— Не можете вы вот так уйти! — воскликнул он. " —
"Я хочу услышать все до конца!
А Эдди, который медленно проигрывал борьбу с собственным
весом и все больше превращался в Толстого Эдди, ответил, как я и ожидал, как мы
все знали. Ответил, глядя на Неда, и в его глазах не читалось дружелюбия:
— Ты уже все услышал, парень. Просто этого не знаешь.
Нед проводил его взглядом, потом повернулся к нам.
Только Ширли смотрела на него с искренним сочувствием, я
думаю, жалела парня лишь она.
— Что значит я все уже услышал?
— Если что и осталось, так несколько эпизодов, — ответил я,
— которые ничего не меняют и не добавляют к общей картине. Они не более
интересны, чем шелуха на дне миски с поп-корном. А в рапорте Джордж написал,
что «патрульные Морган и Джейкобю поговорили с задержанным и убедились, что он
не находится в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Задержанный
отрицал нанесение побоев своей подружке, и патрульный Джейкобю подтвердил, что
подружка ни на что не жаловалась. Поэтому задержанного отпустили».
— Но Липпи сапогами выбил заднее окно патрульной машины!
— Правильно, но при сложившихся обстоятельствах Джордж и
Эдди не могли подать заявку на компенсацию ущерба за счет полицейского
управления.
— И что?
— Деньги на замену стекла пришлось брать из фонда
непредвиденных расходов. Фонда непредвиденных расходов на «бьюик 8», если уж
расставлять все точки над i. Мы держим его там же, где и тогда, в стеклянной
банке из-под кофе на кухне.
— Да, деньги мы взяли оттуда, — кивнул Арки. — За эти годы
бедной банке из-под кофе пришлось не раз и не два расплачиваться за «бьюик». —
Он встал, тоже потянулся. — Должен идти, мальчики и девочки. В отличие от
некоторых из вас у меня есть друзья.., так говорят о личной жизни в дневных
ток-шоу. Но прежде чем я уйду, хочу спросить тебя, Нед, может, ты хочешь узнать
что-то еще? О том дне?
— Все, что вы мне расскажете.
— Они похоронили Ди. А рядом похоронили те инструменты,
которыми убили существо, отравившее его. В том числе и бур, а на новый денег из
фонда непредвиденных расходов мне не дали!
— Ты не заполнил форму Сэ-эн один, вот почему и не получил
денег, — вставила Ширли. — Я знаю, эти бумаги — головная боль, но… — Она пожала
плечами, как бы говоря:
«Но так уж устроен этот мир».
Арки нахмурился, подозрительно посмотрел на нее.
— Эс-эн один? Что это за форма?
— Список невезения, — ответила ему Ширли, вся из себя очень
серьезная. — Ее заполняют раз в месяц и отсылают капеллану. Господи, никогда не
видела такого твердолобого шведа. Тебя ничему не научили в армии?
Арки замахал на нее руками, но губы разошлись в улыбке. За
долгие годы он привык к приколам.
— Издеваешься?
— Просто шутит. — Я тоже улыбался. Нед — нет. Вед не
понимал, что все эти подшучивания — средства, с помощью которых мы возвращались
из прошлого к настоящему.
До него это не доходило.
— А где были вы, Арки? — спросил он. — Где в этот день были
вы?
Эдди Джейкобю уже завел двигатель своего пикапа и включил
фары.
— В отпуске, — ответил Арки. — На ферме брата в Висконсине.
Так что убираться в гараже пришлось другим. — В голосе слышалось глубокое
удовлетворение.
Эдди проехал мимо, помахав нам рукой. Мы, в том числе и Нед,
ответили тем же. Но с его лица не сходила тревога.
— Пожалуй, мне тоже пора. — Фил затушил окурок, поднялся,
поправил ремень. — Парень, давай закончим вот на чем: твой отец был отличным
патрульным, гордостью взвода Д.
— Но я хочу знать…
— Что ты хочешь знать, не важно, — мягко оборвал его Фил. —
Он умер, ты — нет. И это факт, как любил говорить Джо Фрайди. Спокойной ночи,
сержант.
— Спокойной ночи, — ответил я и проводил взглядом их обоих,
Арки и Фила. Автомобильную стоянку уже заливал свет луны, и я отметил, что ни
один даже не повернул головы в сторону гаража Б.
На скамье остались Хадди, Ширли и я. Плюс, разумеется,
мальчишка. Сын Кертиса Уилкокса, который приходил, чтобы косить лужайку,
сгребать опавшую листву и убирать снег в холодную погоду, когда Арки не
хотелось выходить из дома; сын Керта, который бросил футбол и вместо игр
приходил сюда, чтобы подольше удержать память об отце. Я помнил, с какой
гордостью он показывал письмо из Питтсбургского университета, и стыдился своей
злости на него, учитывая, что он пережил и кого потерял.
Но, с другой стороны, не он один оставался без отца, и по
крайней мере Керта Уилкокса похоронили с почестями, а его имя выбили на
мемориальном камне перед зданием базы, рядом с именами капрала Брейди Пола,
патрульного Альберта Риццо и патрульного Сэмюэля Стэмсона, который погиб в
семидесятых. В ПШП его еще звали Помповиком. До смерти Стэмсона помповые ружья
мы возили на специальной подставке, закрепленной под крышей патрульной машины:
если требовался помповик, ты поднимал руку и брал его. В машину патрульного
Стэмсона врезался сзади другой автомобиль, когда он стоял на разделительной
полосе автострады, контролируя скорость движения. За рулем сидел пьяный, и
мчался он со скоростью сто пять миль в час. Патрульную машину смяло в гармошку.
Топливный бак не взорвался, но помповик в паре с подставкой снесли патрульному
Стэмсону голову. С 1974 года мы закрепляем помповики под приборным щитком. С
1973-го на мемориальном камне выбито: «Сэм Стэмсон». «На камне», — говорим мы.
Эннис Рафферти числится в пропавших без вести, поэтому на камне его нет. По
официальной версии патрульный Джордж Морган погиб, когда чистил револьвер (тот
самый «ругер», с помощью которого он оборвал страдания мистера Диллона), а
поскольку умер он не при исполнении служебных обязанностей, его имя и фамилию
тоже не выбили на камне. «Ты не попадешь на камень, если умрешь в результате
своей работы, — как-то раз сказал мне Тони, увидев, что я засмотрелся на наш
мемориал. — Возможно, это и хорошо. Иначе пришлось бы поставить дюжину камней».
Последним на камне значится Кертис К. Уилкокс. Июль 2001.
Погиб, исполняя свой долг. Не очень приятно видеть имя своего отца, высеченное
в граните, когда ты хочешь… когда тебе нужен живой отец, но это уже хоть
что-то. Эннису Рафферти тоже самое место на камне, тогда бы его сучка-сестра
могла приходить и смотреть на него. Но такой строки нет. И что в результате она
имеет? Репутацию склочной старухи, из тех, кто, увидев, что ты горишь, даже не
пописает на тебя, чтобы спасти. Она доставала нас многие. годы, ни о какой
любви не могло быть и речи, но мы поневоле жалели ее. Ей повезло гораздо
меньше, чем этому пареньку, который хотя бы знал, что его отец умер, что он не
войдет в дом со стыдливой улыбкой и не будет объяснять, почему карманы у него
пустые, кожа желтая и ужасно больно мочиться.
