Джуру селам встретился взглядом с Хиджу. В темно-зеленых глазах читалось нетерпение. Плохо. Кахайе нравился этот шустрый, сообразительный, развитый не по годам мальчик с глазами необычного цвета речной воды, но его нетерпеливость отличалась от непоседливости его ровесников. Вряд ли он ее перерастет, скорее всего, характер Хиджу так и останется горячим и несдержанным. А значит, натворит этот парнишка в свое время кучу бед, если не поумнеет и не научится владеть собой.
Наконец, Кахайя подал знак и нырнул. Хиджу немедленно последовал за ним, как всегда испытав какое-то особенное чувство, когда тело погрузилось в воду. Это было похоже на удовольствие от возвращения туда, где все знакомо и любимо всем сердцем, и предвкушение приключения, и азарт перед охотой. Каждый день Хиджу подолгу нырял, исключая редкие дни запрета, или болезни, или сильных штормов, и каждый день он ощущал это чувство, эту радость, искреннюю, не сравнимую ни с чем. Просыпаясь утром, он думал о том, что сегодня его ждет море, а вечером засыпал в счастливом ожидании нового дня, с пониманием, что так будет долго-долго. Всегда.
Море приняло Хиджу в свои объятья, сомкнулось над ним, скользнув по коже теплым шелком. Всплеск потревоженной воды, шум пузырьков воздуха, щекотно пробежавших по телу, а потом гулкая, вязкая тишина, и те звуки, которые нарушали ее, таинственные и странные, казалось, ощущались не только слухом, но всей кожей.
Кахайя плыл чуть впереди и сбоку, медленно, будто отдыхая. В море он преобразился, словно вместо медлительного старика Хиджу вдруг увидел перед собой водяного духа, попавшего в родную стихию. Он передвигался в толще воды без видимых усилий, подобно рыбам. Казалось, ему не нужно даже выныривать и дышать. Но Хиджу было нужно, и, как бы он не старался продержаться наравне с Кахайей, пришлось всплыть и сделать вдох. Джуру селам сделал это еще нескоро, восхитив Хиджу. Мальчик дал себе зарок: он сможет так же, а то и лучше.
Следя за Кахайей, Хиджу слушал море. Он слышал шум подводных струй и течений. Шорох убегающего воздуха, прихваченного на поверхности и сорвавшегося с волос. Мягкое, еле уловимое движение – это совсем близко прошла крупная рыба. Больше ничего, только обычное звучание глубин, ровное, спокойное, едва отличимое от тишины. Хиджу посмотрел на Кахайю. Тот дрейфовал в толще воды, влекомый одному ему понятными ориентирами. Горло сжалось от невыносимой жажды, в висках застучало. Еще один вдох, мгновения отдыха и вниз, туда, где джуру селам уже выбрал четкое направление и быстро продвигался вперед.
Хиджу провел ладонями по волосам, стряхивая воздух, и поспешил следом, напряженно вслушиваясь. Но косяк роа-роа он увидел прежде, чем уловил его звучание. Серебристое облако подрагивало впереди, и было оно немалым. По знаку джуру селама Хиджу начал огибать стаю по дуге, стараясь при этом не подходить слишком близко, чтобы не спугнуть. Уже хотелось вдохнуть, но он терпел и не вынырнул прежде, чем наметил ее край. Тогда Хиджу поднялся на поверхность и подал знак лодкам. Ловля началась.
До самого заката Хиджу трудился, не отвлекаясь даже на еду: помогал Кахайе забрасывать гиоб и вытаскивать его, наполненный уловом. Выслеживал роа-роа. И снова тянул тяжелый гиоб и перекладывал рыбу в корзины… На закате мускулы болели от усталости, кожа горела, обожженная солнцем – времени посыпать себя порошком бурака у Хиджу не было, да и не отвлекались рыбаки на такие мелочи. Беречь себя от солнца пристало женщинам и нежным детям. Стараясь скрыть зевоту, усталый и голодный, он разбирал снасти рядом с Кахайей. Завтра снова будет ловля роа-роа.
– Из тебя может выйти хороший джуру селам, – проскрипел старик своим просоленным голосом.
– Я так ничего и не услышал, – ответил Хиджу и нахмурился. Он был разочарован и недоволен собой.
– Удача любит тебя, – старик забрал сеть из рук мальчика. – Иди и отдыхай. Завтра я снова тебя возьму.
– Я не устал, – Хиджу едва сдержал досаду. Почему он не мог скрыть свою слабость? Ведь все друзья и сестры исподтишка сейчас за ним наблюдают, оценивают, осилил ли дело не по годам. Да что там, казалось, вся секахи слышит их разговор. Видит, что Хиджу слаб. Что слишком мал для мужской работы.
– Не перечь, Хиджу. Тебе нужно много сил на завтра. Женщины уже приготовили еду, ступай, сядь с остальными.
Хиджу мгновенно успокоился. Ему предложили есть вместе с мужчинами секахи, как взрослому. Впервые в жизни. От волнения он чуть не забыл, что не должен садиться за трапезу прежде наставника, вернулся было, но Кахайя отпустил его. Старик не хотел шумных разговоров, в последнее время они утомляли. Женщины принесут ему пищу прямо сюда.
Робея, Хиджу подошел к расстеленным циновкам с едой, вокруг которых уже расселись мужчины. Смех, громкий разговор, довольные лица – сегодня море было к ним щедрым. Хиджу заметили, подвинулись, давая место, хлопали по плечу, приветствовали, как равного. Отец, сидевший недалеко от старейшин, бросил лишь один короткий взгляд в его сторону, но Хиджу понял, что не разочаровал его.
Насытившись, мальчик не стал докучать старшим и удалился. Он хотел пойти спать, но Гунтур, его друг, перехватил Хиджу. Гунтуру не терпелось узнать, каково это – быть учеником. Справился ли Хиджу. Как вообще Кахайя ищет рыбу под водой.
– Ты теперь будешь джуру селамом? – спросил Гунтур, когда друг закончил свой рассказ. В голосе его слышалась зависть.
– Не знаю, – честно ответил Хиджу, потому что хотел вовсе не этого. Он мечтал нырять за жемчугом и кораллами, охотиться за акулами в темной глубине, куда не каждому смельчаку удается проникнуть. Но сказать вслух о подобных мечтах значило похваляться тем, чего и близко не достиг. – Я пока не понял, каково это.
– Кахайя хвалил тебя. Я слышал, как он говорил с твоим отцом.
– Он сказал, что сегодня на моей стороне была удача, вот и все.
– Эй, Хиджу! – раздался тихий нежный голос. Друзья обернулись, заранее зная, кого увидят. Мелати, их неугомонная подружка, подкралась, по обыкновенной своей привычке, бесшумно как кошка.
Эта тоненькая смуглая девчонка всюду хвостиком ходила за Хиджу и Гунтуром, предпочитая шумные мальчишеские забавы спокойным играм с другими девочками. Когда началась их дружба, Хиджу и не помнил – казалось, с тех пор как он научился ходить, Мелати ковыляла рядом. Всюду они были вместе, все делили на троих, и мало в чем подруга им уступала, а иногда даже брала верх из-за обезьяньей ловкости и хитрости. Добрая, смешливая Мелати! Сегодня друзья в первый раз на целый день оставили ее одну.
– Вот, возьми, – протянула она Хиджу едва теплый сверток, усаживаясь между мальчиками. – Это сладкая лепешка. Я сама ее испекла для тебя.
– Спасибо, Мелати, – ответил Хиджу, смутившись. Ему было неловко от такого внимания с ее стороны, от того, что не смог взять ее с собой в море, и от того, что до сего момента ни разу даже и не вспомнил о ней.
«Я достану со дна самую большую жемчужину и подарю ее Мелати», – решил он. От этой мысли сразу полегчало. Представив, как она обрадуется и станет хвастаться перед подружками, он довольно улыбнулся.
