Миновала ночь, наступил рассвет. В лодке нашлось достаточно свежей воды и даже немного хлеба - им хватило на двоих, и вновь Хиджу не ушел до заката. На третий день он наконец решился - пора было покончить с неопределенностью, ведь назад дороги нет, надо только явиться в секахи, получить презрительный взгляд отца и проклятие старейшин, а потом забрать Аби уже навсегда, как свою жену. Начать новую жизнь, какой бы ей ни предстояло быть.
Медленно, нехотя они вернулись на Остров Драконов. Хиджу высадил Аби на берег после долгих заверений и клятв в том, что местные обитатели не причинят ей вреда. Лодка отчалила, и Аби провожала ее взглядом, пока белое пятнышко паруса не скрылось вдали.
Оставшись в одиночестве, она внезапно разом ощутила все страхи и сомнения, которые рядом с Хиджу отступали, казались незначительными, как и вообще все на свете. Чувство вины тяжелым камнем навалилось, склоняя голову, заставляя поникнуть плечи. Подчиняясь внезапной слабости в ногах, Аби уселась на колени, закрыв лицо ладонями. Такой ее застал Наго, вышедший на берег встретить свою подопечную.
- Аби, милая, что случилось? - на плечо девушки опустилась его рука, заставив вздрогнуть и зажмуриться. - Этот мальчишка обидел тебя?
Она помотала головой, сгорая от стыда. Наго, самое близкое существо в этом мире, сидел рядом и жалел ее. Ее, предательницу, вернувшуюся лишь затем, чтобы сказать о том, что она его покидает! Голос его звучал так ласково, что Аби становилось еще горше.
- Неужели он снова тебя оставил?
- Нет, - ответила Аби, шмыгнув носом. - Он вернется. Я... Мы...
Не выдержав, она залилась слезами. Наго вздохнул, поглаживая ее по спине, от чего рыдания лишь усилились.
- Ты просто повзрослела, - приговаривал он. - Рано или поздно это должно было произойти. Нет повода для слез, ты должна быть счастлива...
- Ты не можешь так со мной говорить! - воскликнула Аби, поднимая на него отчаянные, припухшие от плача глаза. - Ты даже не подозреваешь, какая я на самом деле подлая, ведь я собралась тебя бро-оси-и-ть!
- Знаю, - Наго притянул ее к себе, как ребенка покачивая в объятьях. - Я все знаю, с того момента, как услышал его голос неподалеку.
- Неужели ты совсем не злишься?
Наго, не раз за время ее отсутствия взлетавший в небо с намерением отыскать и убить Хиджу, но возвращавшийся обратно, усмиряя гнев, лишь усмехнулся. К счастью для Аби, у него было достаточно времени, чтобы справиться с собой и рассуждать спокойно и мудро.
- Могу ли я злиться на то, что ты поступаешь согласно своей природе? Я не хочу, чтобы мой остров стал для тебя тюрьмой, а я - надсмотрщиком. Лишь одно меня по-настоящему тревожит. Сможет ли человек с ветром в голове позаботиться, чтобы ты ни в чем не нуждалась?
- Не говори так о Хиджу, прошу! - всхлипнула Аби, понемногу успокаиваясь.
- Я хотел бы, чтобы твоим избранником стал самый достойный. Мудрый, сильный, почитаемый людьми. Чтобы окружил тебя любовью, уважением и роскошью, поселил во дворце. Но в том, что произошло, лишь моя вина. Ведь если бы я давал тебе больше возможности встречаться с людьми, тебе было бы из кого выбирать. Разве я вправе теперь винить тебя?
- Неужели нельзя остаться здесь, вместе? Чем Хиджу заслужил такую ненависть?
"Тем, что отнял тебя у меня", - с тоской подумал Наго, пожалев, что все же не убил наглеца. Чувствуя, что жалеет об этом не в последний раз.
- Я не испытываю к нему ненависти, - сказал он вслух. - Но остаться нельзя. Тебе пора возвращаться к людям. Жить, как полагается твоим сородичам. Вместе с другими. Ты ведь уже приняла решение, значит, ни к чему раздумывать и сожалеть. Оставь колебания позади и ступай на выбранный путь, иначе так и будешь вечность топтаться на месте.
- А как же ты? - тихо спросила Аби.
- У меня своя дорога. Ведь я дракон, не забыла? Нам чуждо все человеческое, - солгал Наго, и Аби, чтобы не огорчать его еще сильнее, сделала вид, будто верит.
И будет он господствовать над тобою
Развернув парус навстречу попутному ветру, Хиджу быстро шел туда, где остались люди его племени, и с каждым мгновением все больше укреплялся в своем решении. От этого страх рассеивался, как туман в лучах утреннего солнца, все вдруг становилось ясным и очевидным, даже удивительно, какие раньше могли быть сомнения. Море будто помогало своему ученику, подгоняя ровным, свежим ветром, ни единой волной не сбив с курса.
Вскоре Хиджу достиг места, где секахи собиралась находиться в эти дни, но, к своему удивлению, никого не обнаружил. Встревоженный, он подплыл ближе к берегу, высматривая силуэты лодок на горизонте. Но повернув за знакомый мыс он нашел лепа-лепа причалившими. Часть людей что-то делала на суше, другие просто оставались на борту, странно притихшие, словно забросив все обычные занятия. Ощущение чего-то нехорошего холодом сковало грудь, а когда он приблизился, приветствуя издалека, и никто даже не махнул рукой в ответ, оно переросло в уверенность.
Предчувствие не обмануло: в те три дня, что Хиджу провел не с ними, его соплеменников настигла беда. Она подкараулила на острове, том, самом первом, что посетили они после долгого странствия. Подобралась незаметно с жителями прибрежной деревни, вручившими ее вместе со своими товарами, ничего не подозревая. Выжидала своего часа, притаившись, усыпляла бдительность. Чуть тронула сперва самых слабых, детей и стариков, проявив себя поначалу лишь странной внезапной усталостью, а после взялась за других.
Лихорадка. Неведомая ранее болезнь, сжигавшая своих жертв ничем не исцеляемым жаром, иссушавшая бредовым полузабытьем. Выпивающая силы, душащая кашлем, надсадным, долгим, до боли в груди. В утро, когда Хиджу сбежал, первые подхватившие заразу почувствовали легкое недомогание. Ночью у них начался жар. В день, когда Хиджу вернулся, болезнь убила двоих. Их-то и готовилась хоронить секахи: старуху и младенца, не далее как на прошлой луне впервые вставшего на ножки. Мудрость прошлого и надежду будущего забрали духи, наполнив сердца людей страхом и отчаяньем.
Хиджу вернулся на свою лепа-лепа, где встревоженная мать, едва не задушив его в объятьях и не утопив в слезах, рассказала о случившемся. Чувство вины навалилось, придавив невыносимым весом, едва не разорвав сердце на куски. Неужели дукун прав, и это гнев духов, возмездие за дерзость? Глупо было надеяться, что обитатели Драконьего Острова простят. Пусть они и отпустили Хиджу безнаказанным, но взамен их жертвами стали другие, виновные лишь в том, что жили с ним в одном племени.
Ребенок, которого готовились хоронить, был младшим братом Гунтура. Потешный толстощекий карапуз, дар богов родителям, отрада их приближавшейся старости. Хиджу вновь отвязал лодку, не взирая на уговоры матери, и причалил к опустевшему берегу, чтобы дождаться тех, кто ушел готовить могилы, признаться им во всем, что натворил. Вскоре они вернулись - Гунтур, бледный, осунувшийся то ли от горя, то ли от болезни, другие родственники умерших, дукун с каменным, ничего не выражавшим лицом, отец Хиджу, встретивший сына коротким взглядом, пригвоздившим к месту. Процессия молча прошла мимо, некоторые из людей мельком смотрели на Хиджу и поспешно отводили глаза. Только Гунтур свернул в его сторону.
