Так или иначе, я подумал, что не стоит обращать внимания на
крик Эдди, и пошел к будке, не потрудившись взглянуть, что там у него
произошло. Откровенно говоря, я не надеялся найти «пафф-пэк», однако она лежала
на полке между коробкой с чистыми видеокассетами и стопкой журналов. Какая-то
добрая душа даже положила ее в пакет для хранения вещественных доказательств,
чтобы уберечь от пыли. Беря маску с полки, я вспомнил, каким смешным выглядел
Керт в тот день, когда она впервые оказалась у него на шее, в фартуке
парикмахера, синей резиновой шапочке для плавания, красных галошах. Тогда я ему
еще крикнул: «Красавчик! Помаши рукой своим поклонникам».
Я накрыл маской рот и нос, практически уверенный, что дышать
будет невозможно, однако воздух оказался, конечно, не таким свежим, как после
грозы, но вполне пригодный для дыхания. Все лучше, чем вонь в гараже. Схватил
старый «полароид» со стены, где он висел на гвозде, вышел из будки. И готов
признать, боковым зрением уловил какое-то движение. Может, только намек на
движение.
Не около гаража, на него я смотрел, а где-то на периферии
поля зрения. Что-то на поле, которое начиналось за территорией базы. В высокой
траве. Возможно, я подумал, что это Мистер Диллон катается по траве, чтобы
очиститься от жуткого запаха. Насчет Мистера Диллона я ошибся. Он уже не мог
кататься по траве. Потому что доживал последние минуты.
Я вернулся в гараж, дыша через маску. И хотя прежде я не
воспринял, о чем говорил Эдди, на этот раз мне пришлось признать его правоту.
Словно несколько минут, проведенных вне гаража, обострили восприятие, а может,
«бьюик» настроился на меня. Он не полыхал вспышками, не светился, не гудел,
стоял недвижимо, но в том, что он живой, сомнений быть не могло. Я ощущал это
всем телом, кожей, будто легкий ветерок шевелил волосы на руках. И тут я
подумал.., безумная, конечно мысль, но она пришла мне в голову: «Что, если
„бьюик“ всего лишь другая разновидность маски, которая сейчас у меня на лице?
Что, если он — все та же „пафф-пэк“ ? Что, если существо, которое пользуется
этой маской, только что выдохнуло, освободило легкие, а через секунду-другую…»
Даже с маской от вони мертвого чудовища глаза начали
слезиться. Брайан Коул и Джекки О'Хара, два наших мастера на все руки, годом
раньше подвесили под потолком вентилятор, и я щелкнул выключателем, проходя
мимо.
Сделал три снимка, на том кассета и закончилась: перед тем
как выходить из будки, я не удосужился посмотреть на счетчик кадров. Сглупил.
Сунул фотоснимки в задний карман, положил «полароид» на пол и пошел за тентом.
Когда наклонился и взялся за него, до меня дошло, что я взял фотоаппарат, но
прошел мимо бухты ярко-желтой веревки.
А должен был взять ее, завязать петлей на талии, а другой
конец закрепить на большом крюке, который стараниями Кертиса появился на стене
гаража Б слева от двери. Но я этого не сделал. Веревка была слишком яркой,
чтобы не попасться мне на глаза, но я умудрился ее не заметить. Забавно, не так
ли? И я находился там, где не имел права появляться в одиночку, однако все же
пришел. И без страховочного троса. Прошествовал мимо него, может, по одной
простой причине: что-то хотело, чтобы я прошествовал мимо? На полу лежал
мертвый инопланетянин, а воздух наполняло ощущение, что рядом со мной есть
что-то живое. Мелькнула новая мысль: если я исчезну, моя жена и сестра Энниса
Рафферти могут объединить усилия. Кажется, я громко рассмеялся. Точно не помню,
но я находил что-то забавное в абсурдности ситуации.
Чудовище, которое мы убили, полностью побелело. И парило,
как сухой лед. Глаза на обрубке хобота вроде бы еще смотрели на меня, но они
уже начали таять и вытекать.
Я боялся как никогда в жизни, потому что смерть бродила
рядом — и я это знал. Всем своим существом чувствовал: что-то собирается
сделать вдох, набрать полные легкие воздуха. Ощущение было таким сильным, что
по коже побежали мурашки. Но при этом я и улыбался. Улыбался во весь рот. Не
смеялся, но был близок к этому. Я накрыл инопланетянина тентом и двинулся к
двери. Напрочь забыл про «полароид». Оставил на бетонном полу.
Уже подходил к двери, когда посмотрел на «бьюик». И какая-то
сила потянула меня к нему. Уверен ли я, что его сила? Честно говоря, нет.
Возможно, дело лишь в том, что несущее смерть всегда зачаровывает людей: обрыв
и пропасть за ним, дуло револьвера, смотрящее на нас, словно глаз, если
развернуть оружие стволом к себе. Даже острие ножа выглядит иначе, когда час
поздний, а все домочадцы уже спят.
Все это находилось глубже уровня мышления. На уровне
мышления я лишь решил, что не могу уйти и оставить «бьюик» с поднятой крышкой
багажника. Багажник тоже выглядел.., ну, не знаю, словно готовился вдохнуть.
Что-то в этом роде. Я все улыбался. Возможно, даже посмеивался.
Я сделал восемь шагов.., может, и двенадцать, скорее
двенадцать. Говорил себе: в том, что я делаю, никакой глупости нет, Эдди Джи —
пугливая старушка, принимающая страхи за факты. Я протянул руку к крышке. Хотел
захлопнуть ее и уйти (так я себе говорил), но заглянул внутрь и с губ сорвалась
фраза, которую произносят, сильно удивляясь. Возможно: «Это же надо» или «Чтоб
я сдох!»
Потому что в багажнике что-то лежало. На коричневой обивке.
И напоминал этот предмет транзисторный радиоприемник конца пятидесятых или
начала шестидесятых годов. Из него даже торчал блестящий штырь, прямо-таки
антенна.
Я сунул руку в багажник, достал «приемник». Посмеялся, глядя
на него. Я был словно во сне или «улетел» на каких-то «колесах». И при этом
знал, что «бьюик» все сильнее притягивает меня к себе, готовится к тому, чтобы
заглотнуть. Понятия не имею, ощущал ли то же самое Эннис, но скорее всего да. Я
стоял перед открытым багажником, без страховочной веревки, никто при
необходимости не мог вытащить меня из гаража, и что-то намеревалось втянуть
меня внутрь, вдохнуть, как сигаретный дым.
Но я плевать на это хотел. Полностью сосредоточился на
находке.
Возможно, я держал в руке средство связи, так этот предмет,
во всяком случае, выглядел, возможно, он использовался совсем для других целей.
Может, чудовище держало в нем прописанные ему лекарства, может, это был
музыкальный инструмент, может, и оружие. Размером он не превышал пачку сигарет,
но весил куда как больше. Больше транзисторного приемника и рации. На нем я не
видел ни верньеров, ни кнопок, ни рычажков. По виду и на ощупь сработали его не
из металла и не из пластика. Наружная поверхность явно имела органическое
происхождение, напоминая хорошо выделанную кожу. Я коснулся блестящего штыря, и
он ушел в отверстие в верхнем торце. Коснулся отверстия, и штырь выдвинулся
наружу. Коснулся штыря, и ничего не изменилось. Ни тогда, ни потом. Хотя потом
для «радиоприемника» продлилось недолго. Через неделю поверхность начала гнить
и коррозировать. Хотя мы и положили его в пакет с герметизирующей полоской.
Через месяц «радио» выглядело так, словно пролежало под ветром, дождем и
солнцем восемьдесят лет. А к следующей весне от него осталось лишь несколько
серых фрагментов, которые при прикосновении рассыпались в пыль. Антенна, или
что-то еще, больше не двинулась ни на миллиметр.
