он едва сдержал улыбку. Втайне он гордился сыном, его упорством, стремлением быть лучшим во всем. Его успехам он радовался, а неудачи переживал намного горьше, чем свои. Но никогда не показывал этого, боясь, что мальчик расслабится и возомнит о себе невесть что.
- Но я не… - Хиджу поднял глаза и замолк на полуслове, уставившись вдаль.
Там, откуда-то из-за края острова, как мираж возник невиданный корабль. Возвышаясь над волнами, он сиял каскадами парусов, наполненных ветром, ослепительно-белых на фоне синего неба. Казалось, он шел прямо на них, приближаясь невероятно быстро.
- Что это? – еле слышно прошептал Хиджу.
- Это они, - так же тихо ответил отец. – Люди с Запада. Неужели идут в наши края?
Бросив быстрый взгляд на странное судно, он отошел от сына и направился в сторону взволнованных голосов – остальные тоже заметили приближение чужаков и решали, надо ли что-то предпринимать по этому поводу. Несмотря на рассказ здешних оранг-лаутов о том, что с чужаками вполне можно поладить, проверять это в открытом море не хотелось. Все понимали – против такой мощи лепа-лепа не выстоять.
Хиджу не вникал в то, что они говорили. Завороженный, он смотрел, как корабль приближается, словно гора вырастая из воды. Он был огромным, гораздо выше любого дома с побережья, казалось, вот-вот – и мачты проткнут небеса, но при этом шел со скоростью, недостижимой для самой быстроходной лодки. Он проплыл мимо, неблизко – голоса людей, сновавших по палубе, не донеслись до Хиджу, но он смог разглядеть, что нос корабля украшен искусно вырезанной из дерева огромной фигурой женщины-русалки, устремившейся вперед, навстречу ветру, словно указывая путь.
Будто не заметив замершие неподалеку лепа-лепа, корабль миновал их и проследовал дальше, не сбавляя скорости и не меняя курса. Хиджу все смотрел ему вслед, пока белое пятно парусов не исчезло вдали. «Кто же они такие, люди с Запада? – думал он, глядя на пустой горизонт. – Кому вообще под силу строить такие корабли? И плыть на них из столь дальних земель, что о них даже не знает никто!»
Он попытался представить, где мог находится этот загадочный Запад, но дальше Острова риса, на котором сам он и не был никогда, воображение его не заводило. Честно говоря, до сего дня Хиджу вообще мало интересовали земли, лежавшие за островами, возле которых он охотился за жемчугом. Как и вообще почти все, что находилось над поверхностью моря. Любой берег для него был местом, где набирали пресную воду, меняли у местных рыбу и жемчуг на всякие полезные вещи да хоронили своих мертвецов. Чем при этом один остров отличался от другого, он почти не замечал.
Тем временем люди в лепа-лепа, словно очнувшись, решили побыстрее уходить отсюда и двигаться дальше: вдруг появятся другие корабли, и чужаки все же решат напасть. Кто знает, чего ждать от пришельцев с Запада! Лодка набрала ход и понеслась вперед, рассекая волны, а Хиджу все стоял возле борта, подставляя лицо под летящие брызги, которые тут же высушивались ветром и солнцем, оставляя на коже соленый след.
Они плыли и плыли, и вот уже солнце склонилось к закату, перестало душить знойной тяжестью, вынуждая искать прибежище в тени. А потом, когда оно скрылось за краем земли, сумерки принесли долгожданную прохладу, и люди оживились. Дети выбрались поиграть на палубе, засуетились женщины, готовя ужин, мужчины расселись полукругом, завели беседу – случилось много того, что стоило бы обсудить.
Даже когда стемнело, и все разошлись после ужина, Хиджу все бродил по палубе, не желая уходить под крышу и тем более ложиться спать. События последних дней будоражили его, порождая множество тревожных мыслей, назойливых и злых, будто кусачие мухи. Хиджу знал, что не избавится от них пока не вернется снова в море. Там, в бескрайней толще воды, в тишине и полумраке, все снова станет незначительным и далеким. Но впереди еще долгий путь, лепа-лепа будет идти без остановки днем и ночью, а Хиджу – маяться от безделья и думать, думать…
Вот Гунтуру маяться некогда: почти весь день он правил лодкой, а сейчас наверняка спит безмятежным сном. А о чем ему беспокоиться? Повеселился на празднике, теперь с легким сердцем возвращается домой. Не его любимая сестра навсегда осталась на чужбине, о чем грустить? Его любимая тоже никуда не делась, кстати. Что еще нужно для счастья.
«Счастье для любой девушки – когда ее берет в жены тот, кто ей по сердцу», - сказал он на берегу. Хиджу подумал об Абигаэл, превратившейся в красивую девушку там, на далеком отсюда острове. Неужели и для нее счастье в этом? И она тоже готова бросить все и уехать на край света?
