— Возможно, — — согласилась Софарита, — но ты должна пойти на этот риск.
— Это с какой же стати?
— С такой, что победа над алмеками приблизит тебя к твоей цели — освобождению вагаров. Грядущие сражения истощат силу аватаров, и перемены станут неизбежны.
— Ты многого от меня просишь. А что в случае победы получишь ты?
— Смерть. Теперь возьми меня за руку, и я покажу тебе, с каким врагом мы имеем дело.
Никогда еще Раэль не был так зол.
— Как ты посмела? — вскричал он, с трудом подавляя ярость. — Как ты посмела привести ко мне эту убийцу?
Межана сидела молча, глядя на него. Никлин стоял, опустив веки, с ничего не выражающим лицом. Ро оставался у двери в сад, не сводя глаз со спокойно присевшей на диван Софариты.
— Да я скорее умру, чем пойду на сделку с такой… с таким отребьем! — бушевал серый от бешенства Раэль.
— Сядь, Раэль, — тихо молвила Софарита. — Отбросьте гнев и прислушайтесь к голосу разума.
— И не подумаю! Я не намерен здесь оставаться. Моя охрана ждет снаружи, и я прикажу им схватить убийцу.
— Как схватили ее дочь и несчетные тысячи других, — ровным голосом произнесла Софарита. — Как схватили ее Крошечного внука, дав кристаллам впитать его коротенькую жизнь. Как можете вы обвинять кого-то в убийстве, если сами живете, высасывая жизнь из других? Во имя всего святого, Раэль! Вы бы давно уже умерли, если бы не крали чужие жизни.
— Не стану я этого слушать! — взревел маршал. — Недоставало мне поучений вагарской шлюхи! Если ее дочь приговорили к вытяжке, это сделано по закону.
— Интересная мысль. А если аватары решат, что сажать цветы нельзя, это тоже станет законом? И вагары будут умирать, нарушив его? Вы говорите о законе так, словно он дарован вам самим Истоком. Кто дал вам право устанавливать ваши законы?
— Это право завоевателя, — бросил Раэль.
— Именно. Так вот: теперь Межана и ее люди готовы завоевать вас, и это даст ей право принимать свои законы.
Возможно, она решит, что красить волосы в синий цвет преступно, и все аватары сразу станут правонарушителями. Довольно, Раэль. Вы выше этого. Гнев — не то основание, на котором строят союз.
Раэль перевел дух и спросил:
— Что ты, собственно, предлагаешь?
— Возможность выжить. Под знаменем аватаров племена не объединятся. Они будут сражаться поодиночке и терпеть поражение. Вы должны уступить. Аватары будут острием копья, но держать древко предоставьте другим.
— Это наши города, наши земли, — чуть спокойнее проговорил Раэль. — Понимаешь ли ты, чего требуешь?
— Города больше не ваши. Сейчас вы передадите власть над ними Межане и мне, а сами останетесь подвижником-маршалом до окончания войны.
— Слышали? — воскликнул Раэль, обращаясь к Никлину и Ро. — Ушам своим не верю! Мы боги, женщина, и не уступим простым смертным.
— Нет, Раэль, вы не боги. Вы люди, стоящие у власти.
Предположим на миг, что вы правы и власть действительно делает вас богом. В таком случае я богиня, бесконечно более могущественная, чем вы.
— Умирающая богиня, — отрезал Раэль. — Думаешь, я не знаю, что такое кристальная одержимость? Это и раньше случалось. Дважды. Несколько лет ты будешь властвовать, а потом превратишься в каменную глыбу.
— На этот раз вы совершенно правы, — без малейшего гнева ответила Софарита. — Надеюсь, вы получили удовольствие, высказав это.
— Получил, — признался Раэль. Гнев ушел и из него. — И стыжусь этого.
— Правда порой причиняет боль, Раэль. Но знайте, что я могла бы избрать и другой путь, как Алмея, богиня алмеков.
День ото дня она питается кровью и живет, и сила ее очень велика. Я не хочу жить кровью других, как она, но сейчас речь не об этом. То, что я предлагаю аватарам, все равно совершится независимо от решения, которое вы примете. Вы — остаток вымирающей расы, и ваша власть держится только на силовых сундуках, добытых подвижником Ро. Вас ничтожная горстка, и людей, которыми вы правите, в тысячу раз больше. Власть и без алмеков переменилась бы через несколько лет. Это неизбежно.
Я хочу сказать одно: если вы отдадите ее сегодня, то получите возможность победить алмеков. Если вы решите по-иному, то погибнете сами, увлечете за собой вагаров и другие народы и оставите живых на произвол жестокого врага.
— Имеете что-нибудь добавить, кузен? — спросил Раэль, взглянув на Никлина. Тот покачал головой, и Раэль обратился к Ро:
— А ты, подвижник?
Тот потеребил синюю бородку.
— Она говорит правду. Наши дни почти сочтены. Мы не выстоим одни против алмеков, да и вагаров, честно говоря, больше подавлять не сможем. Вопрос лишь в том, как нам осуществить передачу власти.
— Можно мне сказать? — вставая, спросила Межана у Софариты. Та кивнула, и Межана заговорила, обращаясь к Раэлю:
— Сегодня я получила удар ножом, от которого чуть не умерла. Это сделал агент Аммона, не желавший, чтобы я встретилась с Софаритой. К счастью, она пришла вовремя и спасла меня. Близость смерти побудила меня на многое взглянуть по-иному. Мною двигала ненависть к аватарам, это правда — я и теперь презираю вас.
Вы считаете нас людьми низшего порядка, потому что только это может оправдать ваше кровопийство. Что ж, понимаю. Мне это ненавистно, но понять вас я могу. Однако теперь с этим будет покончено. Отныне ни одного человека, к какому бы народу он ни принадлежал, не положат на кристаллы. Все вагары, ожидающие суда за нарушение расовых законов, будут немедленно освобождены, а сами расовые законы с нынешнего дня отменяются. Будет избран новый Высокий Совет, состоящий из вагаров и аватаров.
Поскольку сейчас у нас нет времени устраивать всенародные выборы, вагаров, которые войдут в первый Совет, я назначу сама. Вы, подвижник-маршал, подберете аватарских советников. Число будет равным — по шестнадцать от тех и других. Вы как подвижник-маршал будете иметь решающий голос как в военных, так и в гражданских делах, Раэль помолчал немного и кивнул.
— Будь по-вашему. Вечером мы встретимся с вами и вашими представителями в Зале Совета. А теперь, — он повернулся к Софарите, — что ты можешь сказать нам о неприятеле?
— В это время алмеки штурмуют столицу Аммона. Через несколько часов город падет. Другая армия высадилась восточнее и движется в глубь материка. Еще две причалили к берегу на юге.
— Сколько у них людей?
— Восточные армии насчитывают три тысячи, южные — вдвое больше. И каждый день к берегу подходят новые корабли.
— Я послал Вирука, чтобы он доставил Аммона сюда. Не могла бы ты как-нибудь помочь ему?
— Попробую, — сказала Софарита.
