Я увидел, как это произошло.., и почувствовал. На мгновение
пульсации в голове усилились и сфокусировались. Словно «бьюику» пришлось
приложить дополнительное усилие.
Ключи я держу на двух кольцах: на одном — служебные, на
другом — личные. На «служебном» кольце их штук двадцать, и я воспользовался
приемом, которому научился у Тони Скундиста: положить ключи на ладонь и на
ощупь, не глядя, найти нужный. Срабатывало не всегда, но на этот раз все
получилось. Возможно, потому, что ключ от висячего замка меньше всех остальных,
за исключением ключа от шкафчика в раздевалке, но тот с квадратной головкой.
И тут же я услышал гудение. Очень слабое, словно звук
мотора, расположенного глубоко под землей, но оно появилось.
Я вставил ключ в замочную скважину, повернул — стальной
стержень выскочил из гнезда. Я выдернул стержень из скоб, бросил замок на
землю. Открыл дверь, вошел в будку.
Крохотное помещение встретило меня жарой, какая бывает на
чердаках, в сараях и чуланах, надолго оставленных закрытыми в жаркую погоду.
Никто здесь давно уже не дежурил, вообще заходили сюда редко, но вещи,
копившиеся годами (правда, горючие материалы, за исключением банок с краской и
растворителем, мы убрали), лежали на прежних местах. В лунном свете я их хорошо
видел. Стопки журналов, которые по большей части читают мужчины (женщины
думают, что мы любим смотреть на голых женщин, но, полагаю, куда больше нам
нравятся автомобили и инструменты). Кухонный стул с полоской скотча на сиденье
в том месте, где порвалась обивка. Дешевый радиоприемник, настроенный на
полицейскую волну, из «Рэйдио-шэка» <"Рэйдио-шэк" — сеть
магазинов, специализирующихся на продаже бытовой электротехники и товаров для
радиолюбителей.>.
Видеокамера, несомненно, с давно разрядившейся батарейкой,
на полке рядом с коробкой, где хранились чистые кассеты. Наклейка на бампер,
которой украсили одну из стен:
«ПОДДЕРЖИТЕ УМСТВЕННО ОТСТАЛЫХ, ПРИГЛАСИТЕ АГЕНТА ФБР НА
ЛЕНЧ». Пахло пылью. А в голове пульсация (она же голос «бьюика») усиливалась и
усиливалась.
С потолка свисала лампочка, на стене был выключатель, но я
даже не протянул к нему руки. Решил: лампочка наверняка перегорела, а если и
нет, то щелчок выключателя приведет лишь к тому, что меня ударит током.
Дверь за моей спиной захлопнулась, отсекая лунный свет.
Такого просто быть не могло, потому что предоставленная сама
себе дверь всегда распахивалась до упора. Так уж ее навесили. Мы все это знали.
Потому-то, собственно, и сцепляли скобы дужкой замка. В эту ночь, однако,
невозможное ценилось дешево и предлагалось на каждом углу. Сила, обитающая в
«бьюике», хотела оставить меня в темноте. Может, думала, что темнота заставит
меня сбавить ход.
Не вышло. Я уже увидел то, что требовалось: бухту желтой
веревки, висевшую на вбитом в стену гвозде под шутливой наклейкой, рядом с
забытыми соединительными кабелями. Увидел я и кое-что еще. Некий предмет,
который Керт Уилкокс поставил рядом с видеокамерой вскоре после того, как в
гараже появился инопланетянин с розовыми отростками на голове.
Я взял этот предмет, сунул в задний карман, схватил бухту
веревки. Выскочил из будки. Передо мной возник: темный силуэт, и я едва не
закричал. На мгновение подумал, что вижу перед собой мужчину в черном пальто и
шляпе, с деформированным ухом и акцентом Бориса Бадиноффа. Но заговорил силуэт
с другим акцентом, Лоренса Уэлка.
— Этот чертов мальчишка уже вернулся, — прошептал Арки. — Я
проехал полпути домой, а потом помчался назад.
Знал, что так оно и будет. Сразу…
Я его оборвал, велел держаться подальше и побежал вокруг
гаража Б с бухтой веревки на руке.
— Не входи туда, сержант. — Арки следовал за мной.
Хотел, видно, закричать, но от испуга мог только шептать. —
Он разлил бензин и у него пистолет, я видел.
Я остановился у боковой двери, сбросил веревку с руки, начал
привязывать конец к крюку, потом передал всю бухту Арки.
— Сэнди, ты чувствуешь? — спросил он. — И радио опять не
работает, статические помехи. Я слышал через окно, как ругалась Стефф.
— Не важно. Возьми конец веревки. Привяжи к крюку.
— Что?
— Ты меня слышал.
Я растянул петлю на другом конце, ступил в нее, поднял,
затянул на талии. Узел палача завязывал еще Кертис, так что веревка скользила
легко.
— Сержант, нельзя тебе этого делать. — Арки попытался
схватить меня за плечо, но без особой настойчивости.
— Привяжи веревку к крюку и держи ее, — ответил я. — В гараж
не входи ни при каких обстоятельствах. Если мы… — Я не стал говорить: «Если мы
исчезнем». Не хотелось слышать этих слов, слетающих со своих губ. — Если что-то
случится, пусть Стефф передаст код Д, как только прекратятся помехи.
— Господи! — выдохнул Арки. — Ты что, сошел с ума?
Неужто ничего не, чувствуешь?
— Все я чувствую, — отрезал я и вошел в гараж. Постоянно
тряс веревку, чтобы она не запуталась. Ощущал себя ныряльщиком, опускающимся в
неведомые глубины, который тщательно следит за воздушным шлангом. Не потому,
что шланг поможет, а чтобы чем-то занять себя, не думать о тварях, плавающих в
темноте, там, куда он держит свой путь.
* * *
«Бьюик 8» замер на широких, с белыми боковинами шинах, наш
маленький секрет, из глубин которого сейчас доносилось мерное гудение.
Пульсация силой превосходила гудение, и я понял, что противостоящая мне сила
оставила попытки удержать меня на расстоянии. Как только я вошел в гараж,
невидимая рука более не отталкивала меня. Наоборот, тащила к себе.
Мальчишка сидел за огромным рулевым колесом, с канистрой у
живота, щеки и лоб побелели, кожа натянулась, блестела от пота. Когда я
направился к нему, голова медленно, будто он превратился в робота, повернулась,
и он посмотрел на меня. Широко раскрытыми темными глазами. Взглядом человека,
накачанного наркотиками или смертельно раненного. В его глазах читалось только
фанатичное упрямство, юношеская уверенность, что ответ есть и он должен его
узнать. Он имел право. Именно этим, разумеется, и воспользовался «бьюик». Чтобы
завлечь его в гараж.
— Нед.
— На вашем месте я бы вышел отсюда, сержант, — говорил он
медленно, четко произнося каждое слово. — Времени осталось немного. Оно идет. Я
слышу его шаги.
Он говорил правду. Меня захлестнул ужас. Гудение напоминало
работу какого-то агрегата. Пульсация представляла собой какую-то разновидность
телепатии. Но имело место быть и что-то еще. Что-то третье.
И это что-то, приближаясь, нарастало.
