Талабан кинжалом распорол ему штаны и осмотрел рану. Пуля разворотила бедро, а потом, видимо, отскочила от тазовой кости.
— Где твой кристалл?
Солдат указал на сумку у себя на боку. Талабан вложил зеленый кристалл в его левую руку и велел заняться локтем, а сам при помощи своего кристалла начал унимать кровь, текущую из раны на бедре. Через несколько минут лицо солдата обрело живые краски.
— Ты ранен, капитан? — крикнул снизу Пробный Камень.
— Нет. Держи мой лук. — Он бросил оружие с карниза, и Пробный Камень ловко поймал его. Талабан осторожно снял с раненого пояс, прицепил к нему свой и помог солдату встать. — Я спущу тебя вниз на спине.
— Вы не сможете. Оставьте меня тут, я после сам слезу.
— — С одной рукой тебе не управиться, — возразил Талабан. — Делай, что тебе говорят. — Он пристегнул солдата к себе двумя соединенными ремнями. — Держись за шею, только не дави, а то я дышать не смогу.
— Вы поступаете неразумно.
— О моей разумности поговорим внизу. Помогай мне ногами. — Вместе они сползли с карниза. — Перенеси свою тяжесть мне на плечи. — Талабан распростерся на скале. Солдат давил на него мертвым грузом, и он испугался, что сейчас сорвется. Сделав глубокий вдох, он потихоньку двинулся вниз.
Солдат оказался тяжелее, чем он ожидал, и Талабану казалось, что его плечевые мышцы вот-вот порвутся.
Люди снизу громко подбадривали его, подсказывая, куда ставить ногу.
— Чуть левее и ниже. Вот так, капитан. Следующая ямка как раз под этой!
Талабан дышал прерывисто, полуослепший от пота. Правая рука дрожала от напряжения. Двое аватаров взобрались к нему и стали помогать. У самой земли их подхватило множество рук. Солдата отвязали, прислонили к валуну, и он закрыл глаза в благодарственной молитве.
Талабан, отдышавшись, подозвал к себе Горея.
— Докладывайте.
— Шестеро аватаров убито, трое ранено. У вагаров убито двое и ранено девять, но не тяжело.
— Потери врага?
— Я насчитал семьдесят два трупа. Уцелевшие, не более дюжины, ушли на восток.
— Соберите огневые дубинки, мешочки с черным порошком и боеприпасы. Оружие раздайте вагарам и объясните, как с ним обращаться.
— Да, капитан. — Горей входил в число тридцати аватаров, которые освоили захваченное у врага оружие, и добился больших успехов.
Талабан подошел к сидящему на камне Пендару. Меч молодого вагара так и валялся на земле рядом с обезглавленным алмеком.
— Вам дурно? — спросил Талабан.
— Теперь уже нет. Я изверг из себя столько, что на три желудка хватило бы. Чувствую слабость, больше ничего. А вот вы, я вижу, ранены.
Царапина на щеке Талабана все еще кровоточила.
— Это выглядит хуже, чем есть на самом деле. Меня оцарапало осколком камня. — Талабан приложил к порезу кристалл, и ранка сразу затянулась.
— Здорово вы сняли этого парня со скалы, — сказал Пендар. — Теперь вас будут любить.
Талабан пропустил комплимент мимо ушей.
— Вы никогда не учились владеть мечом, верно?
— Верно. Это вы меня спасли?
— Да. Я торопился и слишком высоко метил. Извините.
Вы, должно быть, испытали сильное потрясение.
— Потрясение — не то слово. Только что он мне ухмылялся — а потом ухмылка исчезла вместе с лицом. В этот миг мне следовало понять то, что я знал и раньше; не гожусь я для такой работы. — Пендар криво усмехнулся и отвел взгляд.
— Не надо себя недооценивать, Пендар. Солдатами не рождаются, ими становятся. Вы человек смышленый и всему научитесь. Держитесь подле меня и усваивайте азы, а остальное само придет. Начало уже положено: атаку вы провели хорошо. Благодарю вас за доблестные действия.
— Очень своевременная похвала, Талабан. — Пендар с улыбкой, уже успокоившись, оглядел поле боя. — Вот, значит, каково это — быть воином. Не могу сказать, что это очень привлекательно. Вонь-то какая — сейчас сюда мухи слетятся.
— Когда человек умирает насильственной смертью, у него опоражниваются кишки. В героических песнях об этом не упоминается — не думаю, чтобы певцы когда-нибудь участвовали в бою. Ну как, получше вам?
— Да. Что теперь будем делать?
— Отправим раненых в Эгару и постараемся убить как можно больше алмеков. Может быть, хотите вернуться? Ничего постыдного в этом нет. Я дам о вас похвальный отзыв в своем рапорте.
— Вряд ли бабушке это понравится. Она готовит меня для политической карьеры и полагает, что героя народ примет более благосклонно.
— Что ж, она права.
— Бабушка ошибается редко. Она у меня женщина твердая и целеустремленная.
Пробный Камень улыбнулся и убежал.
— Он зарубил своим топориком четверых, — сказал Пендар. — Ужас что такое.
— Он из воинственного народа. Они верят, что только битва ведет к величию.
— И это, по-вашему, величие? — Пендар обвел рукой мертвые тела.
— Нет. Это дикость и противно всему, что защищает цивилизация. Но в некоторых отношениях народ Пробного Камня владеет истиной, которую мы давно забыли. Рост возможен только в борьбе. Никакой учитель, никакая книга или песня не научили бы вас тому, что вы узнали сегодня за несколько кратких мгновений.
Вы сидели верхом на коне в горле ущелья и видели перед собой смерть. Затем вы преодолели свой страх и пошли в атаку. Вы когда-нибудь чувствовали себя более живым?
— Никогда, — признался вагар. — И все-таки это ужасно.
— Да, ужасно. Все эти мертвые — алмеки, аватары и вагары — могли бы прожить хорошую, полезную жизнь. Теперь они — пища для ворон. Если вы займетесь политикой, как желает ваша бабушка, то сможете применить знания, которые приобрели здесь, на благо вашему народу. За свою долгую жизнь я узнал, что любой человек колеблется между низостью и благородством. Каждый день он принимает решения, которые увлекают его то в одну сторону, то в другую. Вожди призваны побуждать людей к благородным деяниям. Вы сегодня видели много низости и еще больше благородства. После этого вы станете либо лучше, либо хуже — нет, все-таки лучше, так мне думается. А теперь подберите свой меч — самое время поучиться кое-каким основным приемам.
День был долгий, и Софарита вернулась домой смертельно уставшая. Ро уже спал, и слуги тоже улеглись, только старый Семпес ждал ее.
— Подать вам что-нибудь, госпожа? Или приготовить ванну?
— Нет, спасибо. Пойду спать. — Она медленно поднялась по лестнице. Колени и бедра при этом болели — еще один признак ее постепенной кристаллизации. Софарита прошла в свою спальню с выходящим на запад широким окном и маленьким балконом.
